Менандр ЛаодикейскийОБ ЭПИТАФИИФрагмент трактата «Об эпидейктическом красноречии»
У афинян «эпитафием» называется речь, ежегодно произносимая в честь павших на войне, однако свое название она получила не от чего иного, как от обычая говорить ее над самим телом покойного:[899] таковы три речи Аристида. Этот софист сочинил речи, якобы оглашенные военачальником, когда афиняне оказали ему такую честь[900].
Если эпитафий произносится много времени спустя, он превращается в энкомий[901]. Разве станет кто-либо у афинян оплакивать погибших пятьсот лет назад? Фукидид же, произнося эпитафий в честь погибших с начала Пелопоннесской войны[902], не просто воздал хвалу мужам, но и показал их готовность к смерти. Однако до чего же умело он удержался от плача[903] и, памятуя о необходимости войны, не стал оплакивать тех, кому еще предстояло сражаться! Включил он в свою речь и общее место, касающееся утешения[904]. Так же и Аристид, если бы ему довелось произносить речи в честь недавно погибших, воспользовался бы основными темами эпитафия, столь ему знакомыми.
Впрочем, большой промежуток времени, отделяющий нас от события, не оставляет места ни для плачей, ни для утешений, ибо плач помогает избавиться от страдания. Ведь когда уже нет в живых ни отцов погибших мужей, ни их родных, то и утешать нам некого. А если бы кто из них и нашелся, было бы совершенно излишним и несвоевременным пытаться склонить его к плачу по прошествии стольких лет — ведь его печаль давно утихла. Таким образом, эпитафий, который произносят много времени спустя, есть чистый энкомий, подобно «Эвагору» Исократа[905]. Но если речь говорят спустя не так много времени, а месяцев через семь или восемь, то, хотя это и должен быть энкомий, в конце его нам ничто не мешает прибегнуть к теме утешения — разумеется, если говорящий не является близким родственником покойного. Ибо воспоминания этого человека и через год не дадут ему избавиться от страданий, и его речь сохранит патетический характер.
Мы же рассмотрим здесь патетическую надгробную речь, каковая произносится в честь недавно умершего в соответствии с основными темами энкомия — когда к каждой из этих тем, исходя из имеющегося под рукой материала, всюду последовательно добавляется пафос. Например, я вместе с родственниками оплакиваю умершего. Откуда мне взять пафос, дабы присовокупить его к плачу? Прежде всего, из родословной умершего, ибо это, если хотите, — источник всего. Следовательно, мы станем говорить о том, что покойный был славным человеком и пользовался глубочайшим уважением в городе, но злое божество погасило сию жизнь, пылавшую в его роду, словно факел. Таким образом, основные темы речи не должны быть лишены элементов плача, и, даже говоря о роде — о его основании, расцвете и конце, — необходимо оплакивать умершего; и так же, если речь идет об иных вещах.
Сказав о роде покойного, начинай говорить о его рождении. Например, так: «О, эти тщетные знаки и тщетные сновидения, явившиеся тогда, когда он рождался! О, бедная женщина, выносившая его, о, родовые муки несчастнейшей, которые были ею испытаны! Ведь, когда она мучилась в родах, явились ей предзнаменования:[906] кто-то напророчил ей счастливейшую судьбу, друзья и родные были исполнены надежд и приносили жертвы семейным богам, алтари обагрялись жертвенной кровью, и во всём доме царил великий праздник. Но злое божество, как всегда, посмеялось над происходящим! Дитя было передано кормилицам, воспитатели возлагали на него величайшие надежды. Но — о несчастье! — его вырвали из жизни!»
Подобным же образом приступай и к остальным темам энкомия, постепенно усиливая плач. Для этого необходим и обстоятельный рассказ, который покажет величие тех, о ком идет речь, а слушателя вновь склонит к плачу. И пусть почвой для плача служит содержание энкомия. Хвалить же надобно, придерживаясь всех общих мест похвалы — таких как предки, рождение, природные качества, воспитание, обучение, образ жизни. Природные качества раздели на две части: сначала скажи о красоте тела, потом о свойствах души. Подтверждай сказанное на примере трех основных тем по порядку — я имею в виду воспитание, обучение и образ жизни покойного. Ибо, составляя энкомий на основании каждой из них, о его воспитании ты скажешь, что через него проявился данный ему от природы талант, уделив ему особое внимание, а на второе место после него поставишь восприимчивость души покойного. О его образовании ты скажешь, что и в нем умерший явил превосходство над сверстниками. На примере же его образа жизни ты подтвердишь основное положение о том, что он показал себя человеком справедливым, гуманным, обходительным, учтивым.
