– Но…
– Туда сейчас придет Эстер, мы договорились встретиться, скажи ей, пусть спустится в кафе.
Пришлось, отложив дела, поспешить на зов. Я пришел в лазню и с некоторым опасением глянул на стойку, но на ресепшн на одноногой табуретке восседала полная тетка. Зиночки, слава богу, не было.
– Иван Павлович, вы купались? – раздался знакомый голос. Это была Эстер.
– Принимал ванну, – кивнул я, – потом гулял, матушка с Кокой сейчас выйдут. А вы уже закончили процедуры?
Эстер покачала головой:
– Я не хожу в лазню.
– Да? – удивился я. – А мне показалось, что вы с Николеттой столкнулись именно там.
– Верно, – подтвердила Эстер, – но не в бассейне, а в кафе, здесь в подвале изумительная забегаловка. Хотите покажу?
Мы спустились по лестнице вниз и очутились в премилом местечке, где мне сварили почти пристойный капуччино.
– Не люблю баню, да и воду мне с таким весом нельзя в больших количествах пить! – вздохнула Эстер.
– Вы вовсе не полная, – галантно сказал я.
Эстер погрозила мне пальцем с кроваво-красным ногтем:
– Комплиментщик. Иван Павлович, поверьте, даже в молодости я не страдала от комплекса неполноценности. Кстати, в кавалерах я никогда не испытывала дефицита. А годам к двадцати пяти поняла: можно иметь безукоризненные формы и остаться в старых девах. Мужчинам, как это ни парадоксально, нужно не женское тело, а душа. Хотя внешняя привлекательность тоже имеет значение, особенно в юности. Но пройдут годы, появятся морщины, и красота поблекнет, характер же не изменяется столь радикальным образом. Разве не так?
На всякий случай я кивнул. Конечно, кое в чем Эстер права, только она не слишком хорошо знает представителей сильного пола. Многие из нас, увы, по чистой глупости наплюют на уродку с благородной душой и, словно крысы на звук дудочки из легенды, завороженно пойдут за красавицей-стервой.
Впрочем, может, Эстер на жизненном пути попадались другие экземпляры.
– Замечательно! – воскликнула Николетта, спускаясь по лестнице. – Кофе пьете!
– А мы чуть не умерли! – завопила Кока так громко, что на стойке затряслись бокалы.
Я подавил улыбку. Пожалуй, Кока слегка преувеличивает, умирающий человек не станет столь оглушительно орать, и уж подавно ему не придет в голову облиться с головы до ног духами фирмы «Шанель».
– Боже, – закатила глаза Николетта, усаживаясь на стул, – для того чтобы лечиться, требуется лошадиное здоровье. Нет, вы только представьте, что нам пришлось вытерпеть! Сначала заставили ходить по булыжникам!
– Натуральные кирпичи! – взвизгнула Кока. – Огромные, залитые водой, жуткие! Очень больно!
– Потом посадили в кресло, – перебила ее Николлета, – всунули в нос две трубочки и велели дышать какой-то гадостью.
– А ингаляция! – подхватила Кока. – Я чуть не скончалась. Отвратительная мерзость! Жуткая!
– Невероятная!
– Неописуемая!
На секунду обе прелестницы замолчали, потом Николетта протянула:
– А уж субаквальная ванна!
– Об этом не стоит говорить, – быстро сказала Кока. – Ей-богу, ничего интересного, ванна как ванна.
Я скосил глаза на Эстер. Та, опустив взор в чашку с кофе, сидела с самым невинным видом. Голову на отсечение даю, она великолепно знает, что субаквальная ванна на самом деле простая клизма.
– Хватит рассиживаться, – засуетилась Кока, – нам еще предстоит пить воду, минеральную, из источника номер семь, пошли. Эстер, душенька, у вас есть такая кружечка с носиком?
– А как же, – ответила Эстер, – всенепременно.
– И мы купили, – взвизгнула маменька. – Вот у меня самая дорогая, фарфоровая, кобальтовая, с видами Ковальска.
– Боюсь разочаровать тебя, малышка, – хихикнула Кока, – но моя кружка дороже, это настоящий эксклюзив, ручная роспись! Я так и сказала в магазине: мне самое лучшее, то, что выпущено в единичном варианте.
На секунду Николетта растерялась, но потом воскликнула:
– Ручная роспись! Бог мой! Мне еще ни разу не попался товар, сделанный ногами. Эка невидаль! Да тебя обманули! Посмотри, таких кружек пруд пруди, вон точная копия твоей у женщины за соседним столиком!
Кока обернулась, побагровела и отбила мяч:
– А твоя кобальтовая просто ужасна! В Москве подобными на рынке возле кладбища торгуют!
– Милая! – скорчила брезгливую гримаску маменька. – Ты просто упала в моих глазах! Никогда бы не подумала, что ходишь по таким местам, как толкучка при погосте.
– Я?! – возмутилась Кока. – Я? Ты с ума сошла! Да я отовариваюсь только в элитных бутиках. С чего тебе в голову взбрела столь идиотская идея?
– Откуда же ты знаешь, какой товар лежит на «блошке» на грязных ящиках? – прищурилась маменька. – Отчего ты уверена, что там есть имитация кобальтовой посуды?
Мне стало интересно, как же Кока вывернется.
– Я-то просто предположила, – зазвенела она, – а вот ты небось проводишь в непотребных лавчонках все свободное время. Откуда, интересно, тебе известно, что там товар разложен на ящиках?
