Мы все смеёмся.
— Ну, давайте за стол! — предлагает Наташка. — А то уже всё остыло из-за того, что некоторые вместо того, чтобы помогать, неизвестно где шастают.
— Такова жизнь, — повторяю я Галины слова. — Одни веселятся, а другие работают. Можно подумать, ты этого не знала.
— Что⁈
Смех веселье, радость встречи. За окном мороз, красный февральский закат, а в квартире тепло, радостно и уютно от дружеских улыбок.
— Так! — громко говорит Галя. — У кого-то недавно был день рождения, да?
— Ну, как недавно, — улыбаюсь я. — Уже прошло некоторое время. Так что можно уже и не вспоминать.
— Здравствуйте, не вспоминать! Юра давай, вручай подарок!
Чурбанов встаёт и выходит в прихожую.
— Держи! — говорит он и протягивает коробку, обёрнутую красной бумагой. — Ты человек солидный и уважаемый, так что надо и выглядеть солидно. С днём рождения!
— Интересно-интересно, — подыгрываю я. — Смотреть можно?
— Смотри, конечно! — смеётся Галина. — Мы не уйдём, пока ты не посмотришь, так и знай.
— А, ну значит пока не буду, — шучу я. — А то вдруг вы сразу убежите.
— Ладно, не тяни!
Я уже знаю, что там. Часы. Честно говоря, мне мой «Полёт», подаренный Платонычем очень нравится, и менять его я не собирался. Хотя, почему менять? На разные случаи жизни разные часики. Тик-так, тик-так… Наверняка, «Ролекс». Буду, как рэпер, носить золотой «Ролекс» и пить «Кристаль». Надо ещё толстую цепь на шею со знаком рубля и бейсболку.
Я срываю бумагу и, нет… На коробке написано «Тудор». Ладно, тот же «Ролекс», но название поскромнее.
— Ого! — восклицаю я. — Вот это да! Тик-так, тик-так!
— Я же говорила, — Галя толкает мужа локтем. — Он не может не знать такую марку.
— Знаю конечно. Знаю и восхищаюсь!
Я открываю кожаную коробку и достаю солидные и к счастью не золотые часы. Немеркнущая классика. На браслете. С аристократически-глубоким зелёным цветом циферблата.
— Ну, друзья, всё. Не забывайте каждые три минуты спрашивать у меня, который час.
Я снимаю свой «Полёт» и примеряю обновку.
— Нужно убрать пару звеньев, — говорю я.
— Я знаю отличного часовщика, — замечает Галина.
— Да, зачем, я и сам смогу, — улыбаюсь я. — Сейчас поедим и уберу.
— Смотри, Юра, человек всё может сам сделать.
— Так он солдат, — возражает Чурбанов, — а я генерал. Замечаешь разницу? То-то и оно!
— У меня тоже есть подарок, — говорит Наталья, но я его подарю потом, после отбивных, ладно? А то действительно всё остывает.
Мы садимся за стол и налетаем на еду. Я страшно проголодался, так что ем прям-таки по-солдатски. Быстро и с завидным аппетитом. Салат «Столичный», дрожащий холодец, винегрет, котлеты из лосося. Бедная, когда она всё это успела наделать? Хорошо хоть буженину, копчёную колбасу и красную икру готовить было не нужно.
В общем, сидим мы хорошо. Галя с Юрой быстро приходят в ещё более весёлую кондицию, а мы с Наташкой поддерживаем их разговорами. Когда дело доходит до перерыва, я увлекаю Чурбанова в библиотеку под предлогом того, что нужно подогнать браслет. Сажусь за стол и действительно начинаю заниматься браслетом. А заодно рассказываю о сегодняшнем происшествии.
— Знаешь, — качает он головой, делаясь серьёзным, — это весьма странно. Кто может на тебя охотиться? Азербайджанцы?
— Азербайджанцы, вообще-то, мне прислали предложение о мире и сотрудничестве. Но, может, это ход такой? В понедельник снова хочу сходить к вашему Лямину, поинтересоваться, какие там группировки существуют и кто с кем связан, кто на кого зуб точит.
— Сходи, конечно, только даже если и есть там разногласия, у меня складывается впечатление, что первое и второе покушение совершили разные люди.
— Ой, Юрий Михайлович, — говорю я, надевая часы и любуясь тем, как они сидят. — Какая красота. Спасибо огромное. Такие часы на всю жизнь приобретают да ещё и по наследству передают.
— Да ладно, — машет он рукой.
— А у вас какие?
— У меня обычные, а ты молодой, кому пижонить, как не молодёжи?
— Официальные лица тоже имеют такую возможность. Министры, например.
— Ну, так то ж министры, — усмехается он.
— А вы разве не планируете стать министром, Юрий Михайлович?
Повисает пауза. Мы молча смотрим друг на друга, пытаясь проникнуть друг другу в головы.
— Надо с этим вопросом торопиться, а то неизвестно, что будет, когда Леонид Ильич на покой пойдёт.
— На какой покой? — хмурится Чурбанов.
— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Он всё чаще на эту тему разговоры заводит. Разве вы не замечали?
Мы снова замолкаем, причём на этот раз мой гость немного мрачнеет.
— Отлично сели, — говорит он, кивая на часы. — Красивые.
— Да, очень красивые. В понедельник будет заседание политбюро. Я думаю, там определятся кое-какие расклады, и…
— Мужчины, пойдёмте, — заглядывает Галя. — Вы чего нас бросили? Там уже торт на столе. Лимонный. Наталья сама испекла. Ох, и повезло же тебе с женой, Егорка!
Весь следующий день мы не вылезаем из постели. Только изредка выползаем на кухню, чтобы пополнить силы. Спим и занимаемся любовью. А вот вечером едем к Платонычу. К нему приходит Скударнов и Жора Брежнев. Вся мафия оказывается в сборе. Поэтому никаких разговоров о делах мы не ведём.
Зато постоянно возникает армейская тема. Скударнов рассказывает много интересных и весёлых историй. Я тоже подбрасываю что-то из недавних воспоминаний, впрочем, не так много, поскольку забываясь, начинаю извлекать из памяти истории, которые совсем никак не могли произойти со мной в этом году.
Домой мы возвращаемся в хорошем настроении. К вечеру мороз отступил и повалил снег. Так что наш обратный путь пролегает через настоящую зимнюю сказку.
— Как жалко, что завтра уже понедельник, — вздыхает Наташка, приваливаясь ко мне и опуская голову мне на плечо.
— Ничего, Наташ, — подбадриваю её я. — Вот выйдем на пенсию, тогда каждый день будет воскресеньем.
Я, в отличие от своей жены, понедельник жду с нетерпением. Политбюро должно выстроить на шахматной доске фигуры так, чтобы можно было шагать прямиком в светлое будущее. Мы придём, как говорится, к победе коммунистического труда… Или капиталистического. Но только с человеческим лицом, чтоб даже шведы обзавидовались.
В понедельник я с самого утра еду в ГлавПУР. Никаких сообщений от Ижбердеева пока нет, а сам я его не трогаю. Зато трогаю Новицкую и Куренкова. Созваниваюсь с ними по разным поводам, но с обоими разговариваю довольно долго и с обоими договариваюсь встретиться в самое ближайшее время.
Ждать я не очень люблю, но за работой время бежит довольно быстро, так что информация о завершении заседания приходит практически неожиданно.
— Ну что, здравствуй, Егор, — приветствует меня Гурко. — Вот, только пришёл, сразу тебе звоню.
— Как всё прошло? — интересуюсь я.
— Прошло, — вздыхает он. — Всё прошло, пройдёт и это.
— Надеюсь, это был вздох облегчения после качественно выполненной работы.
— Ну, как сказать… В общем, буду краток, поскольку меня ждёт Юрий Владимирович.
— О, закрутилось что-то, да?
— Закрутилось. В общем, Андропов представил Злобина, и тот проскочил на ура. Никто ничего против не имел. Так что поздравь своего шефа. Теперь приставку «и. о.» можно забыть.
— Отлично, — реагирую я.
— Да… наверное. А вот вторая часть прошла немного не так, как мы с тобой планировали…
Голос Гурко звучит несколько отрешённо.
— Как «не так»? — задаю я самый дурацкий вопрос из всех возможных.
Гурко хмыкает.
— Так, что Кириленко оставили на месте и, соответственно, твой Медведев остался заведующим отделом науки. Это дело, конечно, поправимое, но время оказалось потерянным.
— Согласен, — отвечаю я. — Ну, а вы? Как с вами-то?
— Подожди, я тебе рассказываю всё по порядку. У нас появился новый секретарь по сельскому хозяйству.
— И кто? — удивляюсь я.
— Медунов.
— Медунов? Добился человек своего, это прекрасно. Но… что-то у меня не сходится ответ к задачке. А куда Горбачёва двинули в таком случае?
— Неужели даже предположений нет? — усмехается Гурко.
— Есть, конечно, но очень смелое предположение и я, честно говоря… Его что, погнали из секретарей?
— Кого, Горбачёва? — поражается мой собеседник смелости моей мысли.
— Ну…
— Нет, Егор. Горбачёв теперь секретарь по идеологии вместо безвременно почившего Михал Андреевича Суслова.
— Вы, шутите? — восклицаю я. — Прикалываетесь надо мной?
— Я не знаю, что это значит, но точно никаких шуток.
— То есть…
— Да, — подтверждает он. — Горбачёв обошёл на повороте моего шефа.
— Значит и вы, и Юрий Владимирович остались на своих местах, да?
— Верно.
— И… и как это стало возможным? — удивляюсь я, пытаясь срочно понять, как это можно исправить.
— Я думаю… мне ещё нужно проверить, но сейчас я полагаю, что именно Злобин провёл корректировку наших недавних предложений. С Устиновым совершенно точно он поработал. Ну, и Горбачёв тоже пахал не покладая рук. И вот результат.
— Охренеть… Простите за бедность речи. Но ситуация не слишком приятная.
— Согласен, не слишком, — снова вздыхает мой собеседник. — Ладно, подробности и последние сплетни мы с тобой обсудим потом, попозже, а сейчас пошёл я. Ждёт меня мой начальник с объяснениями, как такая ахинея могла случиться. Так что не сносить мне головушки, судя по всему… Ты пока ничего не предпринимай, пожалуйста. Надо сначала разобраться. Хотя, мне и так ясно, что за этим всем стоит Злобин.
Мы прощаемся и я некоторое время, перевариваю всё только что услышанное, а потом снимаю трубку и набираю Злобина.
— Алло, — небрежно отвечает он.
Сразу видно, не какой-нибудь «ИО», а полновластный начальник.
— Леонид Юрьевич, здравствуйте, — радостно приветствую его я.
— А, Егор! Ну, привет! Знаешь уже?
— Знаю, поэтому и звоню! Поздравляю. Теперь заживём, да?