Наверное, со стороны она смотрелась жалко. Как же, вроде, была-была самостоятельной женщиной, бизнес – да не прозвучит это ругательством, - вумен. Сама себя создала и далее по тексту. А стоило приехать Сашке, и снова, как шестнадцатилетняя, готова ради него практически на всё. Ни гордости, ни самоуважения – он же её бросил! А таким верить никак нельзя, бросил один раз, что помешает повторить снова! Кажется, именно так сама себя убеждала ещё совсем недавно?
Быть гордой это хорошо, это достойно и вообще, что за желание спрятаться за широкой спиной в наш прогрессивный век феминизма? Только гордость не согреет ночью, не утешит, когда болеешь, и не поддержит, когда тебе морально плохо. Ведь Лариса не железная, она не раз пыталась создать семью. И претенденты были неплохими, отнюдь. Тот же Костя, например. Хотя, нет, исходя из последних данных, пример как раз не очень… Но суть-то не в этом, а в том, что за все эти годы она не встретила ни одного мужчину, который смог бы вызвать даже бледное подобие всего, что она чувствовала к Чернышову. Что тогда, что сейчас. И если раньше, когда такая мысль мелькала, отговаривалась его предательством, то теперь становилось ясно, что она просто не умеет любить никого, кроме него.
Конечно, у неё были вопросы по поводу того, почему он не приехал после их расставания, но они не казались сейчас такими уж важными. Намного важнее то, что сейчас он здесь, что даже во сне не желает отпускать, плотно сжимая пальцы на её коже. Что хочет от неё детей.
Это изумило даже больше его ультиматума по поводу брака, в конце концов, оба там уже побывали, ничего особо захватывающего или страшного в этом нет. Понятно, что они уже не так юны, чтобы откладывать вопрос размножения ещё лет на десять, и всё же тот факт, что Сашка не скрывает, что хочет от неё ребенка, был странным. И до жути притягательным.
Задумалась и постаралась подавить смешок – вообще-то он высказался только по поводу того, что не видит проблемы в её возможной беременности, а она тут уже столько планов настроила и разве что имена подбирать не начала.
- Почему не спишь?
Голос у него был хрипловатым и до одури сексуальным, будто не спросил, а по оголенным нервным окончаниям провел.
- Выспалась.
Лариса, не отводя взгляда от его губ, подалась вперед. Когда между ними оставались считанные миллиметры, лежащий на прикроватной тумбочке телефон бодро зачирикал. Будильник, чтоб его…
И хотя разум был несколько затуманен, мысль – а зачем она его заводила так рано? – через этот туман пробилась. Поэтому, так и не коснувшись его рта, Лара отпрыгнула с круглыми глазами:
- Саш, мы про Ириску забыли!
Пара секунд тишины, и Чернышов и сам с тихим, но прочувствованным проклятием откинул одеяло:
- От младших сестер одни проблемы. Я это понял сразу, как только её из роддома привезли.
За всеми этими переживаниями, то, что Ира прилетит сегодня в восемь утра, совершенно вылетело из головы. Она же вчера об этом предупреждала и попросила встретить, потому что видеть Валерку не хотела. Но это было до появления Сашки, поэтому не то, чтобы стерлось из памяти, но существенно побледнело. А тут ещё и обещание быть у Щукина в девять… Ладно, если посадка будет вовремя, и не впаяются в затор на въезде в город, может, ещё и успеют. Правда, тогда Иру придется сначала везти с собой в следственный комитет и хотя бы в общих чертах объяснять происходящее.
И хотя сборы получились как по тревожному звонку, было в них что-то удивительно правильное. Сунуться в ванную с дополнительным полотенцем и, помимо устной благодарности, получить быстрый, но страстный поцелуй. Пить кофе из одной кружки, потому что времени на завтрак всё равно уже не остается, а наливать во вторую – лень. Да так и вкуснее. И бодрит намного лучше.
Уже в машине она обратила внимание на то, что Саша хоть и пытался улыбаться и вообще поддерживать легкую беседу, был не так весел и доволен жизнью, как хотел показать.
- Что-то случилось? – Лариса приспустила на кончик носа очки от солнца, глядя поверх оправы.
Он не стал отнекиваться или переводить разговор:
- Знаешь, я полночи думал над этим всем… И понял, что ниточки сходятся к одному человеку.
Чернышов замолчал, и Лара, медленно кивнув, договорила:
- Ты тоже думаешь, что это следователь?
Сашка только пожал плечами, не опровергая, но и не подтверждая:
- Нужно ещё кое-что проверить, тогда смогу сказать точнее.
Утренняя расслабленность сгинула окончательно, и в аэропорт они приехали хоть и вовремя, но уже далеко не в радужном настроении.
Ларисе не давала покоя сказанная Мариной фраза, что про разрыв договора она говорила только Косте. Но ему было бы невыгодно пытаться избавиться от компаньона прямо в тот момент, да и просто запугивать бы тоже не стал – он хорошо её знает, потому должен понимать, что на тормозах эту историю Лара спускать не станет. Подпись на договоре его, доказать, что сама Лариса была не просто в курсе, а активным участником аферы, будет сложно, велика вероятность, что все шишки соберет сам Костя. Из этого она могла сделать вывод, что он не знал всей информации, когда пописывался на эту аренду. Но он же почти параноик в смысле бумаг и договоров, и сделать такое мог в единственном случае – по просьбе того, кому он доверял. А ещё этот человек мог в любой момент попасть к нему в больницу, раз пользоваться телефоном запретили.
