На лице Ведунца разлилось искреннее разочарование.
– Да, про липы я догадывался. Что ж, очень жаль, Тэхон, что ты отказался. Светозар, ты знаешь, что делать, а мне… Я, пожалуй, пройдусь немного.
Он протянул записи с рецептом сыворотки Светозару. Тот кивнул, дернув себя за бороду, и обеспокоенно глянул на застывшего мудреца. Руслан встал и вышел, напоследок кашлянув.
Арант тупо смотрел ему вслед. Разум категорически отказывался понимать поступки и слова главы Крома.
– Что это значит? – спросил он. – Ее освободят? Снадобье не нарушает Равновесие?
– Сынок… Какая свобода? Ты же слышал, какой Тэхон хулитель, – ласково, как больному ребенку, сказал Светозар и продолжил допрос. – Итак, Тэхон, а теперь расскажи, кто тебя обучил всему, и где найти этих людей.
Та ухмыльнулась и выдала какую-то тарабарщину про университеты Россы и совсем непонятной Южной Кореи.
– Ложь, – констатировал глава Дома и кивнул палачу. – Знаешь, мы все тут гадали, девушка ты или все-таки нет.
Палач привязал Тэхон к пыточному столу и одним движением разорвал широкую рубаху.
Да, это всё-таки был он. Мужчина. Тонкая линия спины, острые плечи и ключицы, плоское тело, крепкий живот и шрам над сердцем не оставили никаких сомнений. Мудрец чувствовал себя так, словно кто-то с размаху разбил его голову огромной кувалдой. Мужчина, сухопарый молодой мужчина кричал под руками палача, и Аранту тоже хотелось лечь рядом и орать – от унижения, собственной слепоты и глупости.
– Упертый, – с неким оттенком восхищения сказал Светозар, когда так и не получил имен. – К чему упорствовать? Просто скажи – и всё закончится.
Тэхон отдышался, сплюнул на пол и устало свесил голову, отчего пряди безжизненно упали на лицо. В темных глазах застыл вызов. От своего он так и не отступил, даже когда превратился в скулящий комок боли.
– Скажи, – не выдержал Арант. Голос сел от волнения. – Скажи – и я добьюсь, чтобы эту… сыворотку… связывали с твоим именем.
Светозар покосился на него, но промолчал. Пленник упрямо сжал губы, одарив Аранта таким взглядом, что тому стало мерзко и тошно, будто он с головой провалился в яму с навозом.
– Да неужели? – Тэхон тяжело дышал и едва шептал, но его ехидство можно было черпать ложками. – Какое благородство, Арант Асеневич! Конечно, я вам так и поверил!
Да, в этом не было ни капли благородства. Да, мудрецу никто бы не позволил увековечить имя Тэхона. Они крали. Крали с одобрения главы Крома Порядка, выше которого был лишь Осмомысл. Крали чужое изобретение и собирались убить того, кто его придумал. И хотели украсть больше!
Потемнело в глазах, в ушах зашумело. Сияние факелов вдруг померкло и налилось кровавыми красками. Осталось лишь одно яркое пятно – белый, надменный до кончиков волос мужчина, распластанный на пыточном столе. Всё еще не сломленный. Арант моргнул и вдруг на миг увидел сияние вокруг темноволосой головы.
– Вы же служители Равновесия, вы видите истину, а я так… безумная девчонка, – усмехнулся Тэхон сквозь этот ослепительный свет.
Перо с хрустом сломалось в пальцах. Стены надвинулись, выдавив воздух. Издалека донесся обеспокоенный голос Светозара. Аранта подхватили под руки, подняли. Мир качнулся, и Тэхон исчез, сменившись лестницами, а затем коридором. Мудрец вырвался, пошатнулся, но упрямо зашагал сам.
Не хотелось никого видеть. В груди поднимался ужас всякий раз, когда впереди мелькали одежды служителей. Он метался по Дому, по подворью… И очнулся лишь у лечебницы, наткнувшись на расписанную стену. Оттуда, окруженный сиянием, ему ласково улыбался лик Осмомысла.
Арант обессиленно сполз по стене и долго смотрел на пророка. Все вопросы, все сомнения и открытия ворочались в нем, сплавлялись воедино во что-то острое, твердое… Почти невыносимое.
– Я клялся твоим именем стать и мечом, и щитом, и руками, и голосом, – хрипло прошептал он, – но всё это время меня вел вовсе не ты. Неужели я придумал не только Тэхон, но и всех остальных?
Осмомысл не ответил. Он лишь улыбался со стены, нарисованный от первой до последней черточки. Да, Светозар был прав, лечиться было совсем не приятно, а больно. Хотя подразумевалось явно нечто другое.
Арант поднялся. Разум прояснился, заработал как никогда четко и быстро. Желание уйти крепло, ширилось, подпитывалось шепотом внутреннего голоса.
И он пошел к себе – собираться. Среди служителей нельзя было оставаться ни секунды, да и время было подходящее – все собирались на ужин, и никто не собирался нарушать правила и порядки.
Правила и порядки, выученные, въевшиеся в язык, тело и дух, казалось, намертво. Только вот теперь ни разум, ни сердце их больше не принимали. Уходить нужно было сейчас же, пока глава Дома не поднял тревогу, пока он еще на допросе…
Арант замер с наполовину засунутой в сумку рукой. Да, нужно было уходить. Но как же Тэхон? Она не заслуживала ничего из того, что с ней хотели сделать… «Не заслуживал», – с горечью поправил себя он. Тэхон был мужчиной. Странным, на вид совсем молоденьким, но, как оказалось, гораздо больше мужчиной, чем все остальные.
