— Блин! — Стас озабоченно нахмурился. — Не успели хоть что-то прояснить, как опять начались сплошные нестыковки! Ну а у тебя-то самого на этот счет появились какие-то версии?
— Пока что нет… Кружится в голове хаос фактов, догадок, предположений, но их никак не удается выстроить хоть в какую-то более-менее логичную схему. И все, что до этого уже как будто удалось систематизировать, опять начало трещать по всем швам.
— Да, нам край надо найти родителей Вити и заодно затребовать фотоснимок настоящего Алекса Кулькоффа, — задумчиво резюмировал Стас. — И еще, я думаю, нужно у ПВС, у пограничников выяснить, пересекал ли Алекс Кулькофф границу России хотя бы в одном направлении.
— Вот этим мы сейчас и займемся, — чуть заметно кивнул Гуров.
Неожиданно зазвонил его сотовый. В трубке послышался незнакомый женский голос:
— Алло! Здравствуйте! Это хозяйка магазина «Шмель», вы вчера просили выяснить насчет мальчика. Вспомнила я его. Он тут у нас бывал года то ли два, то ли три назад. Иногда забегал за покупками… Но больше я его не видела. Людей тут очень многих опросила, некоторые его тоже припомнили. А вот в нынешнем году он тут точно не появлялся.
Поблагодарив женщину за звонок, Гуров выразительно посмотрел на Стаса.
— Вот еще одно подтверждение того, что на снимке действительно никакой не Алекс Кулькофф, а замещавший его совершенно посторонний мальчик Витя. Давай-ка зайдем в дом Зубалиных, попробуем выяснить — вдруг цыгане в курсе дела, где живет семья дочери прежних хозяев?
Пройдя несколько переулков, опера подошли к типично деревенскому дому, крытому шифером. Через распахнутые настежь ворота был виден двор, загроможденный ржавым железом. Рядом с воротами стояли большие складские весы, на которых разбитной, смуглый мальчишка лет тринадцати взвешивал смятые ведра и тазы. Рядом стояли двое его светловолосых сверстников, которые, как видно, и принесли на продажу собранный ими хлам.
— Десять килаграма! — гортанно объявил цыганенок, ткнув пальцем в стрелку весов. — Я беру жистянка по полтора рубль, вам питнадцать.
Получив несколько монет, мальчишки направились в сторону «Баунти».
— Ну, вот и подхалтурили себе на мороженое, — посмотрев им вслед, отметил Гуров. — Эй, парень, а у тебя родители дома? Нам бы с ними поговорить, — обратился он к цыганенку.
— Атэц на работе, мамка дома. А у тебя жэлеза нет? Неси, куплю, цену хороший дам, — подбоченился тот по-взрослому.
— А ты в школу-то ходишь? — рассматривая «коммерсанта», рассмеялся Стас.
— Цыган не нужен школа. У нас — свой школа, — направляясь к дому, пренебрежительно прищурился цыганенок. — Читать, писать, деньги считать умею, и хватит. Жена кормить нада, одевать, обувать…
— Это он про какую жену толкует? Про свою, что ль? — Крячко недоуменно повернулся к Льву.
— Не исключено… — Гуров пожал плечами. — У них детей обручают еще в пеленках, так что… Ага, а вон и нынешняя хозяйка дома.
Он указал на пожилую, крупнотелую цыганку в традиционной цветастой юбке до пят, с большими янтарными бусами на шее, которая показалась на крыльце. Поздоровавшись, Лев поинтересовался, не знает ли та адреса людей, у которых их семья купила этот дом. Ну, или хотя бы не остались ли в доме от прежних стариков какие-нибудь фотографии.
— Нет, нет, мы их адреса не спрашивали, они нам не говорили… — поправляя на плечах яркую шаль, густым, низким голосом заговорила цыганка. — И карточек никаких не оставили. Такое они все забрали. Мебель оставили, вещи оставили, телевизор оставили, а карточки забрали с собой.
— А, кстати, это правда, что цыганки могут по фотографии найти человека? — хитро покосившись на Гурова, неожиданно спросил Стас.
— Десять рубли гони! — объявил, подойдя к ним, цыганенок.
— Не нада, не нада деньги. Они с милиции, скажу без денег. Карточку давай…
Ошарашенный ее проницательностью, Крячко достал фото мальчика. Цыганка сжала снимок меж ладоней и, зажмурясь, что-то тихо начала бормотать по-цыгански.
— Что такое за ерунда? — неожиданно воскликнула она, разжав ладони и рассматривая фотографию. — Он и здесь, он и там, он… Ничего не понимаю. Могу сказать только, что живой он, но рядом с ним очень плохой человек. Очень плохой!
В главк опера прибыли уже в первом часу. Поскольку проблема обеда незадолго до этого уже была решена, они сразу же приступили к делам. Гуров решил отправиться на поиски семьи мальчика Вити, а Стас, как еще не успевший испортить свои отношения с банкиром, связаться с ним и затребовать подлинное фото его сына.
В столичном департаменте здравоохранения просьба Гурова найти ему нужного человека у кадровиков вызвала некоторое замешательство.
— Вы представляете, сколько — даже не десятков — сотен работниц больниц, поликлиник, роддомов, лабораторий и других медицинских учреждений носят имя Любовь Дмитриевна? — укоризненно выговаривала Гурову пожилая дама в элегантном костюме классического стиля. — Боюсь, это проблема не пяти минут. Значит, сейчас ей немного за сорок… А какой институт она закончила, вы не знаете?
— Да вот я и этот факт надеялся прояснить с вашей помощью… — Гуров сконфуженно развел руками.
