х по этому поводу, и некоторые из них отказались бы ратифицировать Конституцию с явно выраженной национальной направленностью. Таким образом, фраза "Epluribus unum" была как загадкой, так и девизом. Максимум, чего смогли добиться националисты 1787 года, - это создать рамки, в которых могла бы расти нация, и надеяться, что она будет расти именно там. Но юридический вопрос о природе Союза остался под вопросом и стал предметом споров. Ведущими представителями обеих сторон были юристы, которые в основном ограничивались тем, что делали изысканные выводы из точных формулировок Конституции и следили за каждой подсказкой о намерениях ее создателей. Как выяснилось, в этом виде дедуктивных рассуждений у защитников государственного суверенитета были довольно веские аргументы, состоящие в основном из пяти доводов:
Во-первых, во время принятия Статей Конфедерации, предложенных в 1777 году и ратифицированных в 1781 году, штаты прямо указали, что "каждый штат сохраняет свой суверенитет, свободу и независимость", а в договоре, которым Великобритания признала независимость в 1783 году, каждый из тринадцати штатов был назван отдельно и признан "свободным, суверенным и независимым государством".72
Во-вторых, когда в 1787 году была принята Конституция, ее ратифицировал каждый штат, действуя отдельно и только для себя, так что ратификация необходимым количеством штатов (девятью) не сделала бы ни один другой штат членом "более совершенного союза" в соответствии с Конституцией, если бы этот другой штат не ратифицировал ее.73 Правда, в преамбуле говорилось: "Мы, народ Соединенных Штатов... постановляем и учреждаем настоящую Конституцию", и Дэниел Уэбстер, великий толкователь Конституции и великий оракул национализма, ввел изменение "Мы, народ" как доказательство того, что граждане всех штатов объединяются в единый Союз.74 Но термин "народ" использовался не для того, чтобы указать, что ратифицирует Конституцию один народ, а не тринадцать, а скорее для того, чтобы провести различие между действиями правительств штатов и действиями граждан, осуществляющих свою высшую власть. В соответствии со Статьями, центральное правительство получало свою власть от правительств штатов, а они, в свою очередь, получали свою власть от народа. Таким образом, центральное правительство могло действовать только в отношении правительств штатов, а не непосредственно в отношении граждан. Но согласно конституциям штатов и Конституции 1787 года, народ каждого штата (или народ тринадцати штатов) двумя отдельными актами учредил для себя два отдельных правительства - правительство штата, действующее на местном уровне только для данного штата, и центральное правительство, действующее коллективно для всех штатов вместе. Ни одно из правительств не создавало другое; ни одно из них не подчинялось другому; это были правительства-координаты, оба санкционированные непосредственно действиями граждан, оба действующие непосредственно на граждан без необходимости посредничества через механизм другого правительства, и оба подчиняющиеся высшей власти не одного или другого74 , а избирателей, которые их учредили. Это была поистине дуалистическая система. Таков был реальный смысл термина "Мы, народ", и в Конвенте его авторы изначально планировали использовать формулировку, которая позволила бы избежать путаницы, возникшей впоследствии. Они договорились перечислить поименно, один за другим , "народ" каждого из тринадцати штатов по отдельности в качестве рукополагающей и учреждающей стороны. Но, осознавая неловкость, которая возникла бы, если бы Конституция назвала членом Союза штат, народ которого впоследствии отказался ратифицировать ее, они заменили термин "Мы, народ Соединенных Штатов", используя его как множественное, а не как единственное число75.
В-третьих, работа конвента ясно показала, что его члены сознательно взялись за решение вопроса о том, может ли федеральное правительство принуждать правительство штата, и положительно отказались наделять его такими полномочиями76.
74. Разумеется, утверждается, что этот координатный статус отменяется и федеральное главенство устанавливается Статьей VI Конституции, которая провозглашает, что Конституция и "Законы Соединенных Штатов, которые должны быть приняты во исполнение их. ... должны быть Высшим законом страны". Но согласно теории дуалистической системы федеральное верховенство не следует. Вместо этого можно утверждать, что каждый штат, приняв две конституции - одну самостоятельно, для решения местных вопросов, контролирующую только правительство штата, и другую совместно с другими штатами, для решения общих вопросов, контролирующую как правительства штатов, так и федеральное правительство, - не уменьшает своей автономии, предусматривая, что в случае конфликта между двумя конституциями приоритет отдается последней. Положение о "высшем законе" придает федеральному закону силу только в том случае, если он "соответствует" Конституции. Поскольку обе конституции исходят от одного и того же органа власти - народа штатов, действующего в одном случае раздельно, а в другом - совместно, окончательный вопрос заключается не в том, какая конституция должна иметь силу в случае конфликта, а в том, какое правительство - федеральное или штата - должно выступать в качестве арбитра для народа штата при толковании конституции, о которой идет речь. Должен ли каждый штат выступать в качестве собственного арбитра, как утверждали Джефферсон и Мэдисон в резолюциях Вирджинии и Кентукки 1798 года; или же в качестве арбитра должна выступать федеральная судебная власть, как в делах Флетчер против Пека (1810) и Коэнс против Вирджинии (1821), когда Верховный суд заявил о своем праве объявить акт законодательного собрания штата недействительным, если он противоречит федеральной конституции, и отменить решение высшего суда штата?
