Касс воздержался от исследования и этого подтекста. Доктрина невмешательства Конгресса, как он ее впервые сформулировал, была скорее приемом, чтобы вывести территориальный вопрос из-под контроля Конгресса, чем решением проблемы.
передают его в руки территориальных законодательных органов.11
Доктрина народного суверенитета не должна была быть столь двусмысленной. Чтобы придать ей более четкий смысл, Кассу нужно было лишь с самого начала сделать то, что и он, и Дуглас сделали позже, а именно - заявить о своей вере в конституционность и желательность системы, при которой территориальные законодательные органы, а не Конгресс, будут регулировать рабство на территориях. Но в течение почти двух лет Касс избегал этого разъяснения и сохранял двусмысленность. Эта двусмысленность делала доктрину особенно привлекательной для политиков, поскольку позволяла демократам-северянам обещать своим избирателям, что народный суверенитет позволит законодательным органам первопроходцев сохранить территории свободными, а демократам-южанам уверять прославянскую аудиторию, что народный суверенитет уничтожит Провизо Уилмота и даст рабству шанс закрепиться, прежде чем вопрос об исключении рабства сможет возникнуть по окончании территориального периода. Каждое крыло партии, разумеется, понимало, что замышляет другое, потворствовало этому как политической целесообразности для избрания демократов и надеялось навязать свою собственную интерпретацию после победы на выборах. Но через два года после каждых выборов всегда проходили новые выборы, и четкой конфронтации по поводу значения народного суверенитета неоднократно удавалось избежать. Таким образом, территориальный вопрос, сложный в лучшем случае и остро нуждающийся в откровенности и понимании с обеих сторон, более десяти лет оставался предметом софистики, уклонений и конституционных причесок, а также разногласий.
Пока администрация и Кас разрабатывали промежуточные варианты Уилмота, лидеры рабовладельческих штатов уже сформулировали четвертую основную позицию, которая являлась логической противоположностью позиции "свободных земель". Она заключалась в том, что Конгресс не обладает конституционными полномочиями регулировать рабство на территориях и, следовательно, рабство не может быть исключено из территории до ее принятия в качестве штата. Как и все основные доктрины южан на протяжении более чем одного поколения, эта была более эффективно изложена Джоном К. Кэлхуном, чем кем-либо другим. Так, общепринятая формулировка появилась в ряде резолюций, которые Кэлхун внес в Сенат 19 февраля 1847 года. По сути, в этих резолюциях утверждалось, что территории Соединенных Штатов являются общей собственностью нескольких штатов, которые владеют ими как совладельцы; что граждане любого штата имеют такие же права по Конституции, как и граждане других штатов, на вывоз своей собственности - то есть рабов - на общие территории, и что дискриминация прав граждан разных штатов в этом отношении нарушает Конституцию; Поэтому любой закон Конгресса (или местного законодательного органа, действующего на основании полномочий Конгресса), ущемляющий права граждан на владение своей собственностью (рабами) на территориях, будет неконституционным и недействительным.12
Согласно этим рассуждениям, Провизо Уилмота было бы неконституционным, как и осуществление народного суверенитета территориальным законодательным органом. Эти последствия Кэлхун предполагал. Но, кроме того, его аргументы явно означали, что Миссурийский компромисс также неконституционен, поскольку он воплощал в себе акт Конгресса, лишающий граждан права перевозить рабов на территории к северу от 36° 30'. Этот вызов конституционности компромисса 1820 года не был новым. На самом деле значительное число южан - особенно строгие конструктивисты из Вирджинии - голосовали против закона по конституционным соображениям, когда он был первоначально принят. Но, несмотря на свою теорию, Кэлхун лишь наполовину оспаривал линию 36° 30'. Были обнаружены постыдные доказательства того, что он сам поддерживал ее в 1820 году, будучи членом кабинета Монро, и в любом случае считал ее справедливым операционным соглашением. На самом деле, двадцать девятый Конгресс стал свидетелем странного зрелища: верный последователь Кэлхуна, Армистед Берт, предложил расширить Миссурийскую линию в Палате представителей почти в то же время, когда сам Кэлхун излагал доктрину, которая косвенно оспаривала конституционность линии в Сенате. В этот момент он был бы готов отказаться от последовательности и принять линию Миссури, если бы Север был готов ее продлить. Но когда он увидел, что предложение Берта было отклонено твердым северным большинством, его позиция ужесточилась, и впоследствии он стал непреклонно настаивать на том, что Юг должен принять не что иное, как полное признание своих законных прав на всех территориях.13 К 1848 году многие южане заявляли, что никогда не поддержат кандидата в президенты или партию, выступающую за принятие любого федерального закона, затрагивающего "опосредованно или немедленно" институт рабства.14
Кэлхун никогда не ставил свои резолюции на голосование, да у него и не было причин для этого, поскольку они наверняка были провалены. Он не мог знать, что десять лет спустя, уже после того, как все надежды на их принятие в Конгрессе были потеряны, они будут приняты, в несколько измененной форме, Верховным судом в решении по делу Дреда Скотта.15 В первую очередь он стремился изложить позицию южан, которая могла бы служить противовесом, объединяющим Юг, как позиция свободной почвы уже объединяла Север. Историки недостаточно учитывают тот факт, что в этой попытке Кэлхун добился одного из немногих явных успехов в своей карьере. Большая часть его жизни прошла в попытках создать политическую солидарность среди южан, и большинство этих попыток провалились. Но доктрина о том, что Конгресс не может ни сам исключить рабство из территории, ни предоставить территориальному правительству полномочия сделать это, стала одним из кардинальных догматов южной ортодоксии и послужила одним из ключевых элементов единства южан в последующих кризисах.
