– Но Лена со мной днем разговаривала!
Юлия вздохнула:
– Верно. Только после такого у любой сердце разорвется.
– Да что случилось?
Юлия хмыкнула:
– У Лены муж имеется, Иржи, он чех, из богатых. «Маркони» ему принадлежит. Хорошее кафе, доход приносит. Только Иржи сквалыга, лишней копеечки не потратит, жадный очень. Ленка у него заместо прислуги, сама за стойкой кофе наливает, посуду моет, зал пылесосит. Муженек сразу три ставки экономит, ловко устроился: ни официантку, ни барменшу, ни уборщицу нанимать не надо, супруга за всех пашет. Поэтому иностранцы на русских-то и женятся – дуры мы. Американка какая-нибудь никогда не станет домашней рабой, захочет карьеру делать и деньги зарабатывать. А наши… чего уж там, тут, в Ковальске, полно таких. Чехи хитрые, жуть, в особенности местные. Они тут за счет туристов живут, а едут сюда сплошь наши. Без разницы, где они теперь обитают: в Америке, Израиле, Германии, – все равно русские, следовательно, обслуживать их тоже нам надо. Ковальск на три четверти россиянами заполнен. Везде наши бабы с вениками и тряпками. А чехи, мужья ихние, дома, на диване валяются, с пивом. Только Иржи самый жадный из них. В чем Ленка приехала, в том и ходит. А все потому, что у Иржи мечта отель купить.
Я молча слушал сплетни. Что ж, Лена отлично законспирировалась, если даже ближайшая соседка не имела понятия о том, как на самом деле обстоят дела.
– У Ленки подруга есть, – журчала ручейком Юлия. – Светка, медсестра из лазни. Они были не разлей вода. Светка незамужем. Понятно?
– Пока да, – кивнул я.
– Все тогда.
– В каком смысле?
– Спросила же: «Понятно»? А вы ответили: «Да».
Я попытался не выйти из себя.
– Ясно из вашего рассказа пока лишь одно: Лена замужем, а Света нет.
– В этом все дело, – скривилась Юля. – Светке-то тоже охота было пристроиться. Крючило ее назад в Россию уехать.
– Насколько я знаю, контракт можно продлить, – осторожно предположил я.
– Оно верно, – согласилась Юлия, – но Светка тут баба второго сорта, а первыми считаются те, кто за чехов вышли. Ну, ясное дело, ей тоже одно место жгло, все крутила задом перед местными. Только ковальские холостые парни избалованные, выбор у них о-го-го! Ничегошеньки у нашей красавицы не получилось. Завела себе от отчаяния русского, шантрапу нашла, нищего. А потом сообразила: какой смысл далеко ходить, надо у Ленки Иржи отбить.
– Мне кажется, вы не правы…
Юлия выпучила крошечные глазки.
– Я? Да все прямо перед моим носом разворачивалось! Стоит Ленке на рынок двинуть, как Светка из лазни сюда бегом.
Один раз Юлия не утерпела и решила поближе посмотреть, чем же занимаются Иржи и Ленина подруга. Быстро сняв фартук, она ринулась в «Маркони».
В кафе оказалось пусто, Юлия толкнула дверь во внутреннее помещение и увидела на диване сладкую парочку. Иржи обнимал Свету за плечи. Юлия кашлянула:
– Кха, кха, Лена, извини.
Любовники мгновенно отодвинулись друг от друга.
– Что тебе? – недовольно спросил Иржи.
– Извините, не хотела помешать, у меня сахар закончился, мне в гору к магазину идти неохота, выручьте по-соседски, вечером отдам. Ой, Света! А я думала Лена с мужем сидит, – Юлия притворилась полной идиоткой.
– Ленка за кофе поехала, – быстро объяснила Света, – а меня попросила посетителей обслужить.
– Ага, – протянула Юлия, – что ж не помочь подруге, обслужить… хорошее дело!
– Может, Света и впрямь оказывала услугу Лене? – протянул я.
Но Юлия скривилась:
– Да вся лазня про их отношения болтает. В Ковальске разве что скроешь? Вон Катька каждый раз придет на работу и давай языком чесать…
– Кто такая Катя? – быстро спросил я.
– Самунова, подводный массаж делает в лазне, – пояснила Юлия. – Она рядом со Светкой жила…
– Почему жила? Уехала?
– Вы мне договорить не дали, – сердито ответила Юлия, – перебиваете без конца, никакого терпения. Катька как жила в нижнем городе, так и осталась там, а вот Светка переехала – на кладбище! Иржи на любовницу обозлился, денег она у него взяла и не отдала. Небось решил стребовать, а откуда их Светке взять? Вот он взбесился, приехал к Свете, скандал закатил и сказал, чтобы больше в их доме не появлялась! А та, дура, вены себе на руках перерезала! Катька труп нашла. Кровищи, говорит, полно нахлестало: ванная комната, холл, лестница, подъезд, двор, мостовая… Все залило. Вона как!
Я крепко сцепил челюсти, чтобы не воскликнуть ненароком: «Врать надо тоже с умом! Да, крови было много, но только в ванной». И потом, сколько же народу надо зарезать, чтобы красные реки текли по мостовой?