Важнейшая тема энкомия — деяния покойного, о коих следует говорить после рассказа о жизни умершего. Не отступай и от того, чтобы, перечисляя деяния, к каждому из них присоединять плач. Вслед за деяниями добавь общее место, касающееся судьбы покойного: говори о том, что при жизни ему во всём сопутствовала удача — богатство, счастливое отцовство, привязанность друзей, почет со стороны правителей и жителей городов.
После этого в качестве частной темы ты добавишь к общему содержанию сопоставление[907]. Необходимо употреблять его по отношению к той теме, о которой ты говоришь, не отказываясь от сопоставления ни в одном из случаев. Таким образом, говоря на основные темы речи, ты будешь пользоваться сопоставлением на протяжении всей речи. Например, если мы будем сопоставлять всё это с жизнью кого-либо из героев или ныне живущих доблестных мужей, то для второго, кого с ними сравнивают, это, пожалуй, будет наилучшим. Ведь его надобно изобразить привлекательнее любого красавца или сделать соперником известному герою — например, сравнить его жизнь с жизнью Геракла или Тесея.
Затем возобновляй плач, говоря, что всё возбуждает в тебе рыдания, и придай ему особую форму, свободную от какой-либо похвалы, изрекая жалобу и вызывая слезы у слушателей.
После этой темы переходи к другой — к утешению всех родственников умершего, говоря, что в плаче больше нет необходимости. Ибо покойный вершит общественные дела вместе с богами или же пребывает на Елисейских полях. Распределяй материал особым образом: например, отдельно — то, что касается детей, отдельно — что касается жены, перед тем возвысивши ее образ, дабы не создалось впечатления, будто ты говоришь о ком-то дурном и ничтожном. Ведь если речь по поводу мужчин, произносимая безо всякой подготовки, не вызывает осуждения, то, говоря о женщине, следует заранее подготовить слушателя к разговору о женской добродетели. К детям, если они пребывают в весьма юном возрасте, ты будешь обращаться не с утешением, а с увещеванием, ибо им неведомы страдания. А еще лучше, если ты присоединишь к утешению какой-нибудь совет или наставление жене и детям. Если же дети будут слишком малы, призывай к тому, чтобы жена подражала лучшим женщинам и героиням древности, а дети — доблестям своего отца.
Потом восхваляй род покойного, дабы люди не были невнимательны ни к его родным, ни к памяти о нем. После этого заверши речь молитвой о том, чтобы боги ниспослали им самое наилучшее.
Менандр ЛаодикейскийО МОНОДИИФрагмент трактата «Об эпидейктическом красноречии»
Божественный поэт Гомер и остальному нас научил, и мимо внешней формы монодии не прошел. Ибо и Андромахе, и Приаму, и Гекубе он вложил в уста монодические речи[908], подходящие каждому лицу, как бы желая дать нам наставление, дабы не были мы неопытны в такого рода вещах. Итак, необходимо, заимствовав у поэта исходные правила, еще раз рассмотреть эти речи, составленные в соответствии с тем, что он нам поведал.
К чему же стремится монодия? К тому, чтобы оплакивать и выражать жалобы. И даже если покойный не приходится ему родственником, говорящий не только оплакивает ушедшего из жизни, но и примешивает к плачу похвалу, ни на минуту не прекращая плача, так чтобы не совсем отказываться от энкомия, но чтобы энкомий служил основанием для плача. Если же покойный состоит с говорящим в родстве, то последний тем более станет жаловаться либо на то, что остался сиротой, либо на то, что лишился прекрасного отца, и сам будет оплакивать свое одиночество. Если умер правитель города, то ты найдешь, что сказать и о самом городе, используя похвалу как основание для плача по усопшему, сказав, что город великолепен, в то время как воздвигший его мертв. Или говори так: «Кто позаботится о городе? Кто будет охранять его так же, как этот муж?» Если же умер молодой человек, развивай плач исходя из его возраста и природных свойств, говоря, что тот был одарен хорошими способностями, что подавал большие надежды, а также исходя из обстоятельств его жизни, говоря, что вскоре его ожидали брачные покои. А что касается городских дел, то надо говорить, что город надеялся на него как на будущего покровителя, публичного оратора, устроителя состязаний.
Всюду пользуясь одними и теми же средствами, нужно находить основание для плача. Так, в речах этого рода в самом начале подобает жаловаться на богов и на несправедливую судьбу, которая своими действиями установила несправедливый закон. Затем следует вести речь о неизбежности судьбы — например, сказать, что боги вырвали сего человека из жизни, что они торжествовали по поводу его смерти. Но чтобы не говорить много подобного, будет правильно, если ты воспользуешься этим руководством и распределишь речь в соответствии со следующими темами.
