Зачастую духовно-душевные кризисы начинались вскоре после травмирующей эмоциональной утраты, например, смерти ребенка или близкого родственника, окончания любовного романа либо развода. Подобным же образом цепь жизненных неудач, потеря работы или собственности может непосредственно предварять эволюционое обострение. У некоторых особенно предрасположенных к этому индивидов «последней каплей» может оказаться переживание, вызванное психоделическими веществами или сеансом переживательной терапии.
Однако одним из самых важных катализаторов духовного обострения, по-видимому, выступает глубокое погружение в различные виды медитации и духовного делания. Ведь такие методы и были предназначены для того, чтобы вызывать духовные переживания. Мы неоднократно сталкивались с людьми, у которых необычные переживания происходили во время занятий практикой буддийской медитации дзен или випашьяны, кундалини-йогой, суфийскими упражнениями, монашеским созерцанием или христианской молитвой. По мере того как различные восточные и западные духовные школы приобретают популярность, кажется, что все больше и больше людей сталкиваются с надличностными обострениями.
Широкий ряд и огромное многообразие причин, вызывающих духовные обострения, поднимает вопрос о некоем их общем знаменателе или общем пути. Им оказывается ослабление психических защитных механизмов или полная эмоциональная вовлеченность в достижение внешних целей. Оба эти положения приводят к вторжению в сознание прежде бессознательного содержания.
Многие специалисты, занимающиеся психическим здоровьем и встречающиеся с понятием «духовное обострение», хотят знать, каковы точные критерии, по которым можно было бы проводить различие между духовным обострением и психозом. К несчастью, соматическая медицина не предоставляет диагностических инструментов, необходимых для такого различения. В отличие от заболеваний, с которыми имеет дело соматическая медицина, психотические состояния не определяются медицински, если не имеют ярко выраженной органической природы.
«Функциональные психозы» — душевные расстройства, в которых не выявляется биологическая причина, конечно же, не являются заболеваниями в том же смысле, как диабет, брюшной тиф или злокачественное малокровие. И вопрос в том, следует ли их определять как болезни вообще. Ведь диагноз этим состояниям целиком и полностью ставится только на основании необычных переживаний или поведения. И понятие «эндогенный», употребляющееся для обозначения тяжелых функциональных расстройств, включая шизофреническую реакцию и маниакально-депрессивные состояния, как раз и отражает неудачу психиатрии в определении конкретной этиологии. Приписывание этих состояний некоему еще не открытому патологическому процессу равносильно признанию подобного невежества. Но не похоже, чтобы какие-либо поражения головного мозга сами по себе могли бы породить ту необычайно богатую палитру переживаний, которая наблюдается в состояниях с диагнозом психотических.
Как же тогда можно проводить диагностическое различие между духовными обострениями и проявлениями душевного заболевания? Один из наиболее плодотворных подходов — определить, кто из индивидов, переживающих подобные состояния, подходит для того, чтобы получить выгоду от терапевтической стратегии, которая признавала и поддерживала бы происходящее событие, и уже тогда определять критерии для выявления таких индивидов.
Во-первых, мы должны обратить внимание на феноменологию исследуемого необычного состояния. Ведь духовные обострения вовлекают в себя сочетание биографических, околородовых и надличностных переживаний. И такого рода переживания могут вызываться среди любой наугад собранной группы «нормальных» людей не только психоделическими веществами, но также и такими простыми средствами как учащенное дыхание, побуждающая музыка, телесная работа, либо другими разнообразными нелекарственными средствами. Их проявления включают в себя духовно-психическую смерть и возрождение, видения архетипических существ и стран, память о прошлых жизнях и единение с другими людьми, природой, Вселенной и Богом.
Те же из нас, кто работает с холотропным дыханием, видят такие переживания ежедневно во время своей работы, или на семинарах и пользуются благоприятной возможностью оценить их целительную и преображающую мощь. Ввиду подобных обстоятельств оказывается необычайно трудно приписывать схожие переживания и в тех случаях, когда они непредумышленно происходят в повседневной жизни, какой-то экзотической, но пока неизвестной патологии. И поэтому необходимо подходить к этим состояниям таким же образом, как и к похожим переживаниям во время холотропных сеансов, то есть воодушевлять людей отдаться ходу событий и поддерживать возникновение и полное выражение происходящих переживаний.
Другой важный показатель: извлечет ли данный человек какую-либо пользу для себя из глубинной внутренней работы и изменится ли его установка по отношению к холтропному состоянию. Ведь когда индивид осознает, что происходящее является каким-то внутренним событием, то, открываясь работе с переживанием, он становится подходящей кандидатурой для подобного род терапии. Но индивидам, у которых подобная простейшая прозорливость отсутствует и которые используют по большей части механизм проекции или страдают манией преследования, трансперсональные стратегии не подходят. Ибо способность человека создавать доверительные взаимоотношения с терапевтом является совершенно необходимой предпосылкой для того, чтобы психотерапевтическая работа принесла благие плоды.
