— А ты похудел и возмужал, Дэнни, — прервала она мои мысли.
— Всего на пять килограммов и несколько лет.
— А что сказали твои родители, когда увидели тебя?
Я склонился над тарелкой, чтобы Нелли не заметила той боли, которую мне невольно причинила.
— Я еще не был у них.
— Не был? — искренне удивилась она. — Но почему, Дэнни?
— Не уверен, что они жаждут видеть меня. После всего, что произошло…
— Нет, ты все-таки большой ребенок, Дэнни, — укоризненно произнесла она. — Я уверена, что они будут рады.
— Ты так думаешь? — недоверчиво спросил я, хотя ее уверенность обнадежила меня.
— Мими очень обрадуется, не говоря уже о матери, — улыбнулась Нелли. — Да, ты знаешь, что они с мистером Готкинсом поженились? И что у Мими родился сын?
Еще один сюрприз.
— О женитьбе я прочел в газете, но я не знал, что у них родился малыш. Когда это произошло?
— В прошлом году. А скоро у них будет второй.
— Откуда ты знаешь такие подробности?
— Время от времени мы с Мими болтаем по телефону, вдруг у кого-нибудь появятся новости о тебе.
— То сообщение в газете было для меня большой неожиданностью. Кто угодно — только не Сэм.
— Он очень хорошо к ней относится, — быстро сказала Нелли. — Кроме того, он многое сделал для твоих родителей. Помог отцу наладить дело.
Я облегченно вздохнул — словно тяжелая ноша свалилась с моих плеч. Судьба отца очень меня беспокоила последние годы. Ему нужен был кто-то, кто бы мог помочь ему вновь встать на ноги. Теперь с таким зятем, как Сэм, он вновь воспрянет духом. Интересно, что Сэм думает обо мне? Злится ли он на меня за то, что я наделал? Наверное, злится, его вполне можно понять.
— Когда ты зайдешь к ним?
— Не знаю. Может быть, никогда.
— Дэнни, ты должен! Ведь это — самые близкие тебе люди!
Я с горечью усмехнулся.
— Отец сказал, что у меня больше нет дома.
— Чего не скажешь в запале. Я знаю, что они не одобряли твои встречи со мной, но на твоем месте я бы все-таки проведала их.
— Мне нечего там делать, — отрезал я. — Я вернулся не к ним, а к тебе. Отныне ты — мой дом, моя семья.
Солнце протянуло ко мне свои ласковые лучи и заставило открыть глаза. Первое, что я увидел, — улыбку Нелли, которая лежала рядом и рассматривала меня.
Какое-то время я изумленно глядел на нее, не веря своим глазам. Она была здесь, рядом! Постепенно вся эта ночь, в которую мы стали мужем и женой, вспомнилась мне. Слов не было, чтобы выразить переполнявшие меня нежность и благодарность. Я приподнялся и поцеловал ее.
— Доброе утро, любимая.
— Доброе утро, муж мой.
— Утром ты выглядишь еще прекраснее.
Она вся зарделась и тряхнула копной распущенных, сверкающих в солнечном свете иссиня-черных волос, прикрывших ее до пояса.
— Ты очень красив во сне, Дэнни, — тихо сказала она. — Я наблюдала за тобой. Ты похож на маленького мальчика.
— Ты хочешь сказать, что я подурнел, когда проснулся?
Она рассмеялась и, наклонившись, провела пальцем по моим выступавшим ребрам:
— Ты совсем дошел, Дэнни. Придется тебя откармливать…
— Добрый петух жирным не бывает. Или я недостаточно хорош? — Она потупила глаза. — А впрочем, я согласен, — продолжал я, целуя ее. — Можешь начинать прямо сейчас!
Мы оба рассмеялись, потом она взяла мою голову в свои ладони и серьезно заглянула в глаза.
— Дэнни, — тревожно спросила она, — ты меня любишь?
— Ну конечно же. Разве ты этого не чувствуешь? — рассмеялся я.
— Скажи мне… Я так люблю, когда ты мне это говоришь.
— Я люблю тебя, Нелли. Люблю! Люблю! Люблю!
Когда чуть позже мы проходили мимо открытых дверей церкви, Нелли неожиданно остановилась и взяла меня за руку.
— Давай зайдем, Дэнни.
— О'кей, — согласился я, и мы вошли в прохладный, торжественный покой зала, в глубине которого виднелся алтарь.
Она опустилась на колени, а я встал позади нее. Через несколько минут она поднялась и посмотрела на меня своими лучистыми глазами.
— Теперь я чувствую себя спокойнее, — призналась она, когда мы вышли из церкви.
— Я рад, дорогая, — с пониманием сказал я. — Мне бы не хотелось, чтобы на душе у моей невесты было неспокойно.
Тут же я поймал такси, и мы доехали до Сити-холла.
В небольшой комнате ожидания скопилось несколько пар молодоженов, которые бросали нервные взгляды на массивную дверь с золотой табличкой «Зал бракосочетаний». И ниже помельче: «Без приглашения не входить».
Я взглянул на часы, пора бы им и открывать. Здесь было не так уж и страшно. Во всяком случае, не страшнее, чем в брачном агентстве, где мы с трудом получили разрешение на бракосочетание. Там задавали слишком много вопросов, и нам пришлось немного солгать. Наконец двери распахнулись, и на пороге появилась женщина, похожая на серую мышь. Она окинула строгим взглядом выжидательно уставившихся на нее молодых людей и, сверившись со списком, торжественно пропищала:
— Мистер Фишер и мисс Петито. Пожалуйста, входите!