К Авдееву пускали только Марину и родителей. В то, что инициаторами аферы стали его мать и отчим, она тоже не верила. Поэтому оставался только один человек, который не только вхож в реанимационное отделение, но и имеет на Костю влияние – Щукин. Вот только зачем ему это, Лариса пока не представляла. И понимала, что сама в этом разобраться не сможет.
- Макс через своего человечка в прокуратуре уже поднимает его прежние дела, - Сашка приобнял Лару за плечи, пытаясь немного растормошить, а то слишком уж у неё был озабоченный вид. Они как раз заходили в здание аэропорта, поэтому голос пришлось чуть понизить. Народу рядом было немного, и всё же посвящать окружающих в свои дела ему не хотелось.
Отвлечь у Чернышова получилось, потому что взгляд у неё стал скорее озадаченным:
- Зачем?
- Чтобы узнать, не имел ли Щукин отношение к расследованию дела по наркоторговле в Цыганском поселке.
Почему-то тот факт, что несовершеннолетняя девочка от кого-то родила, у Ларисы совершенно вылетел из головы, и сейчас она об этом резко вспомнила:
- Ты хочешь сказать, что от него откупились этой девочкой?! – такое у неё в голове совершенно не укладывалось.
- Нет, я думаю, что его хотели подставить связью с этой девочкой, на беременность вряд ли рассчитывали. Подумай сама, он следователь, причем, с хорошими перспективами, и такая история.
Да уж, тут не то, что дело прикроешь, но и из органов поспешишь уволиться, вот только это решение придется как-то объяснять. И если начальство удовлетвориться туманными семейными обстоятельствами, то тесть-судья жалкому лепету не поверит. А педофилия это не злоупотребление служебным положением, тут можно одним только порицанием не отделаться…
Механический голос объявил, что рейс из Мадрида уже сел, поэтому они решили прервать разговор и направились к входу в зал прилета.
Таможенный и паспортный контроль Ира прошла на удивление быстро и уже совсем скоро повисла на шее у брата:
- Как я соскучилась! – Она смачно чмокнула его в щеку. – Как будто не неделю дома не была, а пару месяцев. - Оторвавшись от Чернышова, Ириска и Ларису стиснула в таких крепких объятиях, что та только ойкнула. – Что у вас нового?
- Да что у нас может быть нового? – полузадушено пропищала Лара, не пытаясь вырваться из рук подруги. – Лучше расскажи, как отдохнула.
- Ой, это надо не рассказывать, а видеть самим, - противореча самой себе, Ира набрала воздуха в грудь и уже приготовилась делиться впечатлениями, когда её оборвали:
- Давай посадочный талон, заберу твой багаж. – Получив из рук сестры бумажку, он тепло улыбнулся Ларисе и провел кончиками пальцев по её щеке. – Стойте здесь, постараюсь быстро.
И ушёл.
- Лариска. - Ириша повернулась к подруге с распахнутыми глазами-блюдцами. - Вы что же… Вы..?
- Без комментариев.
- Какое «без комментариев»?! Меня сейчас от вопросов разорвет!
Лара глянула вслед Чернышову так, что он должен был споткнуться, но ничего, выдержал, даже не запнулся. Если в юности её саму распирало от желания поделиться со всем миром фактом их отношений, но то сейчас ей хотелось, как тому дракону, оберегать от посторонних глаз. Даже если это глаза настолько близкого человека, как Ира. Все-таки правы те, кто говорит, что счастье любит тишину, особенно на их этапе отношений.
Поэтому его демарш был и приятен, и всё же его не одобряла. Потому что пока не была готова озвучивать свои чувства и вообще планы на дальнейшее. Хотя бы потому что и сама в этих планах совершенно плавала. Она прекрасно понимала - Саша захочет, чтобы она уехала с ним, но… Было столько тезисов против её отъезда, что от одной только мысли о предстоящем разговоре начинала болеть голова. Причем, настолько, что даже вопрос причастности Щукина к проблемам их фирмы казался не таким важным.
- Ириш, я сама ещё немного в прострации, как только определюсь, скажу. Пока не пытай меня, ладно? – получилось это так жалобно, что подруга, хоть и прикусила губу от досады и неудовлетворенного любопытства, поспешила снова обнять её, только теперь намного нежнее.
- Да ладно, чего ты переживаешь, всё будет хорошо. От вас и до моего отъезда искры во все стороны летели, а теперь так и вовсе. Ты же знаешь Саньку, он у меня немного отмороженный, но к тебе всегда неровно дышал. А чтобы вот так прилюдно обниматься полез, так и вовсе по пальцам одной руки посчитать можно.
Что есть, то есть, но если раньше это Лару немного задевало – неужели стыдится, что даже не обнимет и не поцелует у кого-то на глазах, то теперь полностью одобряла его внешнюю сдержанность.