– Что это такое? – спросил я у него.
Он покосился на меня, помедлил, но ответил:
– Отгон. Так издревле отгоняли злого духа, который насылал болезнь.
– И который является обычным суеверием! – отрезал Арант, снова вскочив на коня и привстав на стременах, чтобы дотянуться до верхних веток. – Никакого духа болезни не существует, и это, – он дернул веревку так, что дерево хрустнуло и посыпались листья, – не помогает!
В его движениях сквозила какая-то нехорошая, личная злоба. Лоскуты безжалостно сминались в его огромных кулачищах, падали в пыль, чтобы тут же оказаться затоптанными. Послушники во главе с Годаной косились на него, но помогали.
– Не обращай внимания, – поймав мой озадаченный взгляд, прошептала Зденька. – Арант Асеневич – один из немногих, кто выжил в Великий Мор.
Я кивнул, поняв, что эти самые красные лоскуты когда-то породили в душе мудреца Порядка неизлечимую психотравму.
Мы останавливались еще несколько раз: Арант срывался при виде каждой веревки. Наконец служителям надоело, и они сделали ему внушение, что на деревьях может висеть что угодно и сколько угодно, поскольку вреда ничего не приносит и есть не просит, а они едут не ерундой страдать, а людям помогать.
Весь остаток пути мудрец краснел, бледнел, но больше не кидался на красные тряпки с видом разъяренного быка.
Приморье встретило нас запахом костров, которые тлели поперек дороги, и яркими красными тряпками, намотанными прямо на деревянный указатель с названием города. Ветер колыхал лоскуты, те развевались, закрывали часть букв, переименовывая город в многозначительное «Морье». Вдалеке, у кладбища, виднелось длинное черное пятно, от которого брело несколько согнутых фигур, таща за собой тачку. Я присмотрелся, защитившись ладонью от холодного солнца, и сглотнул. Длинное черное пятно было свежевскопанной землей… Братской могилой.
Перед тем, как вступить в город, я надел на лицо маску и защитил глаза самодельными очками из бересты. Вместо стекол в них были прозрачные полоски от пластикового пакета с зип-замком, в котором Регина хранила зубную щетку с мылом. Закрепил я их просто: наделал в бересте и пакете дырок, пришил друг к другу нитками, а потом приклеил поверх швов еще одну полоску бересты. Клей был самый элементарный: из смолы, хрящей и рыбных костей, и варили его на уроках домоводства.
Маска и очки вызвали у служителей Равновесия смешки и вопросы:
– Что это ты на себя нацепил?
– Так моя вера предписывает защищаться от болезней! – сурово отрезал я.
И ведь ни словом не соврал. Я был глубоко убежден, что очки и маска хоть немного, но помогут от передачи заразы воздушно-капельным путем. А при контактах с больными – мыло и кипячение.
В Приморье царила тяжелая тишина. Редкие прохожие при виде нашей группы радостно кланялись и по широкой дуге старательно обходили те дома, на ручках которых висели тряпки. Из открытых окон таких домов нередко летел тяжелый кашель. Где-то громко причитала женщина, на чем свет кляня каких-то южан и плача по своим детям.
На перекрестке мы столкнулись с мрачным мужчиной в серой хламиде, который тащил за собой прикрытую парусиной тачку. Увидев нас, он притормозил и поклонился.
– Здоровья вам, – густым басом сказал он. – Мы уж думали, всё, не явитесь.
Тачка скрипела деревянными колесами, подскакивала на выбоинах. Мужик не обращал внимания на тяжесть и упорно продолжал идти.
– Простите, что так долго, – покаялся Арант. – Вы знаете, откуда пришла болезнь?
– Говорят, что с южным кораблем, – мужик ронял слова медленно, стараясь не сбить дыхание. – Ну, эти… Работорговцы из Травии. Пристали они, значит, за едой, продали рабов из наших и уплыли. А через седмицу у рабов эта болезнь проявилась. Мы их в карантин, значит, да только поздно было – один из них был портным выкуплен, по домам ходил, мерки снимал… Вот и… Пока поняли, что да как, пока выяснили…
– А что мудрец Светозар? – спросил Арант.
– Мудрец все порты и дороги велел закрыть сразу, да только наш князь его не послушал, разгневался да на две недели в погреб посадил, чтоб панику не подымал и торговлю не рушил. Всё твердил, что это обычная простуда. Только когда княжна захворала, тогда зашевелился. Выпустил Светозара, дороги закрыл, гонца к вам послал. Да только народ всё равно в сторону Малиново успел убежать. Дураки. Так бы зараза только здесь побесилась, а теперь они, считай, дорогу ей к родным показали.
Он сплюнул. Тачка подпрыгнула, и из-под парусины показалась синюшная вялая ручка ребенка. В моргах тела выглядели совсем иначе. Там можно было представить, что на столе лежит манекен. Здесь же воображение не работало.
Я поспешно отвел взгляд, подавив порыв свеситься с лошади и вывалить обед прямо на мостовую.
«Вдох-выдох. Это не я. На лошади еду не я… Я другой. Я привычный, безжалостный воин, которого ведут долг, честь и клятва…»
Какие именно долг, честь и клятва ведут воина в моем лице, я не знал и знать не хотел. Главное, что мантра помогла. Тошнота отступила, и мертвый ребенок в тачке показался чем-то неприятным, но закономерным.