– Катька в полицию бегом, – Юлия в ажиотаже размахивала толстыми ручонками. – Иржи в тот момент в нижнем городе в автомастерской свою «Шкоду» чинил. Катька когда к ментам бежала, его приметила. Ну, парня и вызвали поговорить. Катька же Ленке позвонила и ляпнула: «Иржи Светку убил, его арестовали». Ясное дело, Лена понеслась к подруженьке. Ох, она глупая была, – запричитала Юлия, – просто блаженная! Люди ей добра хотели, глаза открыть пытались. Ведь не только я одна зудела: «Гони Светку, уведет Иржи». А Ленка, дурочка, всем отвечала: «Ну что вы выдумали. Мы дружим». Во, додружились! Принеслась она к Светке, увидела кровищу и упала, инфаркт с ней приключился. Иржи допросили и вины его не нашли. Если баба вены режет из-за любовника, то он тут при чем, а? Ну, решили его отпустить. А тут известие про смерть Ленки подоспело. Иржи со стула брык, в конвульсиях весь затрясся… Страх смотреть!
– Вы видели? – не утерпел я.
Манера Юлии выдавать невероятные слухи за абсолютно верные факты могла вывести из себя кого угодно.
– Аська мне рассказывала, – пояснила Юлия, – из лазни. Она там полы моет, а ее подружка уборщицей при ментовке служит. В общем, две покойницы и один почти умерший! Во! Санта-Барбара отдыхает! Вам теперь на дармовщину не пожить. Ищите отель или квартиру.
Сухо поблагодарив местную сплетницу, я вышел на улицу, вытащил было мобильный, но тут же сунул его назад. Похоже, в этом мирно спящем городе отовсюду торчат все слышащие уши и таращатся всевидящие глаза!
Добравшись до гостиницы, я заперся в своем номере, тщательно задернул на окнах тяжелые гардины, прошел в ванную, пустил струю из крана и лишь потом соединился с Норой.
– Интересные дела творятся в Ковальске! – воскликнула хозяйка. – Завтра ступай в лазню и потолкуй с этой Катериной, а я пока кое-что сама разузнаю. Будь осторожен.
Забыв, что Нора меня не видит, я кивнул. Сам хотел завтра ни свет ни заря отправиться в лазню.
Утром Николетта и Кока, кряхтя и охая, выползли завтракать в ресторан при гостинице. Глядя на их бледные, почти синие лица, я ухмыльнулся и с самой трогательной заботой в голосе осведомился:
– Как ваше самочувствие?
– Ужасно, – простонала маменька, прикладывая к векам тонкие пальцы, сплошь унизанные кольцами со сверкающими камнями, – голова кружится, ноги дрожат…
– Нас отравили, – сообщила, зябко кутаясь в шаль, Кока, – в мясе был цианистый калий! Меня полночи тошнило в туалете!
– А у меня болит желудок, – заметила маменька, – словно горячего ежа целиком проглотила, и теперь он там медленно-медленно поворачивается. Вава, принеси воды. Умираю, как пить хочется!
– И мне, – протянула Кока, – похолодней, с лимоном…
Я встал, взял с длинного, заставленного закусками стола пару бутылок минералки, налил дамам. Они жадными глотками осушали вместительные емкости.
Нет, цианистый калий тут ни при чем. Человека сия отрава убивает мгновенно, ста граммов хватит на то, чтобы извести целую армию. Впрочем, вполне вероятно, что Коке было бы мало и полкило цианида. Она живуча, как таракан, думаю, приди ее несчастному зятю в голову идея избавиться от тещеньки, он бы испытал глубокое разочарование: Кока в воде не утонет, в огне не сгорит и от яда даже не чихнет. Но сейчас ей, похоже, не слишком хорошо, впрочем, и Николетта испытывает настоящий дискомфорт, сегодня она не прикидывается бедной, несчастной больной. Дам посетил «мурмулюк». Кто это такой? Да вульгарное похмелье. Впрочем, птичьей болезнью «перепил» страдают лишь люди из низших слоев общества, к благородным дамам, нахлебавшимся пивом по уши, заявляется «мурмулюк». Во всяком случае, именно это выражение употребляют в гостиных, которые посещают маменька и Кока.
– Вава, еще воды, – простонала Николетта.
Я повиновался.
– Не могу, – протянула маменька, – хочу пить, а внутрь уже ни капли не помещается!
– Ах мы несчастные, – завыла Кока. – Жуткая мигрень! Такие страдания. Разве их кому-нибудь понять! Невыносимо!
– Позвольте дать вам совет, – решился я.
«Страдалицы» примолкли.
– Ну, – с подозрением осведомилась Николетта, – и что ты можешь интересного предложить?
– В вашем случае поможет посещение лазни, баня, бассейн, все это снимает последствия бурно проведенного вечера…
– Даже слушать ничего не желаю, – взвилась Николетта.
– Ваня! Что ты себе позволяешь? – обозлилась Кока. – У нас мигрень! Заболевание сосудов!!! Нам плохо!!!
– Лично я отправляюсь в номер, – заявила маменька, – лягу в кровать!
– И я, – подхватила Кока.
Секунду дамы молчали, потом хором заявили:
– До обеда не смей нас беспокоить!
– Во сколько же станем трапезничать? – решил уточнить я.
Коку передернуло, а Николетта быстро ответила:
– Не раньше четырех.
Затем обе прожигательницы жизни, стеная и охая, стали подниматься из-за стола. И тут метрдотель, на беду, вспомнил о своих профессиональных обязанностях. Облаченный в безукоризненно отглаженный черный костюм, он приблизился к нам и заботливо осведомился:
– Вы пили воду и совершенно не притронулись к завтраку. Если вас не устраивает выбор на шведском столе, можете заказать любое блюдо по карте.
Николетта прищурилась:
– Только не в вашем заведении! Меня тут отравили!
Метр чуть не умер. Он прижал обе руки к груди и с неподдельным ужасом воскликнул: