-Йорка, призывающую к запрету работорговли в округе Колумбия.66 Южным конгрессменам стало казаться, что предупреждения Кэлхуна сбываются, и на следующий вечер восемнадцать южных сенаторов и пятьдесят один представитель провели собрание в зале заседаний Сената.
Для полных надежд глаз Кэлхуна это могло показаться рождением наконец-то южной партии, а для подозрительных вольноотпущенников - доказательством солидарности рабовладельцев. Но на самом деле движение начало терять силу еще до того, как председатель призвал собрание к порядку. Томас Х. Бэйли из Вирджинии пришел с резолюциями, в которых перечислялись жалобы Юга, но никаких решений принято не было, и все дело было передано в Комитет по делам рабов.
Пятнадцать. Комитет назначил Кэлхуна и еще четырех человек для подготовки Обращения к народу южных штатов. Кэлхун написал грамотное и сдержанное обращение, в котором изложил взгляды южан на нарушения Севера в отношении рабовладельческого строя и прав Юга. "Если вы объединитесь", - говорили южанам, - "Север будет поставлен на паузу". Но когда комитет представил это обращение, некоторые южные конгрессмены раскритиковали его как слишком радикальное. Несмотря на то, что попытки проголосовать за это обращение потерпели поражение, оно было возвращено в комитет для внесения изменений. Эти изменения были внесены, и на третьем общем собрании обращение было принято, но это произошло только после того, как многие виги попытались принять замену обращения и, потерпев неудачу, покинули собрание.67
Кэлхун получил сорок восемь подписей под обращением, но это было скорее поражением, чем победой, поскольку в конгрессе участвовал 121 южный конгрессмен. Семьдесят три не подписали обращение, и движение за единый Юг потерпело заметный крах. Оно потерпело неудачу отчасти потому, что конгрессмены-северяне, вовремя предприняв стратегическое отступление, пересмотрели резолюцию Готта об отмене работорговли в округе.68 Он провалился еще и потому, что слишком многие южане не доверяли Кэлхуну. Древний враг демократов Джексона, одно время бывший вигом, он возобновил старые враждебные действия, выступив против мексиканской войны, и многие южане, включая президента Полка, считали его сторонником воссоединения. Хауэлл Кобб назвал его "старым развратником", который хотел организовать "южную партию, главой и душой которой он будет". Но больше всего он провалился потому, что у южных вигов не было стимула поддерживать его. Двумя месяцами ранее они избрали Тейлора в президенты; в час победы они не видели причин присоединяться к своим побежденным противникам. Роберт Тумбс из Джорджии осудил движение Кэлхуна как дерзкую попытку дезорганизовать южных вигов и предупредил, что южные демократы поддерживают Кэлхуна "не из убеждения, что генерал [Тейлор] не может разрешить наши секционные трудности, а из убеждения, что он может это сделать. Они не хотят, чтобы они были решены". В то время как сорок шесть из семидесяти трех южных демократов подписали обращение, только двое из сорока восьми южных вигов подписали его. Уиги пришли на собрание только для того, чтобы "контролировать и подавить его", и Роберт Тумбс мог с полным основанием похвастаться, что Кэлхун потерпел полное фиаско в своих "жалких" попытках создать партию Юга.69
Однако, по сути, ни тактическое отступление свободных поработителей, ни недоверие южан к Кэлхуну не нейтрализовали бы южное движение, если бы большинство южан не верили, что приход к власти рабовладельца из Луизианы решит их проблемы. Они считали Тейлора своим человеком. Они выдвинули его кандидатуру вопреки оппозиции северян, и многие северные виги покинули партию после его избрания. Доверяя ему как южанину, они даже не попросили его изложить свою позицию в отношении территорий.70 Лишь постепенно они поняли, что сыграли с собой невероятную шутку.