Разделить монодию следует на три периода времени, и первым из них будет настоящее. Ибо речь скорее тронет слушателей вследствие тех событий, кои и сейчас у всех на виду, и вызовет сочувствие, если кто-нибудь будет говорить о возрасте или нраве умершего, или о том, что его постигла тяжелая болезнь, или что его смерть глубоко переживается всеми присутствующими, поскольку они собрались не в благополучном театре и не ради всеми ожидаемого зрелища. Затем следует отталкиваться от прошлого, говоря о том, каким покойный был в прежние годы, будучи молодым, каким — в зрелую пору, став мужем, насколько он был обходительным, кротким, красноречивым, гордым среди юношей и сверстников, на охоте, в гимнасии. Что же касается будущего, то нужно говорить о том, какие надежды возлагали на него его родные, после чего надлежит сделать такое отступление: «О род, до сей поры блистательный и славный! Ты гордишься своим золотом, богатством и пресловутым благородством! Но покойный положил конец всему и разорил тебя! Какую драгоценность ты приобрел и затем потерял!» Итак, оплакивай покойного вместе с его отцом и матерью, и ты усилишь жалобу по поводу того, каких надежд они лишились. Что же касается города, используй эту тему, снова говоря о том, как бы покойный проявил себя по отношению к нему, какой бы почет он приобрел и каким уже обладал. Если он был из тех, кто занимается государственными делами, то говори, как много он сделал в прежнее время. Если же ему только предстояло что-либо сделать, говори об этом применительно к будущему и в целом всегда соотноси со временем то, что имеет отношение к лицу.
После этих трех периодов времени описывай похороны и сошедшийся на них город, говоря так: «О, если бы эта процессия сопровождала его к брачному ложу, или в дальнюю дорогу, откуда ему предстояло бы вновь вернуться, или если бы мы сошлись все вместе, чтобы послушать его выступление!» Затем опиши наружность того, кто лишился своей красоты: румянец щек, умолкнувшую речь, первый пушок на лице, который исчез, едва появившись, кудри, более незримые, застывшие зрачки глаз, окружности век, которые уже не те, что были прежде, ибо всё это исчезло.
Очевидно, что монодии обычно произносятся в отношении молодых, а не пожилых. Ибо разве не бесполезно оплакивать в монодии стариков так же, как молодых? Однако монодия может произноситься мужем, когда тот говорит о своей жене. Достаточно вспомнить о неразумных тварях — как эти не способные мыслить существа, будь то бык, лошадь, лебедь или ласточка, не отличаясь в том друг от друга, переносят свое несчастье и, плача, выражают это голосом. Как лебедь, отдав свои крылья на волю Зефира, оплакивает супруга, как плачет ласточка и как, часто меняя свое мусическое пение на плач[909], она садится в листву деревьев и стонет.
И пусть монодия составляет не больше ста пятидесяти слов, дабы те, кто оплакивает умершего, по вине пространных речей не сдерживались слишком долго в скорбных и не подходящих для этого обстоятельствах, ибо монодия всегда должна помогать преодолеть горе.
Теон АлександрийскийО ПОХВАЛЕ И ХУЛЕФрагмент трактата «Подготовительные упражнения»
Энкомий — это речь, показывающая величие доблестных деяний и прочих достоинств какого-либо определенного лица. Ныне энкомием зовется речь, обращенная отдельно к живым; речь же, обращенная к умершим, называется эпитафием, а речь, обращенная к богам, — гимном. Восхваляет ли кто живых или мертвых, героев или богов — способ произнесения речей один и тот же. Слово же «энкомий» происходит от того, что древние во время праздничной процессии в честь Диониса в шутку произносили кому-нибудь похвальные речи, относящиеся к богам[910].
Когда восхваляются достоинства людей, и одни из этих достоинств характеризуют душу и нрав человека, другие — его тело, а третьи — внешние обстоятельства жизни, то очевидно, что у нас должно получиться три части, из которых мы будем слагать похвалу. Из внешних обстоятельств первым достоинством является благородное происхождение, причем благородство это имеет двоякую природу: с одной стороны — это благородство города, народа и государства, с другой — благородство предков и прочей родни. Затем идут детство, дружба, слава, власть, богатство, хорошее потомство и достойная смерть. К телесным достоинствам относятся здоровье, сила, красота, чувствительность. Достоинства души — это положительные черты характера и соответствующие им поступки, такие как здравомыслие, умеренность, мужество, справедливость, благочестие, свобода, великодушие и тому подобное.
