Разумеется, это не могло произойти без антагонизма внутри Демократической партии. Оглядываясь назад, можно сказать, что зарождающиеся разногласия существовали уже давно. Еще с тех времен, когда Мартин Ван Бюрен боролся за право сместить Джона К. Кэлхуна в пользу Эндрю Джексона, в партии существовали северное и южное крылья, но сам Джексон сурово предостерегал от подобных расколов, а переход Кэлхуна к вигам в значительной степени уничтожил его секционное влияние среди южных демократов. Партия оставалась единой под умелым руководством Ван Бюрена, и поражение в 1840 году лишь обострило решимость восстановить демократический контроль в 1844 году. Но тут на первый план вышел вопрос об аннексии Техаса, и с этим вопросом в демократической партии произошли три роковые вещи. Во-первых, южные демократы саботировали переизбрание Вана, по поводу которого у историков возникли небольшие разногласия. Джеймс Г. Блейн, "Двадцать лет Конгресса" (2 тома; Norwich, Conn., 1884-86), 1, 68, предполагает, что Дэвис намеревался провалить всю меру, но на самом деле он был за законопроект с поправками. Х. Э. фон Хольст, Конституционная и политическая история Соединенных Штатов (8 томов; Чикаго, 1877-92), III, 287-288, считает, что Дэвис был просто глуп и что его "неразумное красноречие" нанесло ущерб его собственным целям. Но Going, David Wilmot, p. 103, показывает, что Дэвис сам объяснил свою стратегию, как она описана выше, в речи 25 февраля 1847 года. См. Congressional Globe, 29 Cong., 2 sess., pp. 508-509. Иной результат изменил бы ход американской истории, и было много спекуляций по поводу того, смогла бы пройти мера с Провизо, если бы она была поставлена на голосование. Сам Уилмот (ibid., appendix, p. 315) говорит, что так бы и произошло. Генри Уилсон, История подъема и падения рабовладельческой державы в Америке (3 тома; Бостон, 1872-77), II, 17, обсуждает мнение Салмона П. Чейза и Джейкоба Бринкерхофа о том, что он прошел бы, но затем Уилсон переходит к анализу, показывающему, что расчеты Бринкерхофа были неверными. Полк сказал, что он потерпел бы поражение (Quaife fed.], Polk Diaiy, II, 75-76), и его общая политика указывает на то, что он наложил бы вето, если бы Конгресс принял его.
10. Boston Whig, Aug. 15, 1846, цитируется в Frank Otto Gatell, John Gorham Palfrey and the Xew England Conscience (Cambridge, Mass., 1963), pp. 130-131.
Бурену и сделал это при обстоятельствах, которые оставили после себя глубокую горечь. До того как техасский вопрос стал актуальным, многие делегаты от Юга на съезде демократов уже были выбраны и привержены Ван Бюрену таким образом, что у них не оставалось другого выбора, кроме как голосовать за него. Затем, когда Ван Бюрен выступил против аннексии, они искали способ заблокировать его выдвижение и нашли его в применении правила, которое использовалось на съезде 1832 года и требовало голосования двух третей делегатов за выдвижение. Эта стратегия не только блокировала волю большинства, но, что еще хуже, означала, что несколько человек, приверженцев Ван Бюрена, голосовали за правило, призванное предотвратить его выдвижение. В их глазах это выглядело законным средством вернуть себе свободу действий, которую они потеряли из-за преждевременного обещания. Но друзьям Ван Бюрена казалось, что лидера партии вероломно убивают в доме его друзей и что зловещая сила, действующая в этом случае, - это нечто, получившее название "Власть рабов". Многие демократы-северяне так и не забыли и не простили этого, о чем завсегдатаи партии узнали, когда четыре года спустя Ван Бюрен выставил свою кандидатуру от третьей партии11.
Единственное, что удерживало партию в этом кризисе, - то, что сама номинация оказалась не столько победой врагов Ван Бюрена, сколько компромиссом между его врагами и его друзьями. Приз не достался Льюису Кассу, главному сопернику Ван Бюрена в голосовании; платформа также не одобряла аннексию рабовладельческого Техаса. Вместо этого съезд выдвинул темную лошадку, Джеймса К. Полка из Теннесси, и у южных менеджеров этого кандидата хватило ума договориться, чтобы его имя сначала выдвинули делегации из Массачусетса и Пенсильвании. Кроме того, съезд уравновесил цель расширения Техаса с целью расширения Орегона. Таким образом, новые свободные территории компенсировали бы новые рабские территории, и общенациональный импульс экспансии мог быть реализован без возбуждения межнациональной розни.
I 1. О разрушительных последствиях восстания против Ван Бюрена и вопроса об аннексии Техаса см. в особенности James C. N. Paul, Rift in the Democracy (Philadelphia, 1951). Также Чарльз М. Уилтс, Джон К. Кэлхун, секционалист (Индианаполис, 1951), стр. 60-186; Джастин Х. Смит, Аннексия Техаса (Нью-Йорк, 1911), стр. 234-257; Джеймс П. Шентон, Роберт Джон Уокер: A Politician from Jackson to Lincoln (New York, 1961), pp. 22-50; Foner, "Wilmot Proviso Revisited", pp. 267-273. В конечном счете, правило двух третей было доктриной Кэлхуна о совпадающем большинстве, применяемой в Демократической партии, и оно объясняло своеобразные отношения между Югом и Демократической партией не только в добеллумскую эпоху, но и до администрации Франклина Рузвельта, когда лидеры Юга, временно забыв о своем историческом статусе меньшинства, позволили его отменить. См. David M. Potter, The South and the Concurrent Majority (Baton Rouge, 1972).
