Однажды в июле меня перенесли из тихой архивной комнаты в учебную часть. Я увидел Леню. Он возмужал, завел черные усики, стал говорить баском и раздался в плечах вдвое. Небрежно сунув меня в карман, Леня вышел из института.
...Меня привел в чувство громкий мужской голос:
— Потерять год жизни! В наше-то время, когда каждая минута на учете!
Я снова был в квартире Типуновых. Леня, папа и мама сидели за столом.
— Подумаешь, два семестра! — сказала мама. — Хорошо еще, что мальчик вовремя обнаружил в себе отсутствие склонности к юридической деятельности. А если б это случилось на третьем курсе? И вообще не надо лишать мальчика независимости — он себя знает лучше, чем мы его!
— Точно, — сказал мальчик басом и задымил папиросой. — Мой профиль — геология! Меня тянет в недра и дерби...
— Дебри, — устало поправил папа.
— Именно. Кроме того, я уже договорился — меня принимают на первый курс без экзаменов, учитывая мои заслуги на юридическом поприще.
— А если ты через год обнаружишь, — сказал папа, — что геология не твой профиль? А если ты застрянешь в недрах? Ведь опять все придется начинать сначала! Может, тебе вообще не хочется учиться? Тогда не надо зря тратить государственные средства, время. Ты уже в состоянии заниматься производительным трудом...
— Ты выбиваешь ребенка из колеи! — сказала мама. — Леня должен иметь высшее образование! Как я буду смотреть в глаза Проферансовым, Колядкиным и Дрызгиным? У них дети кончают вузы, а мой Леня живет без высшего образования? Пусть идет в геологию и не применяй к ребенку политику диктата.
...На следующее утро Леня запихал меня в карман и отнес в геологический институт.
Вы думаете, Леня действительно увлекался геологией? Нет. Узнав, что золото добывается очень трудоемким способом, он охладел к геологической науке. Прошел год, и в июле — этот месяц уже стал для меня роковым! — я снова вернулся на квартиру Типуновых. Ко мне была пришпилена молоденькая справка, которая все время сварливо шуршала:
«Я выдана Л. Е. Типунову в том, что он отчислен с первого курса геологического института за систематическую академическую неуспеваемость...»
И снова мама успокаивала папу и защищала нежного мальчика. А мальчик расхаживал по комнате и изучал какую-то песенку, очень похожую на поединок двух нервных кошек.
— Кто в жизни не делал ошибок? — басил мальчик. — Тем более, когда дело касается выбора профессии. Семь раз поступи — один раз окончи! Мой профиль, все говорят, очень фотогеничен. Ясно, что надо идти в институт кинематографии. Тем более, я уже все выяснил и со всеми договорился — меня принимают без экзаменов по общеобразовательным...
— Кто бы мог думать, — стонал папа, — что мой сын станет вечным студентом! Мне стыдно глядеть в глаза людям!
— Главное, чтобы мальчик любил свое дело, — сказала мама. — А институты для того и существуют, чтобы в них учились!
...И на следующий день я очутился в киновузе.
Среди молоденьких аттестатов 55-го года рождения я чувствовал себя переростком. Ко мне то и дело обращались с вопросами: «Дедушка, а что такое зачет?», или: «Скажи-ка, деда, ведь недаром учиться надо с пылом, жаром?..»
Я страдал. Ведь это так тяжело — быть аттестатом вечного студента!
Простите, я отвлекся немного. На каком вузе мы остановились? Ах да, на кино. Впрочем, для меня он ничем не отличался от юридического и геологического. Те же волнения, те же слухи о «хвостах», то же сочувственное шуршание коллег. В очередном июле я снова вернулся домой вместе с Леней.
— Кино — это не мой профиль, — сказал Леня маме. — И даже не мой фас. Но три года не прошли для меня даром: экспериментальным путем я познал свое призвание...
— Иди куда хочешь, — сказала мама и заплакала. — Только ничего не говори папе. Пусть он думает, что хоть два года можешь посидеть на одном месте.
— Я уже договорился, — сказал Леня, — возвращаюсь в юридический. Потому что без экзамена никуда больше не устроишься!
...И на следующий день... Ну, вам уже ясно — я снова оказался в юридическом.
— Ты ли это?! — крикнул мне знакомый аттестат. — На тебе лица нет! С тебя сейчас даже копию и то снять нельзя!
Сам же он выглядел великолепно. Еще бы! — без пяти минут диплом! Что мог сказать я, бродяга и скиталец, в свое оправдание? Весь в рубцах и шрамах, измочаленный, с помутневшими буквами. Мне, как старику и калеке, аттестационная молодежь рождения 56-го года уступила лучшее место в архиве... А старики — аттестаты, мои ровесники, принялись меня стыдить. Молодежь притихла, удивленно тараща свои круглые печати.
Три года проваландаться! Где это видано? За это время люди города успевают построить, каналы проложить. А ты, брат, и ныне тут — на первом курсе! Растратчик ты! Тунеядец! Бездельник! Летун!