Четыре доктрины, отстаиваемые Уилмотом, Бьюкененом, Кассом и Кэлхуном, вскоре превратились в многочисленные конвертеры, которыми пользовались люди, которым нужно было обсудить вопрос о рабстве в терминах чего-то иного, чем рабство. В своих юридических тонкостях и конституционных изысках эти доктрины сегодня выглядят как политические иносказания, упражнения в своего рода конституционной схоластике, призванной сконцентрировать внимание на рабстве там, где его не было, и избежать контакта с реальным вопросом о рабстве в штатах. Но Томас Харт Бентон охарактеризовал две доктрины, используя фигуру речи, которая осветила их функциональную реальность и историческое значение: Доктрина Уилмота и доктрина Кэлхуна, сказал он, были подобны двум лезвиям ножниц: ни одно из них само по себе не могло резать очень эффективно, но оба вместе могли разорвать узы Союза.16
Предложение Бьюкенена и концепция Касса были призваны предотвратить режущее действие двух лезвий, и в течение нескольких лет им это удавалось. Но во всех затяжных и напряженных законодательных баталиях, которые ожесточили годы между 1846 и 1861, устройства для сдерживания секционализма никогда не удавались надолго. Раз за разом силы, пытавшиеся противостоять секционной поляризации, временно объединяли своих сторонников под знаменем Миссурийского компромисса или народного суверенитета. Но неизменно через некоторое время раскол возвращался к полярности свободной земли и доктрине Кэлхуна. Ножницы продолжали резать, все глубже и глубже. Таким образом, хотя спор велся со многими вариациями и множеством отвлекающих маневров, он всегда возвращался к одной из этих четырех доктринальных основ. Диалектика кризиса I860 года была сформулирована к декабрю 1847 года.
Тупик 1846-1850 годов
Во второй половине 1846 года американские интересы на Дальнем Западе быстро продвигались вперед. Ратификация Орегонского договора в июне открыла путь для эксклюзивного заселения американцами территории к югу от 49°, и первопроходцы быстро организовали временное правительство для будущей территории. В Альта Калифорнии, где восстание Медвежьего флага ознаменовало конец мексиканского правления, Джон К. Фремонт, Стивен В. Керни и коммодоры Джон Д. Слоут и Роберт Ф. Стоктон поставили весь регион под американский контроль.
В этих обстоятельствах президент Полк больше, чем когда-либо, хотел завершить формальные процессы приобретения и организации. Когда Конгресс собрался в декабре, он рекомендовал организовать Орегон как территорию и снова попросил ассигнования (3 миллиона долларов вместо 2 миллионов, которые ему не удалось получить в августе), чтобы приобрести право собственности на землю у Мексики. Еще через год он сможет просить законопроекты об организации территориальных правительств в Калифорнии и Нью-Мексико.17
Несмотря на ворчание вигов, у Полка были основания для оптимизма. Орегонская проблема была решена, война шла хорошо, а серьезный характер вспышки в конце предыдущей сессии еще не был осознан. Полк, который по своему темпераменту был не...
доверял мотивам любого, кто выступал против него, и рассматривал Дэвида Уилмота и его сторонников просто как недовольных искателей покровительства, пытающихся использовать их неприятное значение. В это время территориальный вопрос не казался зловещим. Географические разногласия в Конгрессе еще не выкристаллизовались; секционные разногласия не приобрели хронический характер; секционные догмы не оказали своего ожесточающего воздействия. Более того, Полк считал, что соперничество секций не имеет отношения к экспансии на Дальнем Западе. Никто не сомневался, что регион Орегон будет свободным. Что касается Калифорнии, то общественность приветствовала это перспективное приобретение и после обнаружения золота в январе 1848 года думала о нем в терминах закваски, а не рабов, старателей, а не плантаторов.
Полк вряд ли мог предвидеть, что он стоит в начале тупиковой ситуации по территориальному вопросу. Но на самом деле Орегон не был организован, а требование поселенцев о создании правительства не было удовлетворено до конца ожесточенной борьбы, длившейся на протяжении двух сессий Конгресса. Что касается Нью-Мексико с населением в 60 000 человек и Калифорнии, в которую хлынул поток мигрантов после "золотой лихорадки", то их насущные политические потребности оставались без внимания до конца 1850 года. Только когда Полк и его преемник уже лежали в могиле, Конгресс вышел из затянувшегося на четыре года тупика, который блокировал все действия по организации Калифорнии и Нью-Мексико.