Позиция Тейлора была простой и неразумной, но южные политические лидеры просто не могли представить, что рабовладелец из Луизианы и тесть Джефферсона Дэвиса займет такую позицию. Он считал, что рабство на Юге должно быть защищено, но не считал нужным оспаривать территориальный вопрос, чтобы сделать это.71 Кроме того, он был политически невиновен и вскоре попал под опеку Уильяма Х. Сьюарда, одного из самых ловких политических операторов того времени. Сьюард не был членом кабинета министров, но вскоре после инаугурации Тейлора он начал посещать заседания кабинета. Это был человек, которого южные виги считали одним из самых крайних антирабовладельческих деятелей в своей партии.72
Уже в декабре 1848 года некоторые южные виги начали понимать, что Тейлор, скорее всего, не будет выступать против Провизо Уилмота. Поначалу они отрицали эти сообщения, по крайней мере публично, и пытались скрыть собственную тревогу. Но вскоре они погрузились в горькое молчание.73 Инаугурационная речь Тейлора была столь же загадочной, как и его кампания, но в апреле 1849 года он показал свою руку, отправив в Калифорнию Томаса Батлера Кинга, грузина, с инструкциями по содействию организации правительства, которое напрямую подаст заявку на получение статуса штата. Если бы это произошло, Калифорния смогла бы миновать территориальный этап, на котором южане претендовали на защищенный статус для рабства, и сразу же достичь этапа, на котором рабство можно было бы запретить на уровне штата. В августе, выступая в Мерсере, штат Пенсильвания, президент прямо заявил: "Народу Севера не нужно опасаться дальнейшего распространения рабства". В декабре Роберт Тумбс из Джорджии потребовал от Тейлора частных заверений в том, что он наложит вето на Провизо Уилмота, если оно будет принято Конгрессом. Тумбс выступал за выдвижение Тейлора против кандидатуры Клея, поскольку считал, что Клей "продал себя душой и телом северным антирабовладельческим вигам". Когда человек, которого он помог избрать, теперь сказал ему: "Если Конгресс сочтет нужным принять его [Провизо], я не наложу на него вето", его разочарование было полным.74
Совершенно непредвиденная близость Тейлора к антирабовладельческим вигам вызвала очень острую, даже жестокую реакцию на Юге. Мгновенно это, казалось, объединило Юг больше, чем когда-либо удавалось Кэлхуну. Но в то же время, объединив южан всех партий в согласии противостоять силам антирабовладельческого движения, она разделила их по средствам сопротивления, поскольку одни были готовы угрожать распадом Союза, а другие выступали за более традиционные способы противостояния. В конце концов южные боевики поняли, что их разговоры о воссоединении больше разделяют Юг, чем объединяют его, но по мере приближения первой сессии Конгресса, на которой присутствовал Тейлор, нравы Юга казались более злыми, чем когда-либо прежде.
На самом деле, жители Юга откликнулись на обращение Кэлхуна предыдущей зимой гораздо более искренне, чем южане в Конгрессе, чьи партийные узы, как вигов, так и демократов, не позволяли им действовать в условиях, отделявших их от северных единомышленников. Уже в январе 1849 года законодательное собрание Вирджинии приняло резолюцию, призывающую к тому, чтобы в случае принятия Уилмотского провизо или другой антирабовладельческой меры губернатор созвал специальную сессию для рассмотрения "способа и меры возмещения ущерба". В том же месяце законодательное собрание Флориды пообещало, что его штат присоединится к другим южным штатам в их общей защите "через Южный конвент или иным образом". Миссури также был готов сотрудничать "с рабовладельческими штатами в таких мерах, которые могут быть сочтены необходимыми для нашей взаимной защиты". В мае собрание жителей Южной Каролины в Колумбии объявило, что штат Пальметто с готовностью "войдет в совет и предпримет... твердые, единые и согласованные действия с другими южными и юго-западными штатами". Эти каролинцы охотно сами возглавили бы движение, но, зная о репутации "горячих точек", которую им создало движение за нуллификацию на Юге, они намеренно воздержались от инициативы; однако даже в то время, когда они это делали, их губернатор ставил штат на военные рельсы. В октябре большой двухпартийный неофициальный съезд южных штатов, собравшийся в Джексоне, штат Миссисипи, призвал южные штаты направить делегатов на официально учрежденный съезд, который должен был состояться в Нэшвилле 3 июня 1850 года. В Алабаме и Джорджии демократические съезды штатов официально заявили о необходимости проведения специальных заседаний законодательных органов штатов, если в Конгрессе будет принято антирабовладельческое законодательство. К моменту заседания Конгресса стало ясно, что ряд южных штатов направит официальных делегатов на предложенный съезд в Нэшвилле. Также было ясно, что южные противники плана Кэлхуна перешли в оборону, поскольку ряд из них потерпели поражение на выборах в межгодичный период летом и осенью 1849 года. Примерно в это же время Хауэлл Кобб сообщил, что в Джорджии имя Закари Тейлора стало ругательством и упреком.75
Сила этой реакции привела к тому, что более воинственные южане стали довольно свободно обсуждать возможность воссоединения. "Моя душа болит от угроз распустить Союз", - сетовал Джон М. Клейтон в январе. В декабре Уильям А. Ричардсон из Иллинойса заявил: "Дела здесь обстоят плохо, и, как бы мало об этом ни думали, я боюсь, что Союз в опасности. ... Ужасно слышать, как джентльмены, члены Конгресса, поклявшиеся поддерживать Конституцию, говорят и искренне выступают за распад Союза".76
Эта воинственность впоследствии вызвала отвращение у многих южан и послужила толчком к возрождению юнионизма в обеих частях страны. Но никто не мог предвидеть этого в разгар кризиса. В то время люди знали лишь то, что непрекращающаяся и безрезультатная политическая борьба, похоже, становится не лучше, а хуже. Демократы не смогли найти решение, и раскол, уже наметившийся среди вигов, предвещал их крах. Южане и свободные труженики все чаще прибегали к язвительным нападкам и призывам к радикальным мерам. Южный дезунионизм собрался на рандеву в Нэшвилле. Анархия грозила и в Калифорнии, отчасти потому, что все попытки распространить верховенство закона на новое Эль-Дорадо провалились в парализованном Конгрессе. Таким образом, в декабре 1849 года новый президент и новый Конгресс, ничем не лучше своих предшественников, столкнулись с неуклонно усугубляющимся кризисом.