75. Клинтон Росситер, 1787: The Grand Convention (New York, 1966), p. 229; преамбулу в том виде, в каком она была представлена комитетом по деталям 6 августа 1787 года, и в том виде, в каком она была возвращена комитетом по стилю, см. Charles C. Tansill (ed.), Documents Illustrative of the Formation of the Union of the American States (Washington, 1927), pp. 471, 989.
76. 29 мая 1787 года Эдмунд Рэндольф внес на рассмотрение конституционного конвента резолюции, в том числе положение о том, что "национальный законодательный орган должен быть уполномочен... призывать силу Союза против любого члена Союза, не выполняющего свои обязанности в соответствии с его статьями". Этот вопрос был рассмотрен 31 мая. Мэдисон был, по-видимому, единственным оратором. Он выступил против, сославшись на то, что "использование
В-четвертых, на момент ратификации три государства специально оставили за собой право возобновить полномочия, которые они предоставляли своими ратификационными актами. 7576
В-пятых, сохранение целостности штатов было отражено в структурных особенностях нового правительства, которые предусматривали, что штаты должны быть представлены в Сенате поровну, что только штаты могут голосовать на выборах президента, что только штаты могут ратифицировать поправки к Конституции, и что, согласно Десятой поправке к Биллю о правах, "полномочия, не делегированные Соединенным Штатам Конституцией и не запрещенные ею штатам, сохраняются за штатами соответственно или за народом".77
На основе этих аргументов политические теоретики Юга разработали доктрину государственного суверенитета и, исходя из нее, права на отделение. Резолюции Вирджинии и Кентукки 1798 года, написанные Джефферсоном и Мэдисоном, утверждали суверенитет штатов и объявляли каждый штат "судьей... способа и меры возмещения ущерба" в случаях, когда федеральное правительство могло нарушить Конституцию. В 1803 году Сент-Джордж Такер из Вирджинии в трактате о Конституции утверждал, что каждый штат, "все еще суверенный, все еще независимый... способен... возобновить осуществление своих функций в самых неограниченных пределах". Позже Спенсер Роан и Джон Тейлор из Вирджинии, а также Роберт Й. Хейн из Южной Каролины в своих знаменитых дебатах с Уэбстером добавили убедительные подтверждения суверенитета штатов. В 1832 году в документах Кэлхуна о нуллификации штатов была дана классическая формулировка той же доктрины. Кэлхун не хотел отделения и не делал акцент на доктрине сецессии, но он четко сформулировал свое мнение о том, что конечным выходом штата из Союза является выход из него. В 1840 году Абель П. Апшур из Вирджинии опубликовал трактат, который современный критик назвал "возможно, самым сильным историческим анализом в поддержку государственного суверенитета... из когда-либо написанных...". Три года спустя Генри Сент-Джордж Такер, профессор права, как и его отец, собрал существующие аргументы и добавил несколько своих. Перед смертью в 1850 году Кэлхун вновь обсудил природу Союза в своей работе "Рассуждения о Конституции". К этому времени доктрина сецессии стала для большинства политически мыслящих южан основополагающим догматом южной ортодоксии.78
Конечно, среди южан было немало тех, кто предпочитал отстаивать право на революцию, провозглашенное в Декларации независимости. Но во время кризиса 1846-1850 годов южное большинство придерживалось права на отделение, и Джеймс М. Мейсон в 1860 году мог сказать: "К счастью для случая и его последствий, этот вопрос в Виргинии не является открытым. Наш почтенный штат всегда утверждал, что наша федеральная система - это конфедерация суверенных держав, а не объединение штатов в один народ... . . Если какой-либо штат считал, что договор нарушен и угрожает его безопасности, то такой штат, как суверенное право, мог самостоятельно определять. ...как способ, так и меру возмещения ущерба".79
Против защитников этой доктрины защитники национализма выступили не так удачно, как могли бы, отчасти потому, что они приняли предположение, что природа Союза должна быть определена юридическими средствами, как если бы речь шла о договорном праве. Однако на самом деле природа Союза постоянно менялась, по мере того как увеличивалось число штатов, пока число штатов, создавших Союз, не превысило число штатов, которые Союз создал. В период с 1804 по 1865 год в Конституцию не было внесено ни одной поправки, что стало самым продолжительным интервалом в истории США. Но в то время как текст хартии оставался неизменным, сама республика претерпевала изменения.