Один – один. Эстер хмыкнула, Николетта с Кокой уставились друг на друга, словно две собаки, не поделившие территорию.
– Не пойти ли нам прогуляться? – попытался я купировать начинающийся скандал.
Уж не знаю, удалось бы мне примирить заклятых подружек, но тут вдруг Эстер засмеялась и своим неподражаемым низким голосом произнесла:
– Думаю, вам не стоит больше спорить, чья кружка красивее, все равно моя самая лучшая!
Николетта и Кока переглянулись. Эстер же с самым невозмутимым видом вытащила из своей огромной, похожей на мешок сумки фарфоровую емкость, водрузила ее на стол и гордо сказала:
– Вот.
Николетта и Кока выпучили умело накрашенные глаза. А я не выдержал и расхохотался. На вымытой до блеска столешнице стояла совершенно невероятная вещь: кружка в виде собаки, скорей всего, натурщиком для нее послужил далматинец. Во всяком случае, слегка косорылый щенок имел белый окрас, густо покрытый черными пятнами.
– Это твоя кружка? – Маменька перешла от потресения на «ты». – Однако! Где ты взяла такую?
Эстер аккуратно убрала «поильник».
– В магазине около колоннады, справа. Там их море.
– Я тоже хочу! – подскочила Николетта. – Ваня! Купи мне такую, в виде пуделя!
– А кошек нет? – поинтересовалась Кока.
– Всяких полно, – успокоила их Эстер. – И киски есть, и зайчики, и мышки, и ежики – на любой вкус зверушки.
– Покажи нам эту лавку! – оживилась Кока.
– Да, – засуетилась маменька, – побежали скорей.
Мы вышли на улицу и через пару минут оказались на месте. Эстер не обманула. Полки ломились от самых невероятных чашек, очевидно, они предназначались для детей, потому что в торговом зале бегало много малышей. Я слегка удивился – неужели ребятишки тоже пьют минеральную воду? До сих пор я искренне полагал, что она предназначена лишь для больных людей.
Кока с Николеттой, посмотрев на фарфоровое безумие, взвизгнули и бросились выбирать кружки. Процесс затянулся. Милые дамы хотели все и сразу! Собачек, кошечек, черепашек, гномиков, лягушек, Белоснежку, Винни-Пуха, Иа-Иа и Барби.
– Мы же не можем приобрести сорок штук! – попытался я охладить пыл маменьки.
Николетта, сложившая в проволочную корзинку целую гору китча, вскинула вверх аккуратно выщипанные брови.
– Почему?
Я растерялся. Действительно, почему? Сказать, что кружки слишком дорогие? Это не аргумент для маменьки.
– Боюсь, в Москве их будет некуда деть, – выдавил я наконец, – посуда у тебя стоит в столовой, в буфете. Чашки просто не впишутся в интерьер.
Николетта на секунду задумалась, но потом с утроенной силой рванулась к прилавкам.
– Ерунда! – воскликнула она. – Полный отпад! Я их на кухне поставлю.
Я отошел в сторону. Нет, маменька и Кока просто невозможны. Интересно, сколько времени мы тут проведем? Мне нужно поговорить с Норой и ехать на квартиру к Карелии Яновне. Но как избавиться от спутниц? Может, предложить им еще раз посетить лазню? Ох, боюсь, они не согласятся. Ну и что делать? Повести их в театр или кино и сбежать из зрительного зала? Сколько времени обычно идет спектакль? Часа два? Мне хватит.
Я подошел к продавщице и без обиняков спросил:
– Есть в Ковальске опера?
– Нет, – покачала она головой, – только концертный зал.
– Отлично, и где он расположен?
– Да тут рядом, в двух шагах, но идти туда бессмысленно.
– Вы считаете? Музыканты так плохо играют?
– Откровенно говоря, я не слишком-то разбираюсь в музыке, – улыбнулась торговка. – Может, и классно на скрипках пиликают, только оркестр приезжает сюда всего на пару дней в месяц. Сегодня концерта нет.
Я скрипнул зубами. Что же придумать? Неожиданно мне на помощь пришла Эстер.
– Как вам понравилось в СПА-пещере? – осведомилась она, когда маменька и Кока, обвесив меня пакетами с идиотскими чашками, наконец-то вышли на улицу.
– Где? – в один голос воскликнули мои суетливые спутницы.
– В СПА-пещере, – повторила Эстер.
– Это что такое? – недоуменно протянула Кока.
– Как? – изумилась Эстер. – Вы не знаете? Уникальное место, совсем недалеко отсюда, за пару минут дойдем.
Я улыбнулся, похоже, в Ковальске до любого объекта можно добраться пешком, не потратив и четверти часа.
– Это грот внутри горы, – самозабвенно вещала Эстер, – там совершенно уникальное сочетание температуры и влажности, но главное, что стены покрыты особой солью, потрясающей. Она испаряется, вы дышите насыщенным воздухом и на глазах молодеете. Кожа делается нежной, словно у младенца, морщины разглаживаются, глаза распахиваются, подбородок подтягивается. А еще там делают грязевые обертывания. Но это уже не в пещере, а рядом.
– Немедленно пошли туда! – рявкнула Николетта.
– Но нам велели пить минеральную воду, – попыталась вразумить подружку Кока.
– Обязательно, – кивнула маменька, – только чуть позже. Впрочем, если желаешь, можешь искать источник, но лично я порулю сразу в пещеру. Ха-ха-ха!