Прекрасными являются дела, восхваляемые уже после смерти, ибо живым людям имеют обыкновение льстить[911]. И опять-таки, если наши дела восхваляют, пока мы еще живы, то у большинства людей они вызывают зависть. Ибо зависть к живым, согласно Фукидиду, связана с соперничеством[912]. Далее, прекрасны дела, которые мы совершаем ради других, а не ради самих себя; и когда мы совершаем их ради прекрасной цели, а не ради выгоды или удовольствия; и когда трудится один человек, а польза от этого общая; и если через наши дела большинство людей насладилось великими благами; и если мы совершаем их ради наших благодетелей и в особенности ради умерших. Поэтому достойна похвалы помощь друзьям и те опасности, каковые мы ради них претерпеваем. Похвальны также дела, совершённые в подходящее время, похвально, если их совершил лишь один человек, или если он преуспел в том, чего никто до него еще не делал, или если он сделал это лучше других, или вместе с немногими, или превзойдя свой возраст, или вопреки ожиданиям, или преодолев трудности, или если дела эти совершены с необычайной легкостью и быстротой.
Необходимо выбирать для энкомия образы прославленных героев, как, например, это делают те, кто восхваляет Елену, — ибо ей оказал предпочтение Тесей[913]. Полезно также судить о будущем по прошлому — например, размышлять о том, что сделал бы Александр Македонский, сокрушивший могущество столь великого множества народов, если бы прожил еще немного, или поступать, как Феопомп, который в энкомии Филиппу говорит, что если последний пожелает сохранить верность своему прежнему образу действий, то будет царствовать надо всею Европой[914]. Нелишним будет упомянуть и о прославившихся прежде людях, сравнивая их поступки с поступками тех, кого мы восхваляем. Прекрасно также строить похвалу, иногда основываясь на значении имен, на их совпадении или на прозвищах, — если это не будет слишком грубым и не вызовет смеха. На значении имен — это, например, сказать о Демосфене, что он был «силой народа»;[915] на совпадении имен — когда кому-нибудь довелось носить то же имя, что и у прославившегося человека; на прозвищах — например, как в случае с Периклом Олимпийским, прозванным так за его великие достижения[916].
Таковы общие места, с которых мы начнем речь, но использовать их будем следующим образом. Тотчас после вступления мы скажем о благородном происхождении, а также о телесных и прочих достоинствах, строя свою речь не попросту и не как придется, а всякий раз показывая, что мы воспользовались этими общими местами не бездумно, но осознанно и как подобает (ибо хуже всего поступают те, кто хвалит достоинства не по своему выбору, а руководствуясь случаем). Например, мы скажем, что умерший был человеком сдержанным, великодушным, дружелюбным, справедливым и не был привержен низменной корысти. Если же он не обладал ни одним из перечисленных достоинств, то нужно сказать, что он не был ни низкого происхождения, ни бедным, ни несправедливым, ни невежественным, что, происходя из маленького города, он стал знаменитым, как Одиссей или Демокрит[917], и что, выросши при дурном государственном устройстве, он не сбился с истинного пути, но стал лучшим среди себе подобных, как Платон — при олигархии[918]. Заслуживает похвалы и тот, кто, будучи низкого происхождения, возвеличился, подобно Сократу — сыну повитухи Фенареты и ваятеля Софрониска. Также достойно восхищения, если из своего низкого ремесла или трудной судьбы он смог извлечь что-то хорошее, подобно тому, как сапожник Герои и гетера Леонтион, говорят, стали заниматься философией[919]. Ибо в несчастьях добродетель сияет особенно ярко.
Затем мы перейдем к делам и достижениям человека, но не будем перечислять их подряд, а всякий раз, говоря о каком-либо одном из них, станем присоединять к этому одно из его достоинств, рассматривая затем его деяния. Например, сказав, что усопший был рассудителен, мы тотчас добавим к этому, какой благоразумный поступок был им совершён. Точно так же и об остальных достоинствах. О клевете же либо не стоит говорить вовсе, ибо тогда человеческие заблуждения остаются в памяти, либо — в зависимости от того, насколько они утаены от окружающих, — наоборот, скрывать ничего не следует, составив вместо энкомия апологию. Ведь защищать нужно тех, кто виновен в несправедливых поступках, а хвалить — тех, кто отличился в чем-нибудь благородном.
Похвалу неодушевленным вещам, таким как мед, здоровье, доблесть и тому подобное[920], мы будем составлять похожим образом, пользуясь, насколько возможно, указанными общими местами. Исходя из них мы будем восхвалять, а порицать — исходя из противоположного.