Так и не попав на процедуры, Лида ушла домой. Когда она добралась до квартиры, раздался телефонный звонок и до боли знакомый голос поинтересовался:
– Надеюсь, ты не хочешь неприятностей на свою голову?
Лида опять лишилась дара речи.
– Молчание – знак согласия, – хмыкнул Михаил, – приходи сейчас в парк, в верхнюю его часть, к памятнику Гашека. Жду.
Лида, словно кролик, загипнотизированный удавом, двинулась на свидание.
Михаил мало изменился за время их разлуки. Блестя своими карими глазами, он сказал:
– Здравствуй, Лидочек, шикарно выглядишь.
– Что тебе надо? – возмутилась Лида. – Оставь меня.
– Фу, как грубо, – сморщился Миша, – раньше ты была интеллигентней и не позволяла себе хамства.
– Это ты в лагере аристократом стал, – хмыкнула Лида. – Кстати, каким образом ты оказался на свободе? Вроде еще срок не вышел.
Миша улыбнулся:
– Плохо ты интересовалась моей судьбой. Я ведь апелляцию подал, следствие велось некорректно, были допущены нарушения, хороший адвокат правильно составил прошение о пересмотре дела, вот меня и отпустили. Да тебе это не интересно, я уже давно на свободе считаюсь несудимым и спокойно могу выезжать за рубеж. Чехи, например, ничего против меня не имеют, ясно?
– Ясно, – кивнула Лида, – только будет лучше, если ты от меня отвяжешься. Хочешь денег? Могу дать немного.
Миша улыбнулся:
– Валюта – это неплохо, но ты лучше. Я приехал к жене.
– С ума сошел, – взвилась Лида, – я давно супруга Вацлава!
И тут Миша засмеялся:
– Дорогая, меня отдали под суд за многоженство, каюсь, я был не прав, понес заслуженное наказание, раскаялся. Помнится, ты настолько на меня обозлилась, что даже не пожелала присутствовать на судебных заседаниях…
– Ты мерзавец, – не утерпела Лида, – лживый, отвратительный тип!
– Э-э, милая, – протянул Стриженов, – дважды за одно не судят, нет такой практики ни в одной стране мира. И потом, с меня сняты все обвинения, я честный гражданин.
И тут у Лиды просто потемнело в глазах.
– Проваливай отсюда, честный гражданин, – прошипела она, – иначе я всем расскажу про тебя правду. Ты, как ни крути, бывший уголовник. Чешский МИД очень лоялен и впустил тебя, но простые граждане здесь не любят криминальных личностей и не станут уточнять, по какой статье тебя упекли, просто перестанут с тобой общаться. Уезжай отсюда, усек?
Миша снова рассмеялся:
– Очень мило, видно, ты рада встрече с мужем. Хорошо, предположим, я уехал, но что станет с тобой?
– Можешь не волноваться, – злилась Лида, – я живу хорошо.
– Дорогая, – укоризненно протянул Миша, – ты тоже преступница, двоемужница. Прикинь, какой шум поднимется в болоте, именуемом Ковальском, когда людишки узнают о тебе правду.
– С ума сошел, – заорала Лида, – у меня один супруг, Вацлав!
– Э нет! Ты оформила с ним брак, не разведясь со мной, я проверял.
– Не может быть, – прошептала Лида.
– Может, может, – «успокоил» ее Миша. – Ты заявление писала? В загс ходила?
– Нет, – прошептала Лида, – я думала, нас автоматически развели, после суда.
– Как же ты получила чистый паспорт, без штампа? – удивился Миша.
Лида растерянно смотрела на Стриженова. Оказавшись в первый раз на допросе у следователя и узнав правду о муже, Лидочка, вернувшись домой, впала в истерику. Она схватила основной документ российского гражданина и изрезала его ножницами. Придя в себя, она испугалась.
На следующий день Лида должна была опять пойти к следователю.
Московская позвонила ему из бюро пропусков, а когда он спустился за ней, показала ему гору обрывков.
Следователь очень хорошо понял Лиду, более того, он помог ей получить новый документ. Московской не пришлось ходить в отделение. Просто в один день следователь позвонил ей и велел приехать.
Вот так Лида вновь обрела паспорт, без всяких печатей. Очевидно, паспортистка забыла поставить нужные отметки, такое порой случается.
Но Московской никто ничего не сказал, а она по наивности решила, что суд, вынося приговор Мише, одновременно еще и развел его с женой. Выходя замуж за Вацлава, Лида слукавила и не указала в анкете предыдущий брак. И вот теперь получается, что она нарушила закон.
Очевидно, на лице Московской отразился ужас, потому что Миша, ухмыльнувшись, поинтересовался:
– Дошло наконец? Нас не развели. Две других моих жены мигом отнесли заявления в загс, а ты нет. Я, когда узнал об этом, просто прослезился. Решил, что ты меня сильно любишь, начал письма писать, а в ответ – тишина. Ну я и попросил знакомых ребят навести справки о Лидочке Московской. Узнал много интересного. Ты такая же преступница, как и я, и должна понести наказание.
У бедной Лиды просто помутился рассудок. Происходящее напоминало ей кошмарный сон.
– А знаешь, дорогуша, – как ни в чем не бывало продолжал Стриженов, – в твоем случае законным считается лишь первый брак. Второй, с Вацлавом, попросту аннулируют. Сомневаюсь, что ему понравится ситуация, когда он в ней разберется.
– Ты не посмеешь подойти к Вацлаву, – дрожащим голосом сказала Лида.