К счастью, меня выручил знакомый аттестат. Как документ, принадлежащий будущему адвокату, он разразился защитной речью:
— Наш коллега невиновен! Ведь эти поступки совершает не он, а Леня Типунов. Сами институты виноваты, что такие легкомысленные люди перелетают из вуза в вуз и не дуют в ус! А наш коллега из-за этого летуна достаточно хлебнул горя и унижения. Посмотрите, на что он похож! А ведь он мой ровесник! Ведь он же еще через год превратится из аттестата в инвалида первой группы!
И в архиве стало тихо. Даже справки о болезни и те меня пожалели, а они, как известно, видали многое на своем веку! Вот только Лене моему все нипочем! Куда-то еще меня забросит судьба? Клянусь круглой печатью, уж лучше мне было остаться незаполненным бланком, чем аттестатом вечного студента!
НАУЧНЫЙ ПОДХОД
В павильоне «Квас» (бывшее «Пиво — Раки»), что стоит на набережной нашего городского парка культуры и отдыха, работал некто Реализуев, мужчина хамского темперамента и беспросветной наглости. Вы его, наверное, хорошо помните, если живете поблизости от парка и ваши жены отпускали вас по вечерам «вспенить кружечку».
Так вот, могу вас поздравить: исчез Реализуев, погорел, так сказать, по первое число. И сейчас работает на его месте настолько милая и обаятельная девушка, что из-за нее многих завсегдатаев жены уже теперь из дома не выпускают по вечерам, как прежде. Ревность, пережиток, одним словом, чувств буржуазного общества.
Вот и получается, что именно жены больше всего интересуются: почему да как уволили Реализуева? Конечно, хам и горлопан, пены у него опять же вдвое больше нормы всегда, но зато мужчина! Вот так часто бывает: когда он работал, его честили вовсю, а, когда, наконец, убрали, вдруг сочувствователи нашлись.
Ходит несколько версий о том, как сгинул Реализуев. Но я вам расскажу единственную правдивую, потому что сам оказался совершенно случайно причастным к этому делу.
Произошел данный эпизод во время большого гулянья. Его устроил парк культуры по поводу какой-то юбилейной субботы. Конечно, бал-маскарад, танцы на всех ровных местах, вход — бесплатный.
Пришли мы с женой повеселиться в меру сил, себя показать, людей посмотреть. Особенно она у меня любит «Людей вниз головой» — есть такой аттракцион, вроде качелей, но хуже.
Только направились мы туда, к этим «людям», как подскакивает ко мне очень толстый человек и сквозь одышку, без всяких «здравствуйте» спрашивает:
— Сколько вы... уф... весите?
А я в субботу, как положено, после работы в баньку заглянул, на весах постоял, поэтому даю точную справку:
— Нынче, — говорю, — в пять вечера, во мне было девяносто пять килограммов живого веса нетто.
— Вы мне... уф... подходите, — говорит толстяк, хватает меня за руку и тащит за собой.
Жена видит такое дело, хватает меня за другую руку, держит и кричит:
— Хулиганство какое! Отпустите его немедленно!
Тут подбегает еще какая-то женщина. Она, как выясняется в результате всяких криков, жена данного толстяка. И пока толстяк отдувается и переводит дух, она объясняет нам, в чем дело. Оказывается, среди прочих новинок администрация парка изобрела юмористический аттракцион под названием «200 килограммов». Если вы вдвоем с кем-нибудь встанете на весы и они покажут ровно двести, то выдается приз — «Шоколадный набор» стоимостью в 60 рублей.
— Мой суслик ищет партнера, — говорит жена толстяка. — Он сам весит девяносто девять килограммов, и вы ему подходите... Кроме того, я с детства очень люблю выигрывать шоколад.
— Как же я, — говорю, — подхожу, когда в нас обоих в результате нашей складчины сто девяносто четыре кило получается?
— А мы вас утяжелим! — И эта любительница бесплатного шоколада начинает выгружать из своей сумочки всякий женский косметический ширпотреб — пудреницу, флакончик с духами, кошелек, еще какие-то штучки и распихивает по своему мужу.
Тогда моя жена тоже начинает меня фаршировать и даже сумку свою целиком ухитряется запихать под рубашку.
Толстяк к этому времени уже отдышался и предлагает:
— Пойдемте на платные весы — вон они стоят, двадцать копеек с носа берут, произведем контрольное взвешивание.
Заплатили по двугривенному. Толстяк с начинкой потянул 100 ровно, я — 96 с половиной.
Жены опечалились. А мой партнер говорит:
— Три с половиной килограмма — это ерунда. Вон стоит питейное заведение. Мы туда зайдем, выпьем семь кружек кваса. И у нас образуется вес тютелька в тютельку шоколадный.
— Но ведь тебе, суслик, — говорит жена толстяка, — нельзя вводить в организм много жидкости. Врач категорически запретил! Сердце, инфаркт и вообще ожирение со склерозом.
— Значит, шоколада ты уже не хочешь? — отвечает толстяк и подмигивает мне. — Ай, какой набор! 60 рублей стоит в магазине!
— Ну, раз шоколад, — вздыхает сладкоежка, — тогда, конечно, иди. Только сам пей две, а он (это я, значит) пусть дует остальные. Ему даже полезно, он худее тебя.
Пошли мы к Реализуеву в заведение. Выдал он нам семь кружек. Мы их кое-как высосали. Жены возле павильона семенят — переживают, как бы кто нас не обошел на