– Наш мудрец велел песни Мороза петь и окуривать дома полынью, да только наше Равновесие уже не то, – продолжал мужик. – Горе и смерти подкосили нас. Не работают песни и начитки. Вы уж нам помогите, на вас вся надежда.
Арант сглотнул. Глаза у него были на мокром месте.
– Мы поможем, – пообещал он. – Обязательно поможем!
– Хорошо бы, – тоскливо пробормотал мужик и остановился у дома с красным лоскутом на окне. – Эй, неживые есть?
– Пошел прочь! Не кликай беду! – заорали в ответ и добавили несколько крепких ругательств.
Мужик, не изменившись в лице, меланхолично направился к их соседям. Мы с мудрецом нагнали повозку, свернувшую к центру, и остановились у трехэтажного особняка темно-бордового цвета с выбеленными завитушками и птицами. Вместо флюгера рядом с печной трубой сияли характерные весы.
После стука в ворота раздался нервный девичий голос:
– Кто там?
– Служители Крома Порядка, – ответил Арант за всех. – Мы приехали на подмогу мудрецу Светозару. Открывайте!
За воротами радостно взвизгнули, что-то звонко упало и покатилось по камням, затем тяжелые высокие створки дрогнули и со скрипом открылись. Нам навстречу выскочила молоденькая девушка в простом платье воспитанницы и, наспех поклонившись, затараторила:
– Как хорошо, что вы приехали! Светозар Людотович не справляется, Дмитрий Алексеич уже третьи сутки не встает, из воспитанников только я и Вольга остались, остальные… – она всхлипнула, скуксилась и уткнулась лицом в ладони.
Я подобрался.
– А ты? Ты переболела?
– А?
Девушка взглянула на меня, удивленно шмыгнула носом и утерла лицо рукавом.
– Да, я выздоровела.
– Это очень хорошо, – довольно сказал я.
Переболевший человек под боком – что может быть лучше для создания сыворотки? Еще бы выяснить, болели ли коровы и лошади, раздобыть пару-тройку бычьих пузырей, наделать из перьев иглы для инъекций, и… и…
– Сегодня вечером на главной площади мы споем пятую песнь Мороза и обойдем с ней улицы! – объявил Арант и, не слезая с коня, ласково потрепал девицу по голове. – Мы обязательно восстановим Равновесие приморцев.
Девушка радостно закивала.
– Я сейчас же побегу по дворам, расскажу всем!
Захотелось закрыть лицо рукой и посидеть так минут пятнадцать…
Я знал, что будет непросто.
Глава 9
Филиал блюстителей Равновесия впечатлял. На первом этаже располагались снадобница, столовая и зал молений, на втором жили пациенты, третий отводился для работников. Был и подвал, в котором хранились запасы еды, воды и всяческих снадобий, и отдельный морг, в котором проводили вскрытия и изучали анатомию. Не Кром Порядка с его огромным, оснащенным по последнему слову средневековой техники комплексом, но тоже весьма и весьма добротно.
Как я понял, второй этаж предназначался для иногородних пациентов. Сейчас его занимали те купцы, которые не успели покинуть Приморье до карантина. Большая часть этих гостей еще лежала. И Светозар Людотович был среди больных. Только находился в отдельной роскошной «VIP-палате» с пуховыми перинами.
– Передаю управление в ваши руки, Арант, – прохрипела с постели почти точная копия Пересвета, вяло махнув рукой в качестве приветствия. – В Кроме… как?
– Когда мы отправились, больных не было, – с почтением ответил мой спутник. – Пересвет передал вам лекарство, я привез его учениц… ученика. Тот немедленно его приготовит.
– Ученик? – Светозар приподнялся и с удивлением смерил меня взглядом воспаленных глаз. – Надо же… Всё-таки сподобился. Видать, хороший ты ученик. Как звать?
– Тэхон, – негромко ответил я.
– Тихон? – переспросил больной и пошарил морщинистой рукой в тумбочке у кровати. – Хорошее имя, сильное, спокойное… А что это у тебя на лице? А, так твой народ от болезней бережется. Ну, Пересвет еще научит правильно. Вот тебе ключ от подвала снадобницы. Там найдешь всё нужное. Всё, идите.
Арант шагнул к нему, поймал сухую старческую лапку и… Я не удержался – хлопнул себя по лбу. Этот недалекий человек приложился к ней поцелуем!
Едва за нами закрылась дверь, как я вытащил из кармана платок, пузырек с яблочным уксусом и от души повозил антисептиком по изумленному лицу.
– Эй, ты что делаешь? – опешил мудрец и скривился, когда уксус попал ему в рот.
– Не даю тебе заразиться, – ответил я.
Арант легко отпихнул меня от себя. Я отлетел к противоположной стене и довольно сильно ударился спиной.
– Это неуважение! – возмущенно возвестил мудрец Порядка, махнув синим рукавом. – Руки Светозара Людотовича не могут нести на себе печать разрушения – они освящены благовониями и помазаны нести Равновесие!
У-у… убил бы!
Я скривился и парировал:
– Его руки, может, и не могут, а вот капли того, чем он себе на эти руки кашляет – вполне!
– Я рад, что ты обо мне беспокоишься, но, поверь, напрасно, – Арант подмигнул мне и, пошарив под рубашкой, достал на свет нечто странное, сморщенное, черное. К горлу подкатила тошнота, когда я рассмотрел на этом непонятном предмете пальцы с коготками.