– Да ну, – усмехнулся Миша, – вот тут ты ошибаешься. Прямо сейчас и отправлюсь. Знаешь, чем дело кончится? Рыдающий Вацлав вернет тебя мне, уж поверь, я найду нужные слова. Да и как ему отнестись к бедному, преданно влюбленному в мерзавку мужчине? Милая, ты не дооцениваешь мои актерские способности. Пусть у меня ничего не вышло ни в театре, ни в кино, но в жизни я гениален, практически ни одного прокола.
– Пожалуйста, оставь нас в покое, – прошептала Лида.
– Душенька, в подлунном мире ничего нельзя получить бесплатно.
– Сколько ты хочешь? – обреченно спросила Лида.
– Много.
– Мы живем на заработки Вацлава, – сказала Лида, – все расходы он проверяет. Мне очень трудно утаить копейку, практически невозможно. Единственное, что могу предложить, это мои гонорары, но они нерегулярны. Буду тебе их отдавать, только уезжай.
Михаил рассмеялся:
– Нет, как тебе не повезло! Живешь со скрягой, который жаднее жадного! Бедняжка! Ну признай, я был лучше.
– Ты вообще ничего в дом не приносил! – взвилась Лида. – Сволочь!
Миша схватил Лиду за руки. Московская ойкнула, пальцы у Стриженова были как клещи.
– Очень люблю, когда ты такая сердитая, – неожиданно ласково прогудел Миша. – А что, в постели мой заместитель тоже жадничает? Все себе, тебе ничего? Со мной было лучше? А ну, давай проверим.
Не успела Лида сообразить, что происходит, как Стриженов подхватил ее на руки и отнес в кусты.
– Начнешь кричать, – предупредил он, – весь Ковальск сбежится, то-то веселье будет для местных клушек.
И что было делать Лиде? Все случилось быстро и отвратительно.
– Вот что, любимая, – сказал Стриженов, застегивая брюки, – ты моя жена, что сейчас и подтвердила. Пошли к Вацлаву. Соберешь чемодан – и домой, в Москву, квартиры, правда, пока нет, твоя продана. Ну да ничего, снимем комнату. Конечно, тебе после роскошных хоромов неудобно покажется, ну да с милым рай и в шалаше. Любимая, ты плачешь? А из-за чего?
Не в силах справиться с собой, Лида разрыдалась в голос.
– Да, – грустно подытожил Миша, – вижу, ты меня совсем разлюбила. Ладно, я ведь не зверь, а интеллигентный человек. Если настолько тебе противен, то уйду прочь.
– Правда? – с надеждой спросила Лида. – Навсегда?
– Да, – кивнул Миша, – но для того, чтобы уехать, исчезнуть, мне нужны деньги, много, целая куча, и ты мне их дашь!
– У меня ничего нет.
– Извини, я не так выразился, – поправился Миша, – имел в виду, что ты поможешь мне получить немалую сумму.
– Но каким образом? – удивилась Лида.
Миша улыбнулся:
– Хорошо разговор потек. Значит, так, давай договоримся. Ты работаешь некоторое время на меня, а потом я испарюсь и более никогда не побеспокою тебя. Я никому не рассказываю о наших с тобой взаимоотношениях и делаю вид, что мы незнакомы, ясно? Впрочем, если кто-то вдруг что-то заподозрит – скажем, что мы сводные брат и сестра. Мама у нас одна, папы разные. Ясно?
Лида кивнула:
– Что мне придется делать?
Миша пожевал нижнюю губу:
– Если в двух словах, то искать мои деньги.
– Твои деньги? – изумилась Лида.
– Слушай, – приказал Михаил, – история, которую я сейчас расскажу, может показаться тебе неправдоподобной, но как бы фантастично ни выглядели события, они имели место быть. Значит, так, встретил я на зоне интересного человека со странным именем Митрофан…
Лида тихо сидела на скамейке, стараясь не упустить ни слова из рассказа. Чем дольше говорил Миша, тем меньше верилось Московской в услышанное.
В лагере заключенных, как правило, делят на отряды, человек по тридцать-сорок в одной команде. Подразделение занимает барак и везде ходит строем: на работу, в столовую, в клуб. День на зоне четко расписан, время спрессовано, преступившим закон остается мало свободных минут, потому что досуг тоже распланирован. Вам диктуют, когда можно смотреть телик, а когда следует писать письма родным. Никаких особых излишеств на обычной зоне нет, в бараке ряды кроватей, выкрашенных синей краской, и одна тумбочка на двоих, в ней зэки хранят немудреные вещички и кое-какие припасы, присланные сердобольными родственниками: сигареты, сушки, сахар.
У Миши с Митрофаном оказалась общая тумбочка. Люди бывалые, не раз мотавшие срок, объяснят вам, что и в тюрьме, и в лагере жить можно. И хорошо за решеткой тому, кому хорошо и на воле, то есть человеку, имеющему деньги и родственников. За зеленые бумажки сотрудники зоны могут сильно облегчить вашу участь, причем речь идет не о каких-то глобальных вещах. Чего скрывать, кое-кто из криминальных авторитетов приезжает на зону не в автозаке, а на легковом автомобиле. Живут такие личности не со всеми, а в отдельной комнате, с телевизором и мобильным телефоном, еду получают из местного ресторана, а ближе к ночи их навещают девочки. Но все же подобное – большая редкость. Чаще же заключенные, способные отстегнуть начальству энную сумму, имеют мелкие послабления: им разрешают получать лишнюю посылку в месяц и закрывают глаза на превышение веса привезенных продуктов. В неурочный час водят их в баню, даю