— Вот этому я точно никогда не поверю.
— Придется, — серьезно ответила она. — Как ты думаешь, зачем я отправилась в бар той ночью?
Если бы ты знал, как меня задело то, что именно ты, а никто другой, нажаловался на меня родителям!
— Неужели ты пришла туда ради того, чтобы встретить меня? — переспросил Рафферти, не в силах скрыть удивления.
Элли кивнула.
— Мне казалось, что, если буду вести себя как взрослая, ты тоже перестанешь считать меня маленькой девочкой. А вместо этого ты взвалил меня на плечо и притащил домой, как мешок картошки.
Коннор покачал головой.
— Знай я, что ты пришла в бар ради меня, вряд ли смог бы столько лет сдерживать свои желания.
Теперь для Эллисон настала очередь удивляться.
— А я-то была абсолютно уверена, что ты на меня никакого внимания не обращаешь.
— Я только делал вид, что не обращаю. За все эти годы я привык относиться к тебе как к избалованной богатой наследнице. Так было легче не приходилось вникать в собственные чувства.
Элли провела ладонью по его щеке, нежно коснувшись шрама на подбородке.
— Почему ты никогда не говорил со мной об этом?
Мужчина вздохнул, пристально глядя на нее.
— Ты же была младшей сестрой моего университетского приятеля. Любимая дочь именитых родителей — людей, которые заменили мне родных отца с матерью. — Он на мгновение замолчал. Я не мог обмануть их доверия.
— Иногда я даже жалела, что папа с мамой так сильно меня любят, — мрачно заметила Эллисон, добавив про себя, что такая верность слову делает Коннору честь.
Будь это иначе, она не смогла бы так дорожить им.
— Я знаю, красавица, — ответил он, целуя ладонь девушки. — Но они не могут не любить тебя.
— Поначалу мне казалось, что и тобой тоже руководит родительское стремление оградить меня от любых неприятностей. А потом я поняла: именно так проявляется твоя любовь.
— Это точно, — подтвердил Рафферти, целуя ее в губы. — И когда же пришло прозрение?
— В ту ночь, в Беркширсе. Когда ты рассказал о своем отце и что вернулся в свой район, чтобы сделать жизнь людей более безопасной. Я поняла, что так у тебя выражается любовь — в стремлении защищать ближних.
Коннор улыбнулся, качая головой.
— Прежде чем ты меня совсем захвалишь, должен признаться: я не всегда вел себя по-джентльменски. Например, недостаточно доверял твоей способности постоять за себя. И если хочешь продолжать работать в прокуратуре…
Девушка приложила палец к его губам:
— Ш-ш.
Она знала, сколько волнений доставляет Коннору ее работа. Потеряв отца, парень будет постоянно думать, как бы с любимой тоже чего-нибудь не случилось.
— Что касается работы в прокуратуре, я собираюсь еще некоторое время там задержаться. Теперь, когда Кендэлл арестован, мне пока ничто не будет угрожать.
Мужчина согласно кивнул.
— Не могу дать стопроцентную гарантию, но обещаю постараться не слишком досаждать тебе своей опекой.
Эллисон улыбнулась, чувствуя, как слезы вновь наворачиваются на глаза.
— А я большего и не прошу. Если бы ты по-прежнему относился ко мне как к подростку с непредсказуемым поведением, то Мы не смогли бы построить взрослые отношения, основанные на уважении и взаимном доверии.
Коннор заглянул в глаза любимой.
— Но я полностью доверяю тебе. Можешь быть уверена в этом так же, как и в моей любви.
Кстати, насчет любви…
Он взял Эллисон за руку и повлек за собой к постели. Она нисколько не сопротивлялась, напротив, быстрым движением сбросила сандалии и брюки, стянула через голову футболку и предстала перед ним в одном нижнем белье.
— А ты ничего не собираешься снять? — поинтересовалась Элли ироничным тоном.
— Мм, — сладко протянул мужчина, поглаживая бархатную кожу ее плеч. — Поскольку на тебе остались только бюстгальтер и трусики, выбор не велик.
Девушка рассмеялась.
— Коннор, я имела в виду…
— Ну, пожалуй, я начну сверху, — добавил он, ловким движением руки расстегивая лифчик.
Кружевная вещица соскользнула на пол, обнажив упругую грудь. Глаза парня потемнели от желания.
Тяжело дыша, Элли прошептала:
— Теперь твоя очередь.
Он расстегнул джинсы, сбросил ботинки и, не тратя времени на пуговицы, стянул рубашку через голову. В это время нетерпеливые пальчики Элли помогали ему расстаться с плавками. Протянув руку, девушка нежно коснулась неопровержимого доказательства его страсти.
— О, красавица, — только и смог вымолвить Рафферти.
— Я хочу тебя, — выдохнула она.
Склонившись над кроватью, Коннор быстро смахнул на пол сумки и разложенную одежду.
Потом легко, как пушинку, поднял возлюбленную на руки и бережно уложил на постель.
Горячие губы припали к набухшим женским соскам, и по телу Эллисон прокатилась волна невероятного удовольствия. Когда же ей начало казаться, что она больше не вынесет эту сладкую пытку, Коннор стал покрывать все тело любимой долгими, страстными поцелуями.
