— Какое красивое место! — восхищенно сказала она. — Тебе здесь, наверное, очень нравится.
Тереса пожала худенькими плечами, и Джулиет заметила, что девушка чересчур худа.
— Разумеется, — ответила она. Она говорила с легким акцентом, и Джулиет решила, что Тереса, вероятно, посещала английскую школу. — Здесь гораздо лучше, чем в больнице.
Джулиет закусила губу.
— Да, конечно… А ты долго пробыла в больнице?
— Достаточно долго. — Тереса пристально рассматривала свою собеседницу. — Чем вы занимались до того, как приехали сюда?
Джулиет почувствовала, что краснеет.
— Ну, я… разными вещами!
Тереса фыркнула.
— Зачем вы приехали сюда? Решили, что здесь можно неплохо отдохнуть?
— Нет, — поспешно возразила Джулиет. — Нет, я прочитала объявление в английской газете и решила, что эта работа будет для меня интересна. — По крайней мере, это было правдой.
Тереса наморщила нос.
— Я слышала, мой дядя не очень-то любезно принял вас.
Джулиет невольно улыбнулась и ответила, что это так.
— Представляю, как он разозлился, — немного оживившись, заметила Тереса. — Особенно после предыдущего случая!
Вопрос был готов сорваться с уст Джулиет, но она удержалась, а Тереса между тем продолжила:
— Эстелла не оставляет попыток сбыть меня с рук! Мне кажется, она ревнует! — Эти слова девушка произнесла с чувством удовлетворения.
Джулиет нахмурилась.
— Ревнует? Сеньора Винсейро? Почему она должна ревновать? — Этот вопрос она уже не могла не задать. Женское любопытство взяло над ней верх.
Тереса поправила складку на своей синей юбке.
— Эстелла хочет заполучить Фелипе — только и всего! Она добивалась этого еще десять лет назад. Но тогда мой дядя почему-то не женился на ней, и она вышла замуж за его кузена, потому что тот тоже жил на Вентерре. А когда два года назад ее муж Пепе умер — он был значительно старше Эстеллы, — она решила осуществить свою мечту и все-таки заполучить моего дядю.
Джулиет лишилась дара речи. Такое… от шестнадцатилетней девушки!
— Мне кажется, ты сгущаешь краски, Тереса, — наконец, произнесла она и оглянувшись, с облегчением увидела, что служанка несет им чай.
— Вовсе нет! — рассердилась Тереса. — Эстелла очень разозлилась, когда Фелипе привез меня сюда и поселил в своем доме, потому что теперь ей стало гораздо сложнее осуществить свои планы.
— Ну что ты говоришь! — недоверчиво воскликнула Джулиет. — Ты же его племянница!
— Не по крови, — тут же возразила Тереса. — Мой отец не был братом Фелипе, так как моя мама раньше была замужем, а мой родной отец умер десять лет назад. У него было слабое сердце.
— Понимаю. — Джулиет поблагодарила служанку и спросила Тересу, — Могу я налить чай?
Тереса с чувством собственного достоинства кивнула.
— Конечно, сейчас я сирота, но семейные узы в португальских семьях очень крепкие. Фелипе несет за меня ответственность независимо от степени нашего родства.
— Понимаю, — повторила Джулиет. Боже, ну и ситуация! подумала она про себя.
Чай оказался некрепким, но горячим, а тонкие бисквиты необыкновенно вкусными. Тереса выпила только чашку чая, а от бисквитов отказалась. Джулиет мысленно ругала себя за обжорство, но не могла удержаться и съела несколько бисквитов.
Разговор смолк сам собой. Джулиет смотрела на Тересу и пыталась понять ход ее мыслей. Та, вероятно, была увлечена интригой, видела себя в роли очаровательной невинности, которая, без сомнения, раздражает Эстеллу Винсейро. Тереса, кажется, вообразила… что? Что герцог увлечен ею, или по крайней мере относится к ней с симпатией. Неужели ревность Эстеллы, если это на самом деле была ревность, имела под собой основание? Невероятно! Джулиет очень мало знала о герцоге, лишь только мельком видела его, но готова была поклясться: то, что вообразила себе Тереса, являлось абсолютно невероятным!
Тереса поставила чашку на блюдце и отодвинула их от себя.
— Мой дядя позволит вам остаться? — спросила она.
Джулиет замялась.
— Я… я не уверена. Хотя почему бы ему не позволить мне остаться? Тебе ведь нужна компаньонка?
— Нет. — Тереса была непреклонна. — Мне нужно лишь общество Фелипе.
— Но ведь кто-то решил, что тебе нужно и другое общество, — терпеливо заговорила Джулиет. — Иначе не стали бы давать объявление в газету.
— Это Эстелла… это ее происки! — с жаром воскликнула Тереса. — Она хочет нанять для меня компаньонку, чтобы Фелипе больше времени проводил с ней, а не со мной. Ненавижу Эстеллу!
— Тереса! — Джулиет даже вздрогнула от чьего-то резкого окрика. — Что ты говоришь?
— О, дядя Фелипе, — Тереса протянула к нему руки и заговорила по-португальски. В ее голосе зазвучали просительные нотки, карие глаза смотрели умоляюще, и Джулиет захотелось узнать, о чем же она говорит.
Герцог переоделся в светлый шелковый костюм, который еще больше подчеркивал смуглость его лица. Узкие брюки сидели безупречно, а пиджак, как заметила Джулиет, был самого модного покроя. Она-то полагала, что жизнь на Вентерре течет вне соприкосновения с цивилизацией, но такой человек, как герцог Фелипе Рикардо де Кастро, вряд ли бы стал заказывать себе одежду где-то в другом месте, кроме Савил-Роу[1]. На него трудно было смотреть равнодушно — воздействие его личности было так велико, что Джулиет ощущала это воздействие как силу, с которой необходимо считаться.
Тереса замолчала, и герцог обратил свое внимание на Джулиет.
— Итак, сеньорита, — сказал он, открывая портсигар и вынимая сигару, — теперь вы, очевидно, поняли, что не все, что вы читаете в газетах, правда. — Он произнес это ровным и чуть насмешливым тоном.
Джулиет нахмурилась, подавляя в себе желание вскочить на ноги.
— Вы имеете в виду объявление, сеньор? — уточнила она.
Герцог наклонил голову и изящной золотой зажигалкой зажег свою сигару.
— Конечно. Вы были… как бы это сказать… введены в заблуждение! Я весьма сожалею, но… — Он пожал плечами.
Джулиет выслушала его, а потом решила, что окажется в более благоприятном положении, если встанет из-за стола.
Она встала и несколько неуверенно произнесла:
— Вы хотите сказать, что мои услуги здесь не требуются?
— Вы очень догадливы, сеньорита Саммерс, — лениво протянул он. — Именно это я и хотел сказать.
— Но вы… вы потом можете пожалеть об этом, сеньор! — Джулиет глубоко вздохнула. Где же хваленое влияние Эстеллы Винсейро, мрачно подумала она. — Могу я узнать, почему? — спросила она дрогнувшим голосом.
Герцог нахмурился. Очевидно, он не привык, чтобы кто-то обсуждал его распоряжения. Он задумчиво посмотрел на Тересу, потом сказал:
— Я думаю, сеньорита, мы могли бы обсудить этот вопрос у меня в кабинете. Я понимаю, что вы расстроены постигшим вас разочарованием, но я готов заплатить компенсацию за причиненное вам беспокойство. Пойдемте! — Он произнес это тоном, не терпящим возражений, и Джулиет подчинилась, хотя в душе вся кипела гневом оттого, что он вообразил, будто может от нее откупиться.
Он провел ее через холл, потом по длинной галерее, окна которой выходили на розарий, и открыл одну из дверей, за которой оказалась комната, обставленная строгой темной мебелью, а вдоль стен стояли книжные шкафы. Главное положение занимал массивный письменный стол. Герцог подошел к нему и остановился, жестом предложив Джулиет занять стоявший напротив стул. С некоторым страхом она опустилась на стул. Герцог не сел за стол, а продолжал стоять, пристально глядя на девушку мрачным взглядом. Если даже он и нашел что-нибудь привлекательное в лице Джулиет, тронутом легким загаром, в глубине ее широко раскрытых глаз и отливавших золотом пышных волосах, то он не подал вида, а лишь задумчиво смотрел на девушку, словно погруженный в свои собственные мысли.
— Сейчас, — произнес он наконец, когда напряжение, которое испытывала Джулиет, стало почти осязаемым, — уже поздно, чтобы вам возвращаться на Барбадос. Но завтра утром я дам распоряжение, чтобы гидроплан ждал вас в десять часов.
При этих словах внутри Джулиет рухнули какие-то барьеры. Всю свою жизнь она добивалась того, что ей было нужно, и сейчас тоже у нее не было желания сдаваться. Такого шанса у нее больше может и не быть. Когда отец узнает, что сделала Джулиет, он уже никогда не будет ей доверять. Куда бы она потом ни поехала, она не сможет быть теперь уверена, что Роберт Линдсей не послал кого-нибудь следить за каждым ее шагом.
Через два дня после побега Розмари должна была послать письмо, в котором Джулиет все объясняла, не выдавая, однако, своего местонахождения. Письмо должно было немного успокоить Мэнди и отца и помешать им обратиться в полицию. Поэтому теперь Джулиет уже не могла вернуться домой как ни в чем не бывало. Но этот человек, этот надменный герцог, принеся ничего не значащие извинения, пытается разрушить все, что с таким трудом ей удалось добиться; к тому же он совершенно не контролирует ситуацию, которая сложилась в его собственном доме. Неужели он не замечает, что происходит с Тересой? Неужели он не понимает, какие чувства разбудил в ней? Или на самом деле прекрасно осведомлен обо всем, но это только льстит его самолюбию?
В последнем Джулиет не была уверена. Она лишь поняла только то, что Эстелла Винсейро оказалась права. Джулиет нервно сжала руки, опустила голову и выпалила:
— А вам известно, что ваша племянница влюблена в вас?
Герцог ждал ответа Джулиет на предмет ее возвращения в Англию, спокойно просматривая при этом корреспонденцию у себя на столе. Неожиданные слова девушки заставили его вскинуть голову, а глаза потемнели от гнева. Джулиет поежилась, сама недоумевая, как она посмела такое сказать.
— Сеньорита, ваши слова, вероятно, вызваны негодованием по поводу вашего увольнения, но это в высшей степени дурной тон!
Джулиет закусила губу. Какого черта, все равно ее выгонят, так чего же она теряет?
— Дурной тон или нет, но это правда, — ответила она, на секунду подняв глаза. — Как вы думаете, почему она отказывается от общества компаньонки? Да потому, что тогда вы будете меньше времени проводить с ней!