— Леонид Юрьевич…
— А-а-а, приехал бродяга забайкальский? — весело отзывается Де Ниро. — Привет.
— Здравия желаю.
— Ну, а где ты? Почему не у меня?
— Да вот, домой заскочил, отобедаю и появлюсь. Только у меня просьба будет.
— Ну?
— Чердак райсовета, что напротив моего дома. Там американская снайперская винтовка. Предположительно, именно из неё пятнадцать минут назад произведён выстрел по моей шапке. В момент выхода из автомобиля.
Злобин сразу становится собранным и серьёзным.
— Так, ну-ка, давай мне все подробности.
Я рассказываю, что произошло и он высылает бригаду. Обещает разобраться и требует, чтобы я как можно скорее явился к нему. Я обещаю, но как только кладу трубку снова раздаётся звонок.
— Алло.
— Егор Андреевич? — звучит вкрадчивый голос.
— Да.
— Самсонов, Игорь Сергеевич, личный помощник генерального секретаря.
— Слушаю вас, Игорь Сергеевич, — отвечаю я.
Интересно, раньше он мне не звонил ни разу. Может такое быть, что это никакой не Самсонов?
— Вы давно приехали? — спрашивает он.
— Нет, только что. Буквально несколько минут назад.
— Очень хорошо. Вы бы могли подъехать к Леониду Ильичу?
— Конечно. А когда?
— Да, прямо сейчас. Я пришлю за вами машину.
— Благодарю, транспорт у меня есть.
— Вы уверены?
— Конечно, — подтверждаю я. — Абсолютно.
— В таком случае, когда вы сможете прибыть? — уточняет помощник.
— Выеду через пятнадцать минут.
— Прекрасно. Будем вас ждать. Вы уже бывали на даче Леонида Ильича? Знаете, куда ехать?
— Знаю, Игорь Сергеевич, знаю.
Поговорив с Самсоновым, я звоню Гурко.
— Марк Борисович, я вас категорически приветствую.
— О! — восклицает он. — Какие люди! Ты что, вернулся из опалы?
— Ну, типа того.
Из комнаты выглядывает Наташка.
— Егор, — шепчет она и поднимает брови. — Остывает…
Я киваю и показываю, что, мол, одну буквально минуточку или даже секундочку.
— Когда появишься? Думаю, найдётся о чём поговорить. Много всего интересного тут произошло, пока ты там на границе ноусэров отстреливал.
— Кого-кого?
— Анекдот такой. Я смотрю, ты вообще отстал от жизни. Расскажу при встрече.
— Есть что-то прям такое, что нужно знать? Мне сейчас Самсонов звонил, просит приехать…
— О-о-о… Когда приехать?
— Сейчас.
— Ну, лучше было бы, конечно, сначала со мной встретиться, а потом уже на самый Эверест забираться, но ладно. Всё самое главное ты знаешь. Послезавтра политбюро, кстати.
По крайней мере, судя по реакции Гурко, Самсонов в действительности существует.
— Лады, Марк Борисович. Тогда предварительно на завтра встречу наметим, да?
— Хорошо. Буду тебя ждать.
— Его-ор, — в дверях снова появляется Наташка.
Я опускаю трубку на рычаг.
— Пошли, — говорит она и, подойдя ко мне вплотную обнимает.
Я тоже её обнимаю и целую в шею.
— Я за тебя очень волнуюсь, — шепчет она. — Тебе нужно куда-то уехать.
— Обратно в Наушки? — усмехаюсь я.
— Да хоть и в Наушки. Там, мне кажется, гораздо безопаснее, чем в центре Москвы.
— Не беспокойся, мы этот вопрос решим. Быстро решим.
Она вздыхает.
— Как можно не беспокоиться, если мы даже не знаем, кто это делает. Или ты знаешь?
Я прижимаю её к себе.
— Ого, — шепчет она. — Я что-то почувствовала. Что-то твёрдое… Не могу дождаться, когда все разбегутся и мы останемся вдвоём.
— Я тоже, — смеюсь я. — Но, к сожалению, это не прямо сейчас. Брежнев вызывает.
Мы заходим в гостиную и садимся за стол.
— Друзья, мне прямо сейчас придётся уехать. Начальники покоя не дают.
— У солдата начальников много, — кивает Платоныч.
— Так ты не рассказал ещё ничего! — восклицает Трыня. — И уже убегаешь!
— Это точно, — усмехаюсь я. — Виктор… пойдём, я тебя провожу.
— Дай ему поесть! — восклицает Айгюль.
— Минутку, — киваю я. — Он распорядится и вернётся.
Мы выходим в прихожую.
— Слушай, скомандуй, пожалуйста, что с этого дня мы будем контролировать все чердаки в доме.
— Так мы же и так, — отвечает он.
— Ну, не раз в час, а специальный наряд будет. И посадка-высадка будут проходить во дворе. Двор должен быть полностью взят под контроль.
— Понял, — кивает он. — Сделаем.
— И мы сейчас выезжаем. Через пять минут на двух машинах.
Виктор уходит, а я быстро, по-солдатски, закидываю в себя Наташкины фирменные голубцы. Она в это время снаряжает судки для парней. Пока будут меня ждать, перекусят. Поговорить не удаётся, но ничего не поделать. Обнимаю всех и уношусь к Ильичу.
Едем мы на двух машинах. Чуть не доезжая КПП, парни передают оружие во вторую тачку. Она остаётся снаружи, а мы въезжаем на охраняемую территорию.
— Здравствуйте, я Самсонов, — двигает мне навстречу подтянутый парень лет сорока, когда я захожу в дом.
— Здравствуйте, — киваю я. — Рад знакомству, я Брагин.
— Конечно-конечно, проходите.