Другой трудностью в работе с духовно-психическими кризисами является вопрос об их классификации. Насколько вообще возможно различать и устанавливать применительно к ним определенные типы или категории, как это мы делаем с диагностическими категориями в медицине? По моим наблюдениям, это просто невозможно. Симптомы духовно-психических кризисов представляют собой проявление и выражение в телесном виде глубинных движущих сил человеческой психики, которая является многомерным и многоуровневым континуумом, вообще не имеющим внутренних подразделений или границ. Духовно-психические кризисы извлекают свое содержание не только из фрейдовского индивидуального бессознательного, но и из юнговского коллективного бессознательного. И потому мы никоим образом не можем уповать на то, что когда-нибудь наконец выявим ясно очерченные и четко разграниченные типы духовных обострений.
И все-таки наша работа с индивидами, находящимися в состоянии духовно-психического кризиса, обмен мнениями с коллегами, проводящими аналогичную работу, и изучение литературы убедили нас, что, в общем-то, возможно и даже полезно выделить несколько основных видов духовно-психических кризисов, которые обладают достаточно характерными признаками, отличающими их от других. Вполне естественно, что у них нет четко определенных границ и на практике мы будем рассматривать их как в значительной степени перекрывающие друг друга. Наиболее важными разновидностями духовных кризисов, наблюдавшихся нами, являются:
1. Шаманская болезнь.
2. Пробуждение кундалини.
3. Случаи переживания единства сознания («вершинные переживания»).
4. Психологическое обновление посредством возвращения к средоточию.
5. Кризис психического раскрытия.
6. Переживания прошлых жизней.
7. Общение с духами-водителями и «установление канала связи».
8. Околосмертные переживания (ОСП).
9. Близкие встречи с неопознанными летающими объектами (НЛО) и переживания похищений инопланетянами.
10. Состояния одержимости.
Шаманская болезнь
Деятельность многих шаманов — мужчин и женщин, которые в различных культурах выступают как знахари или врачеватели, начинается с непроизвольно возникающих волнующих духовидческих состояний, которые антропологи окрестили «шаманской болезнью». В это время будущие шаманы утрачивают соприкосновение с повседневным окружением и испытывают мощнейшие внутренние путешествия в нижний мир, где демоны набрасываются на них и подвергают ужасающим мучениям и испытаниям, что зачастую достигает своей наивысшей точки в переживаниях смерти и расчленения, за которыми следует возрождение и восхождение в небесные сферы.
Если подобные случаи завершаются успешно, они оказываются в своей глубине благотворными и для эмоционального, и для физического здоровья будущих шаманов. Именно по этой причине о шаманах говорят подчас как о «раненых целителях». Невольное посвящение также приводит их к пониманию действий многих важнейших сил природы и проникновению в движущие силы болезней. Если подобный кризис успешно завешен и воспринят, то индивид становится шаманом и возвращается в сообщество, чтобы принять на себя почетную роль жреца и целителя.
Мы были свидетелями, когда современные американцы, европейцы, австралийцы и жители Азии переживали состояния, которые сильно напоминали шаманскую болезнь. Кроме физических и эмоциональных мучений, смерти и возрождения, подобные состояния включают еще и переживания близкого родства с животными, растениями и стихийными силами природы. Люди, переживающие такие кризисы, иногда непроизвольно создавали обряды, напоминающее те, что в других культурах проводятся шаманами.
Пробуждение кундалини
Согласно представлениям древних индийских йогов, кундалини, или змеиная сила (буквально означающая «свитая»), — это та порождающая космическая энергия, которая творит космический порядок. В спящем виде она пребывает в основании позвоночника человека, в его тонком или энергетическом теле — некоем поле, пронизывающем и окружающем тело физическое. Она может быть пробуждена медитацией, особыми упражнениями, воздействием совершенного духовного учителя или иными неведомыми причинами.
Пробужденная кундалини, или шакти, поднимается по нади — токам или нитям тонкого тела. И по мере того, как она поднимается, она вычищает все травматические отпечатки и раскрывает средоточия психической энергии, называемые чакрами. Такое движение, высоко ценимое в йогической традиции, не лишено опасности и требует опытного водительства гуру, чья кундалини полностью пробуждена и уже обрела устойчивость. Самыми волнующими знаками пробуждения кундалини являются физические и психологические проявления, называемые крийя.