Когда Палата собралась после ужина, члены - некоторые частично в состоянии алкогольного опьянения - потащились внутрь с неохотой, лишь наполовину смирившись с мыслью о тяжелом заседании в одну из самых знойных августовских ночей в Вашингтоне. Ледяная вода и вентиляторы были в большом дефиците, и не было никаких дам, чтобы украсить Палату, как это делалось в дни, когда ожидались крупные ораторские выступления. Но по мере того, как сессия начинала продвигаться, в воздухе витала атмосфера ожидания.4
Опытные политические практики, возможно, предчувствовали, что может произойти нечто вроде потрясения. В течение семи месяцев администрация проводила свои меры через Конгресс с чрезвычайно жестким контролем, мало заботясь о чувствах рядовых членов. Объявление войны Мексике , меры по поддержке войны, Орегонский договор, снижение тарифов, разработанное министром финансов Робертом Дж. Уокером, вето президента на законопроект о реках и гаванях, который обеспечил бы свинину, дорогую многим конгрессменам, - все это сопровождалось треском кнута партийной дисциплины, все это было
вызвали негодование в различных кругах, и все они подверглись нападкам в выступлениях на заседании. По некоторым вопросам демократы-северяне нарушали партийные ряды, чтобы голосовать против администрации. Внутри партии пока не возникло серьезной оппозиции, но настроение многих демократов было гневным, а вопрос о территориальных приобретениях оставался острым.
В начале заседания Хью Уайт, виг из Нью-Йорка, начал дебаты с нападок на экспансионистские планы администрации, предположив, что скрытой целью было расширение зоны рабства, и бросив вызов демократам-северянам внести в законопроект поправки, исключающие рабство на любой вновь приобретенной территории. Далее выступил Роберт К. Уинтроп из Массачусетса, одно из главных орудий батареи вигов, который предсказуемо выступил против. Два других оратора защищали Полка, а затем Дэвид Уилмот, еще не закончивший свой первый срок от округа Брэдфорд в Пенсильвании, присоединился к шуму тех, кто добивался слова.5
В условиях столь жесткого ограничения дебатов председатель Комитета полного состава, должно быть, раздумывал, признать ли Уилмота или какого-то другого претендента. Если да, то он мог вспомнить, что пенсильванец был исключительно верным администратором. Уилмот голосовал за меры по аннексии Техаса, решение о которой было принято еще предыдущим Конгрессом; он поддержал компромисс по Орегону с его постыдным отступлением от требований провести границу по 54° 40'; и, что самое важное, он поддержал снижение тарифов администрации, когда все остальные демократы от Пенсильвании перешли партийную черту и голосовали против него.6 Председательствующий представил мистера Уилмота.
За отведенные десять минут Уилмот занял достойное место в истории. В первой же фразе он неожиданно осудил Полка за то, что тот не действовал более открыто. Что касается экспансии, то Уилмот одобрял ее, а если она касалась такого региона, как Техас, в котором уже существовало рабство, то он не протестовал против этого. Но если будет приобретена свободная территория, "не дай Бог, чтобы мы стали средством насаждения на ней этого института".
До сих пор Уилмот лишь громко жаловался на администрацию, а к подобным протестам всегда можно было отнестись с пониманием.
Если конгрессмену нужно было укрепить свои позиции в родном округе в год выборов, то он мог бы стать завсегдатаем партии. Но теперь Уилмот перешел от обсуждения к действиям. Ссылаясь на язык Северо-Западного ордонанса, он предложил поправку к ассигнованиям: "что в качестве явного и фундаментального условия приобретения любой территории у Мексиканской Республики... ни рабство, ни недобровольное подневольное состояние никогда не должны существовать ни в одной части указанной территории, кроме как за преступление, за которое сторона должна быть сначала должным образом осуждена". Это было Провизо Уилмота.7
В народе быстро распространилась молва о том, что Уилмот поднял стандарт
7. Congressional Globe, 29 Cong., 1 sess., p. 1217; Chaplain W. Morrison, Democratic Politics and Sectionalism: The Wilmot Proviso Controversy (Chapel Hill, 1967), pp. 16-18. Позднее авторство Провизо было поставлено под сомнение. Джейкоб Бринкерхофф, демократ из Огайо, в письме от 16 сентября 1846 года, опубликованном в газете Columbus Statesman от 2 октября 1846 года, утверждал, что он написал проект Провизо (цитируется в Stenberg, "Motivation of Wilmot Proviso"), а позже еще более категорично повторил это утверждение в письме Генри Уилсону от 4 апреля 1868 года (New York Times, April 23, 1868), менее чем через три недели после смерти Уилмота. Также утверждалось, что копия Провизо, написанная рукой Бринкерхоффса, была передана на хранение в Библиотеку Конгресса после его смерти в 1880 году, но исчезла около 1890 года. Уильям Генри Смит, Политическая история рабства (Нью-Йорк, 1903), I, 83, 84. Согласно этой истории, группа демократов-северян, включавшая Престона Кинга, Ганнибала Хэмлина, Гидеона Уэллса, Бринкерхоффа и Уилмота, провела консультации по стратегии освобождения почвы и выбрала Уилмота своим представителем, поскольку он с большей вероятностью мог получить признание председателя, так как регулярно поддерживал меры администрации.