Охранники внимательно за мной следят. Досмотр я уже прошёл, так что им остаётся просто наблюдать. Ну, и, конечно, наблюдают они с интересом, поскольку, хотя военные мундиры часто появляются в этом доме, форма рядового — это редкость.
Самсонов ведёт меня по коридору и останавливается у двери.
— Подождите, пожалуйста, — говорит он и заходит в кабинет.
Он тут же выходит обратно и, приглашает меня внутрь. Я переступаю через порог и оказываюсь в кабинете Брежнева. Он поднимается с кресла и держась рукой за стол, делает шаг ко мне навстречу.
— Э-э-э… кхм… иди… сюда… — скрежещет генсек, и я подхожу ближе.
Он оглядывает меня с головы до ног, словно любуется новым автомобилем или скакуном.
— Хорош! — наконец выдаёт он. — Ну… кхм… обними… дедушку…
Он крепко стискивает меня в объятиях и лобызает в сахарные уста.
— Давай кхм… садись… Игорь… скажи э-э-э… чтобы чай нам… кхм…
Ильич усаживает меня у своего стола и возвращается на хозяйское место. Кабинет не слишком большой и ничего здесь особенного нет. Массивный рабочий стол с кучей телефонов, книжные шкафы, портрет Ленина, театральные портьеры.
Он начинает расспрашивать меня о службе, о том, как живут военные на дальних рубежах, довольны ли солдаты, всё ли хорошо и нет ли серьёзных проблем. Я подробно рассказываю, как устроена жизнь на современной заставе, отвечаю на все вопросы. И пью чай с печеньем и конфетами.
— «Зубровку»… кхм… хочешь? — спрашивает Брежнев.
— Я же не пью, Леонид Ильич, — улыбаюсь я.
— «Зубровка» для кхм… здоровья! — тоже улыбается он. — Ну, ладно э-э-э… значит… ты будущее… кхм… предсказываешь? Или кхм… узнал, что Мишу э-э-э… устранить хотят? Кто? Знаешь?
— Обладаю, Леонид Ильич, силой прозорливости, — подтверждаю я. — Вижу, глядя на некоторых деятелей, когда они отойдут, так сказать, в мир иной. Но только в относительно близкой перспективе. Причина смерти мне неизвестна. Думаю, с сердцем, наверное плохо стало или давление.
— Кхм… понятно… — хмурится он. — А когда… Андропов?
— Его горизонта не вижу. А вот Константин Устинович, например, через три года. Вернее так, я вижу несколько вариантов развития событий. Например, если бы сейчас Черненко не ушёл, а вы бы поехали в Ташкент, всё было бы очень скверно. Даже не хочу вам рассказывать.
— Хм… кхм… расскажи!
— Нет, не просите, зачем буду расстраивать, если всё уже иначе начало складываться.
— Хм… а-а-а… я?
— Вам я уже говорил, Леонид Ильич. Нужно во что бы то ни стало избежать травмы в Ташкенте. На авиазаводе.
— Кхм… подробнее…
— Не хочу пугать, но если вы всё-таки поедете в Ташкент и пойдёте на встречу с рабочими, они набьются на мостки, чтобы вас увидеть, а те не выдержат и обрушатся. И это будет очень плохо. Переломы ключицы и рёбер, боли, травмы внутренних органов. В общем от этого всего будет очень трудно оправиться, понимаете?
— А как ты это видишь? — хмурит он свои косматые брови.
— Не знаю, как объяснить… Вижу и всё. Как кино, с одной стороны, но в глубину, что ли…
В общем, дурю деду голову, как могу.
— А как кхм… для страны лучше? Такое ты видишь?
— Опять в Наушки отправите или куда подальше?
Он долго молчит, смотрит.
— Не отправлю… кхм… не бойся…
Надеюсь и к стенке меня не поставит.
— Для страны, Леонид Ильич, нужны перемены. Вы и сами знаете. Начинаем отставать. Нужны реформы. Косыгинские не дотянули, не додумали и похерили, в конечном итоге, а время идёт конкуренция не ослабевает. На этом этапе Запад вперёд вырывается. Но лет через сорок Китай рванёт. А мы?
— Кто будет кхм… генеральным… секретарём?
— Это во многом вы можете определить. На сегодняшнем этапе нужен Андропов. Но его надо окружить теми, кто поддержит, а не палки в колёса вставлять будет. Я дам несколько раскладов, ладно?
— Кхм… давай, гадалка, раскладывай… — качает он головой.
— Вариант первый, катастрофичный. Романов, Гришин, Щербицкий.
— Кхм…
— Закручивание гаек, попытки догнать Запад старыми методами, кайлом против экскаватора. Отставание, обнищание, социальный взрыв, распад Союза.
— Ты давай… кхм… без этого…
— Вы сами попросили, Леонид Ильич. Без этого не получится. Вы же визионер, поэтому я и говорю.
— Что это кхм… такое?
— Ну, значит, вы смело смотрите в будущее и выбираете верную дорогу.
— Кхм… э-э-э… да, — соглашается он, и я едва сдерживаю улыбку.
Все мы визионеры.
— Вариант второй. Тоже катастрофический. Ещё более быстрый финал. После вас приходит Горбачёв. Хочет быстро и эффективно реформировать страну и вывести в мировые лидеры, но, простите, мозгов не хватает, начинает такую дурь творить, что все летит в тартарары. Взлёт преступности, обнищание народа, деиндустриализация — это он создаст предпосылки, а его последователь доведёт до максимума. Горбачёв введёт президентское правление, станет президентом, а сил удержать то, что разбалансировал не хватит. Прибалтика выйдет из Союза. Горбачёва арестуют те, кто не согласен с его политикой но Ельцин поднимет народный бунт.