Мускулистые, необыкновенно чувствительные мужские руки медленно двигались по бархатистой коже, безошибочно находя самые нежные местечки, отчего партнерша начинала сладко стонать:
— О, Коннор!
— Да, — глухо отзывался он и начинал прокладывать дорожку из поцелуев на шее возлюбленной.
Ладони ее страстно скользили по спине Рафферти, по его накачанным мышцам, которые еще сильнее напрягались от этих прикосновений.
— Ну пожалуйста, — попросила Элли, не в силах больше сдерживаться.
Коннор мягко провел рукой вниз по телу партнерши. Девушка в ответ выгнулась и томно застонала, притягивая возлюбленного ближе к себе.
Рафферти надел презерватив и, прежде чем оказаться внутри призывно вибрирующего тела возлюбленной, припал к ее губам жарким поцелуем.
— О, Коннор…
Они начали двигаться в унисон, вначале медленно, потом все ускоряя темп, и одновременно оказались на вершине блаженства. Мир вокруг окрасился в яркие тона, а тела влюбленных обрели восхитительную невесомость.
Придя в себя, Эллисон прижалась к мускулистой груди мужчины.
— Эллисон!
— Да?
— Ты выйдешь за меня замуж?
Она приподнялась на подушке и заглянула в светло-карие глаза.
— Ты хочешь сказать, что собираешься всю жизнь провести в спорах со мной? Но ведь я своенравная, упрямая и вообще — заноза в одном месте.
Рафферти насмешливо приподнял бровь.
— Да, пожалуй, ты права.
На лице девушки расплылась бесконечно счастливая улыбка.
— Разумеется, выйду.
ЭПИЛОГ
— Куда же девалось все твое высокомерие? — спросил с улыбкой Ной Уиттейкер.
Эллисон перебросила волосы через плечо и, оторвавшись от чтения журнала для невест, взглянула на него. Стоял тихий воскресный вечер. Братья вместе с Лиз зашли к ней в гости, чтобы перекусить и поболтать о том о сем. После ужина молодые люди уселись в гостиной, а маленький Николас уснул в своей переносной кроватке.
— Не обращай на него внимания, Элли, — посоветовала подруга, взглянув на Ноя с упреком. Любовь — это прекрасно.
Парень торжественно поднял свой бокал.
— Согласен. Только для меня это «прекрасно» почему-то никак не хочет наступать, — пожаловался он с улыбкой, олицетворявшей абсолютное блаженство.
Элли лукаво сощурилась.
— Смейся, смейся, рыжий, бесстыжий, — бросила она брату, волосы которого действительно были медного оттенка — гораздо светлее, чем у остальных детей Уиттейкеров.
Эллисон после удачи с организацией брака Квентина и Лиз в шутку грозилась найти пару и для Ноя — отчасти в отместку за его циничные шутки. Но получилось так, что теперь она сама собиралась под венец. Сам Ной не скрывал своей радости по поводу того, что ему удалось — на время — избежать брачных уз.
В комнату вошел Коннор с двумя открытыми бутылками пива. Одну из них он протянул Мэтту и спросил:
— О чем это вы?
Сердце Эллисон радостно встрепенулось при виде любимого. Далеко не каждой женщине выпадает шанс выйти за героя своих девичьих грез.
— Знаешь, Ной безмерно счастлив, что это мне предстоит идти под венец, а не ему.
— Еще бы, ведь он сам немало способствовал такому повороту, — ответил Рафферти, садясь рядом с невестой на кушетку.
— Э-э, Коннор… — вмешался Ной.
— Так что ты имел в виду, Коннор? — подключилась Лиз, бросая на шурина любопытный взгляд.
— Ну, скажем так: у нас с Ноем произошел один интересный разговор в День поминовения.
Это касалось…
Рыжеголовый брат Эллисон застонал и откинулся в кожаном кресле.
-..касалось того, что все члены вашей семьи будут очень рады, если я женюсь на тебе, — закончил Рафферти.
Лиз удивленно охнула, а Элли открыла рот в изумлении.
Уставившись в потолок, главный виновник спора задумчиво произнес:
— И что происходит с понятием мужской дружбы? Оно просто деградирует на глазах.
— Ной, как ты мог? — воскликнула его сестра и, не дожидаясь ответа, продолжила:
— Впрочем, что я спрашиваю? Мы знакомы уже тридцать лет.
Пора понять, на что ты способен.
Квентин рассмеялся.
— Ну, конечно, ты ведь привыкла сватать других, Элли. Как тебе нравится оказаться по другую сторону баррикады?
— Разница в том, что я знала, насколько вы с Лиз подходите друг другу, — фыркнула она.
Рафферти нежно провел рукой по волосам подруги.
— Я рассчитываю, принцесса, на твое отмщение. Мне показалось, что, если я расскажу о хитром плане Ноя, вы с Лиз не успокоитесь, пока не жените его. Тогда он сможет испытать такое же сказочное блаженство, как и я.
Ной расхохотался во весь голос, а Квентин хмыкнул.
Лиз повернулась к Ною.
— В самом деле, пора тебе поумнеть.
Тот содрогнулся, словно от ужаса.
— Ну да, если верить светским сплетням, я не пропускаю ни одной юбки, пытаясь найти свой идеал. Один репортер так и вовсе преподносит меня кем-то вроде Казановы или Рудольфе Валентино.
Эллисон рассмеялась.
— Какая прелесть!