Я встал, подошел к Нелли, взял ее под руку. Чопорная женщина сухо кивнула нам, и мы прошли вслед за ней в небольшой зал с возвышением посредине.
— У вас есть разрешение на брак, молодой человек? — спросила женщина.
— Да, мэм, — поспешно ответил я, протягивая ей разрешение.
Из боковой двери бесшумно вышел высокий статный мужчина с добрыми, внимательными глазами и с достоинством поднялся на возвышение.
— Не надо так нервничать, молодые люди, — начал он. — Это займет не более минуты. Вы привели с собой свидетелей?
Я смущенно помотал головой и облизнул пересохшие губы. Нелли покраснела.
Седовласый ободряюще улыбнулся.
— Ничего страшного. Мисс Шварц, не будете ли вы так любезны пригласить сюда на минутку мистера Симпсона?
— Да, конечно, мистер Киль.
— Ваше имя — Дэнни Фишер? — спросил он.
— Да, сэр.
— Возраст?
— Двадцать три. Точно, как там записано.
— Элеонора Петито?
Нелли молча кивнула, и он вновь уткнулся в лицензии. В этот момент вернулась его строгая помощница, ведя за собой маленького человечка с птичьей головой, одетого в темный костюм.
— Ну вот, теперь можно начинать, — улыбнулся мистер Киль и пододвинул к нам лицензию. — Распишитесь, пожалуйста, вот здесь. И здесь.
Дрожащей рукой Нелли поставила свою подпись. Потом по очереди расписались: я, свидетели и наконец сам мистер Киль.
— Пожалуйста, возьмитесь за руки, — торжественно произнес мистер Киль. — Согласна ли ты, Элеонора Петито, взять в законные мужья Дэниеля Фишера?
— Да, — тихо, но твердо произнесла Нелли.
— А ты, Дэниель Фишер, согласен ли взять в законные жены Элеонору Петито?
— Д-да, согласен, — сорвавшимся голосом подтвердил я.
— Властью, вверенной мне городом Нью-Йорком, объявляю вас мужем и женой. Живите в мире и согласии. Желаю вам счастья и много здоровых детей. А теперь, молодой человек, поцелуйте свою жену, заплатите два доллара и можете быть свободны!
Мы неловко поцеловались и поспешили к выходу. Насмешливый голос мистера Киля заставил нас вздрогнуть и растерянно обернуться.
— Не хотите ли вы забрать свое брачное свидетельство? — улыбнулся он.
Я густо покраснел и вернулся к столу.
— Спасибо, сэр.
Стоя на ступеньках Сити-холла, мы счастливо переглянулись. На улице все вроде бы осталось по-прежнему. И все-таки что-то переменилось. Теперь мы были мужем и женой. Нелли взяла меня под руку.
— Сначала пойдем и сообщим об этом событии моей родне.
— Согласен.
— А потом навестим твою семью, — твердо закончила Нелли.
— А это еще зачем? — удивился я. — Это не их дело, да и потом, это им совершенно безразлично.
— Зато мне это не безразлично, — решительно отрезала моя жена. — Я хочу, чтобы они знали!
— Но им наплевать на нас, стоит ли унижаться?
Нелли сжала мой локоть и произнесла, подражая мистеру Килю:
— Не хочешь ли ты, Дэниель Фишер, начать супружескую жизнь со скандала?
— Нет, дорогая.
— Тогда пойдем и сообщим им.
— Хорошо, — согласился я. — Пойдем и сообщим. И вообще, я готов ходить по Нью-Йорку и кричать, что взял в жены самую красивую девушку на свете!
— А что, это неплохая идея.
Швейцар предостерегающе выставил руку и вопросительно посмотрел на нас.
— Квартиру мистера Готкинса, пожалуйста, — сказал я.
Он вежливо кивнул.
— Апартаменты мистера Гордона находятся на двадцать первом этаже. Номер С-21.
Мы миновали швейцара и подошли к двери лифта. Учтиво поклонившись, мальчик-лифтер спросил, какой этаж нужен. Я сказал ему и шепотом спросил Нелли:
— Что это еще за «мистер Гордон»?
— В прошлом году он официально сменил фамилию, — так же шепотом ответила она мне.
Я понимающе кивнул: фамилия Готкинс была хороша только для Бруклина, для фешенебельного района больше подходила фамилия Гордон.
Шел десятый час вечера. После посещения родителей Нелли мы устроили себе праздничный обед, а потом направились к моим. Теперь они жили в скромном, но пристойном месте по Вашингтон Хайтс. Привратник объяснил нам, что по пятницам Фишеры обедают у своей дочери.
Все эти явные свидетельства богатства и процветания вселяли в меня смутное беспокойство. Старики Нелли встретили меня на удивление радушно. Правда, сначала, когда отец открыл дверь и увидел нас, нам пришлось выслушать очень много итальянских слов, которых я не понял, но ясно было, что это не просто «здравствуйте». Нелли быстро вставила в его речь несколько фраз по-итальянски, он еще понесся было по инерции, но тут же замолчал, открыв от изумления рот. Потом он покорно отошел в сторону и пропустил нас в дом. Здесь мы попали в объятия матери Нелли, которая уже громко причитала и плакала. Нелли тоже пустила слезу. Я неловко наблюдал за всем этим, не зная, что делать. Отец Нелли, по-моему, был тоже совершенно растерян из-за этих бесконечных потоков слез и причитаний. Выскочил Зеп и принялся радостно колотить меня по спине кулаками. Откуда-то возникла сестра Нелли; теперь они плакали втроем. Вдруг отца осенило: он махнул рукой и поспешил за вином.