— Ой, мужчины, мужчины! — Дама рассмеялась и погрозила ему пальцем. — Вечно норовите переложить свои проблемы на бедных и без того перегруженных женщин. Ну, хорошо, часа через два подойдите, я попытаюсь вам помочь. Раз уж этого требуют интересы поиска пропавшего ребенка — тут отказывать просто грешно.
Гуров вышел на улицу и огляделся. Вокруг кипела обычная дневная городская жизнь. По дороге шел нескончаемый поток машин, что в какие-то мгновения начинало казаться кадром из компьютерной игры, где виртуальные авто появляются из ниоткуда и исчезают в никуда. Прохожие спешили по своим делам, каждый со своим настроением, с грузом своих проблем. Гуров посмотрел на часы. Назначенного ему времени ждать предстояло еще довольно долго, и поэтому он решил зайти в ближайшее кафе, немного подкрепиться. Сидя за столиком, он не спеша жевал недурно приготовленный бифштекс и размышлял о сложностях и странностях этой загадочной штуки — человеческой жизни…
Ровно через два часа Лев снова входил в уже знакомый кабинет. Его хозяйка разговаривала по телефону, и поэтому ему пришлось минут пять поскучать у большого окна, через распахнутую створку которого ветерок забрасывал в помещение тополиные пушинки.
— Итак, молодой человек, — положив трубку, дама сдержанно улыбнулась, — могу вас и порадовать, и огорчить одновременно. Да, действительно, мне удалось найти вуз, в котором училась Любовь Дмитриевна Зубалина. В восемьдесят четвертом году она закончила учебу в Первом медицинском институте с квалификацией врач-педиатр и была направлена на стажировку в одну из детских клиник Ногинска. Ну а вот что касается того, где она сейчас, то тут гораздо сложнее. В Москве работает свыше сотни врачей, которых зовут Любовью Дмитриевной. Названному вами возрасту соответствуют двенадцать, из них педиатров трое. Вот их места работы и жительства. Кстати, должна вам сказать, что иногда специалисты меняют не только профиль своей работы, но саму профессию. Так что, надеюсь, вам будет сопутствовать удача.
Поблагодарив даму за собранную ею информацию, Гуров вышел на улицу. Он направился к машине и вдруг почувствовал дикую усталость и невыносимое желание, бросив все, поехать домой, завалиться на диван и — уснуть… «И вечный бой, покой нам только снится… — мысленно процитировал он Блока. — Вот так вся жизнь и проходит в непрерывной погоне за жульем, за бандитами, за всевозможными отморозками… Стоп, стоп! Что это я так расфилософствовался? Старею, что ли? Ну уж нет! Рановато, оперуполномоченный Гуров, думать о лежанке, рановато…»
Остаток дня он потратил на разъезды по Москве. Вначале Лев заехал в поликлинику в Марьиной Роще. Здесь работала педиатром Любовь Дмитриевна Слащенко. Поднявшись в ее кабинет, Лев увидел моложавую, стройную женщину, возраст которой определить было бы непросто. Узнав, кто и зачем к ней пришел, она лишь посочувствовала Гурову — ее девичья фамилия была вовсе не Зубалина. Другую Любовь Дмитриевну он нашел на противоположном конце столицы. Однако и вторая оказалась не той, что требовалась. Отправляясь по третьему адресу, Лев интуитивно чувствовал, что и эта Любовь Дмитриевна совсем не та, какую он хотел бы найти.
На работе этой женщины не оказалось — она взяла выходной для ухода за больной матерью. Поднимаясь по лестнице пятиэтажки, Гуров все же внутренне надеялся, что уж сейчас-то ему повезет и этот этап поисков окажется завершающим. Но, позвонив в дверь, обитую синей мягкой синтетикой, он ощутил со всей определенностью — пролет. И действительно, открывшая ему дверь высокая брюнетка с усталым, внимательным взглядом поставила окончательную точку в его сомнениях: она никогда не была Зубалиной.
Лев извинился и неспешно начал спускаться вниз, размышляя о дальнейших путях поиска. Теперь, скорее всего, следовало поискать неуловимую Любовь Дмитриевну в подмосковных райцентрах. Но ход его мысли неожиданно перебил щелчок дверного замка, и уже знакомый женский голос торопливо его окликнул:
— Подождите! Я кое-что вспомнила… — женщина буквально выбежала на лестничную площадку. — Знаете, года два назад я была на курсах повышения квалификации. И вот как-то случайно познакомилась с одной из своих соседок по аудитории. Она тоже оказалась Любовью Дмитриевной. Мы как-то сразу сошлись с ней характерами и потом почти постоянно сидели рядом. Она из Подольска. У меня был ее телефон, мы какое-то время даже перезванивались, а потом номер затерялся, да и она сама тоже больше не позвонила… В общем, связь оборвалась. Может быть, это именно та, что вам нужна?
В Подольск Гуров направлялся с внутренним ощущением приподнятости. После недавней череды неудач он вдруг почувствовал совершенно определенно: это именно то, что ему нужно. Казалось, даже машина взбодрилась и прибавила ходу, легко, без принуждения мчась по трассе. Лев почти не обращал внимания на пролетающие мимо вначале урбанистические, затем сельские ландшафты. Где-то далеко проворной, зеленой гусеницей по железной нитке рельсов бежал пассажирский поезд. На просторное, огороженное поле, уставленное какими-то железными будками и вышками, по-стрекозиному сверкая лопастями несущих винтов, приземлился вертолет Камова. На обширной глади пруда мальчишки, оседлав накачанные автомобильные камеры, устроили настоящее морское сражение…