ревности. С неискренним заявлением о том, что обе территории уже по праву принадлежат Соединенным Штатам, платформа призывала к "повторной оккупации Орегона и повторной аннексии Техаса - всей территории Орегона". Баллотируясь на этой платформе, Полк получил близкое, но решающее большинство голосов в каждом штате нижнего Юга, победил во всех штатах Северо-Запада, кроме Огайо, а также выиграл Мэн, Нью-Гэмпшир, Нью-Йорк и Пенсильванию, таким образом, получив президентское кресло с хорошо распределенной поддержкой по двум направлениям.
Орегонскому вопросу не уделялось особого внимания в этой кампании, а использование агрессивного лозунга "Пятьдесят четыре сорок или сражайся", который многие историки приписывают этой кампании, на самом деле появилось позже.9 Но у северных демократов были все основания ожидать, что Полк будет настаивать на свободной территории в Орегоне так же энергично, как и на рабской территории в Техасе. Однако по мере развития событий они увидели, что претензии на весь Орегон отошли на второй план, в то время как в феврале 1845 года было проведено голосование об аннексии Техаса, в январе 1846 года войска были отправлены на самый дальний край спорной зоны между реками Нуэсес и Рио-Гранде, а в мае была объявлена война с Мексикой. Они поддержали эти шаги с большой солидарностью, но в июне Полк представил Сенату договор о разделе страны Орегон примерно поровну между Великобританией и Соединенными Штатами, вдоль 49-й параллели. В этот момент сдерживаемое негодование северных демократов вырвалось наружу в виде потока горьких обвинений. "Техас и Орегон родились в один и тот же миг, их выхаживали и лелеяли в одной и той же колыбели - на Балтиморском конвенте", и никто не колебался по поводу Орегона, пока Техас не был принят, воскликнул сенатор Ханнеган из Индианы; но затем "своеобразные друзья Техаса повернулись и стали делать все возможное, чтобы задушить Орегон!" Представитель Джон Уэнтуорт из Иллинойса принял к сведению циркулировавшие в то время предсказания, что Юг, "использовав Запад, чтобы получить Техас, теперь откажется от него и выступит против Орегона". В вопросе о ратификации сенаторы-демократы Севера впервые открыто восстали против администрации. Двенадцать из них проголосовали против договора и только трое - за. Их голоса были едва компенсированы голосами демократов из рабовладельческих штатов, шестнадцать из которых проголосовали "за", а двое - "против". Президент-демократ добился желанной ратификации только потому, что все виги в Сенате поддержали его, и окончательный результат голосования составил 41 к 14. Но это было дорогостоящее мероприятие.
Как вскоре узнал Полк, победа была куплена. Орегонский компромисс оставил у многих северных демократов чувство предательства; он стал сигналом первого открытого разрыва в Конгрессе между южным и северным крылом Демократической партии; он разрушил биссектрису экспансии. Таким образом, он стал второй роковой причиной раскола в демократической партии.10
Третьим яблоком раздора стал тариф. И здесь снова слишком ловкие методы ведения предвыборной кампании Полка создали проблемы для его администрации. Во время кампании он написал двусмысленное письмо Джону К. Кейну из Филадельфии, в котором не совсем точно указал, что выступает за защитный тариф, но выразил одобрение "защиты всех великих интересов всего Союза... включая мануфактуры". Имея на руках этот документ, лидеры демократов Пенсильвании смогли убедить избирателей, а возможно, и самих себя, что Полк не будет снижать пошлины, и они провели его в штате против Клэя. Но когда Полк назначил Роберта Дж. Уокера, человека, придерживавшегося убеждений свободной торговли, своим секретарем казначейства, и когда Уокер подготовил при поддержке администрации меру, которая стала одним из немногих реальных снижений тарифов в американской истории, демократы Севера снова почувствовали себя обманутыми. В июле 1846 года законопроект Уокера прошел Палату представителей с перевесом в 1 14 голосов против 95, причем семнадцать демократов-северян присоединились к вигам, голосовавшим категорически против. В Сенате он прошел с перевесом в один голос, 28 против 27, причем три демократа-северянина выступили против, а один виг, под давлением указаний законодательного собрания своего штата, поддержал законопроект. Противники северян быстро отметили, что мера не могла бы пройти без голосов двух новых сенаторов из Техаса.11
Спустя 26 месяцев после поражения Ван Бюрена на съезде в Балтиморе, через семь недель после принятия Орегонского компромисса, спустя чуть больше недели после введения в действие тарифа Уокера, Дэвид Уилмот предложил свою провокацию. Реакция северных демократов показала, что у многих из них были счеты с жизнью. В этом смысле провизорий Уилмота можно объяснить с точки зрения партийной политики, как кульминацию серии внутрипартийных разборок, которые приняли секционную форму в демократической организации.