Долгое время историки принимали утверждение Бринкерхоффа (фон Хольст, Макмастер, А. Б. Харт, Г. П. Гаррисон, Ченнинг), но Мило Милтон Куэйф, The Doctrine of NonIntervention with Slavery in the Territories (Chicago, 1910), pp. 13-16, и Going, David Wilmot, pp. 117-141, показали, что Уилмот сделал подробные заявления о своем авторстве в речах в Тиоге, Пенсильвания, и Олбани, Нью-Йорк, окт. 21 и 29 октября 1847 года, которые никогда не оспаривались, хотя были люди, которые могли признать ложные заявления по этому вопросу; и что оригинал рукописи резолюции, внесенной в Конгресс, находится в файлах 29-го Конгресса и написан рукой самого Уилмота, с исправлениями, также сделанными им собственноручно. Получается, что ни Бринкерхофф, ни кто-либо другой не имел больших прав на авторство, чем Уилмот. Однако Эрик Фонер, "The Wilmot Proviso Revisited", JAH, LVI (1969), 264, указывает на свидетельства того, что каждый из конгрессменов-антирабовладельцев в группе планирования написал свою собственную копию Провизо, и каждый пытался получить признание спикера. Язык Провизо, в конце концов, был языком Северо-Западного ордонанса, и поэтому в некотором смысле Уилмот, как он сам позже заявил, "был всего лишь копировщиком Джефферсона". Congressional Globe, 30 Cong., 1 sess., appendix, p. 1076. Как бы там ни было, Уилмот стал первым лицом, стратегия была делом группы, и, согласно Фонеру, стр. 265, "трудно удержаться от вывода, что нью-йоркские ван бюренцы, и особенно [Престон] Кинг, были ведущими духами этой группы". Именно Кинг, а не Уилмот, добавляет Фонер, вновь представил Провизо на следующей сессии Конгресса. О политической подоплеке Провизо, с акцентом на фракционность демократов, см. также Charles Sellers, James K. Polk: Continentalist, 1843-1846 (Princeton, 1966), pp. 476-484.
В кулуарах палаты поспешили члены администрации. Вскоре в зале присутствовало не менее трех членов кабинета. Но, несмотря на растущее волнение, дебаты все же были строго ограничены, и менее чем через два часа палата проголосовала. Во время голосования Уильям У. Вик, демократ от штата Индиана, попытался внести другую поправку, которая бы распространяла линию Миссурийского компромисса 36° 30' на любую новую территорию, , но она была отклонена 89 голосами против 54. Поправка Уилмота прошла 80 против 64, причем все голоса против, кроме трех, были поданы от рабовладельческих штатов. Теперь выяснилось, что южные члены, которые были самыми горячими сторонниками законопроекта, предпочли бы вообще его отменить, чем принять его с исключением рабства, и они предложили отложить рассмотрение. В связи с этим предложением произошло зловещее событие. В результате голосования произошел раскол не между вигами и демократами, а между северянами и южанами. Семьдесят четыре южанина и четыре северянина проголосовали за внесение изменений в законопроект; девяносто один северянин и три южанина проголосовали против внесения изменений. Сам законопроект с внесенными в него поправками был принят 85 голосами против 80, причем обе стороны снова разделились почти полностью по секционному признаку, и был отправлен в Сенат.7
Поскольку следующий день был воскресеньем, Сенат приступил к рассмотрению этой меры только 10 августа, в последний день сессии, и фактически перешел к ней лишь за час до назначенного времени отбоя. Теперь время стало решающим фактором в стратегии лидеров администрации. Они планировали вычеркнуть поправку Уилмота из законопроекта Палаты представителей и поспешно вернуть его в Палату, где нехватка времени заставит представителей принять его без поправки. Но время - это игра, в которую могут играть двое, и сенатор Джон Дэвис из Массачусетса, виг и друг поправки, очевидно, задумал говорить до тех пор, пока не станет слишком поздно возвращать законопроект, после чего сенаторы будут вынуждены принять его в том виде, в каком его предложила Палата представителей, - с поправкой. Но если это действительно было его целью, он просчитался, и, взяв слово по предложению исключить поправку Палаты представителей, он продолжал говорить до тех пор, пока часы не показали восемь минут, оставшихся до конца заседания. В этот момент его прервали, сообщив, что Палата представителей, чьи часы показывают больше, уже объявила перерыв, и сессия закончилась.8
Срок действия Двухмиллионного билля истек, и поправка мистера Уилмота, по-видимому, истекла вместе с ним, но на самом деле эта короткая резолюция уже начала перестраивать структуру американской политики. Бостонский виг верно заметил: "Словно по волшебству, она поставила точку в великом вопросе, который вот-вот разделит американский народ "10.
Эпизод произошел так внезапно и закончился так неудачно, что его полное значение было осознано лишь много позже. Но в ту эпоху довольно строгой партийной дисциплины, должно быть, было шокирующим видеть, как северные демократы дезертируют из администрации, причем не отрядами, а сплошным строем.