Сумка медленно легла на кровать.
Нет, он не мог уйти один. Ему была нужна направляющая рука, ему был нужен кто-то уверенный, знающий и разумный. Господин. Пусть Тэхон не верил в Осмомысла, но зато его дела говорили, что он был к нему гораздо ближе, чем Ведунец и все остальные.
Арант глубоко вздохнул, спрятал сумку под кафтаном, вернулся к пыточной и увидел палача. Тот тащил на себе бессознательного Тэхона, перекинув его руку через шею и схватив за пояс. Пленник, легкий и маленький, даже не доставал ногами до пола.
– Молчит, – встретившись взглядом с мудрецом, буркнул палач. – Дурак. Только себе хуже делает. В бред сорвался. Жаль, что бредит на родном.
– Ничего-ничего. Мы его разговорим, – пропел Светозар. Он вышел следом, запер дверь и окинул подошедшего цепким взглядом. – Как ты?
Голос звучал мягко. Арант отвел глаза, лихорадочно соображая, как себя повести.
– Уже лучше. Простите, сомлел. Сам не понимаю, что со мной. Никогда такого не было.
– Ты сбит с толку, – кивнул глава Дома. – Ничего, я понимаю. Сейчас объясню…
Он долго говорил что-то о том, почему Тэхона следует убить, а его снадобье – приписать другому. Арант пропускал его слова мимо ушей, старательно кивая в подходящих местах, а сам думал, как вызволить пленника и как им вдвоем уйти.
– Ты не слушаешь, – упрекнул Светозар.
– Я… Простите, – спохватился Арант. – Вы, несомненно, правы. Я пойму, обязательно пойму. Но сейчас… Простите, мне хочется побыть одному, мне… надо привыкнуть. Тэхон все-таки мужчина, и…
– Ты расстроен. Ну конечно, ты же так надеялся, – понятливо кивнул глава Дома. – Иди.
Арант пошел, но не поднялся по лестнице, а спрятался под ней и, дождавшись, когда Светозар и палач уйдут, прокрался к темнице Тэхона. Замки с ключами везде были одинаковыми. И собственный ключ мудреца всё еще лежал в кармане.
Он тихо снял замок, скользнул внутрь и так и застыл с раскрытым ртом, когда ему в шею нацелилась самая настоящая сабля. После секундного ступора пришло узнавание – перед ним стоял вовсе не внезапно исцелившийся Тэхон, а Хван Цзи. Сам пленник лежал на руках одного из матросов. Увидев Аранта, тот засуетился: перекинул бессознательного Тэхона через плечо и схватился за веревку. Веревка тянулась из бережно выломанного окна – раму почти не повредили. За окном мелькали чьи-то ноги в растоптанных сапогах.
– Молчать! – угрожающе прищурился Хван Цзи, надавив острием для убедительности.
Арант почувствовал, как по коже потекла тонкая струйка крови, и прошептал, просветленный и радостный:
– Я подсажу.
Кто-то быстро захлопнул дверь темницы, и всё вокруг погрузилось в сумерки. Ярко блестели лишь глаза напротив, такие похожие на глаза Тэхона, испуганные, но упрямые и уверенные. И удивленные.
– А?
– Я с вами, – повторил Арант уже увереннее и вытащил из-под кафтана сумку. – Я подсажу.
– О! – Хван Цзи несколько мгновений поколебался, но саблю убрал.
Они подкинули до окна сначала Тэхона, а потом и остальных. Их тут же подхватили под руки и вытащили наружу.
Арант выбрался последним, едва не застряв в узком окне. Как ни странно, но его дождались и даже помогли. Как оказалось, их было трое: Хван Цзи и двое крепких, загорелых дочерна матросов. Пробрались к Дому Порядка они просто, аккуратно выломав несколько досок из забора прямо напротив темницы.
Они поставили доски на место и быстро шмыгнули в телегу, где и свернулись в клубок. На них накинули кусок жесткой парусины, и телега неспешно тронулась в путь.
Арант лежал, смотрел на бледное лицо Тэхона с полуоткрытыми мутными глазами, на обнимающего его всё еще настороженного Хван Цзи и замирал от каждого звука. Наглость и смелость хаоситов поразила в самое сердце: они вытащили пленника буквально из-под носа служителей прямо посреди белого дня. Извозчик ехал донельзя неспешно и медленно, словно и не бежали они, совершив преступление и опасаясь погони.
Но едва свернули в переулок без окон, как от томности и неспешности не осталось и следа. Хаоситы выскочили из-под парусины, едва телега встала, и перепрятались уже в крытую повозку – большую, богатую, со знакомым знаком на боку. Арант едва не выдал всех нервным смехом. Знак принадлежал Дану Втораковичу! Ай да купец! Вот, оказывается, почему тот крутился вокруг него тогда вечером в таверне!
– Куда? – зашипел Хван Цзи, когда Арант подал ему Тэхона и полез к ним сам. – Кафтан сними, дурак!
Мудрец… Больше не мудрец потянулся к пуговицам, отчетливо ощущая, как рвется последняя связующая нить.
Синяя ткань с золотой вышивкой полетела в опустевшую телегу, скользнула по борту и упала в дорожную грязь. Арант увидел это мельком, когда запрыгнул к остальным и сел между коробками, пристроив голову Тэхона себе на плечо. Чаны опустили ткань, заложили выход коробками и вытащили из ближайшей бинты и бутылки. Арант опомниться не успел, как Хван Цзи вынул из одной пробку и, щедро смочив ткань, принялся протирать раны спасенного. Тот дернулся и коротко простонал сквозь зубы, когда тряпка прошлась по изуродованным, обожженным ногам.