– А кому ты отправишь этот сигнал? – спрашивает Селедка.
Сталкер смеется шипящим смехом. Потом хватает Селедку за локоть и тащит в разрушенную спальню. Показывает вверх, сквозь дыру в потолке, на темно-синее в зените небо.
– Туда! Там приемник. Мы отправим послание в небеса.
Часть третья
Глава 32Лондонский дневник
19 июня
Семнадцать дней прошло с тех пор, как Кобольд сбежал. Кажется, его все забыли. Даже я почти не вспоминаю. Даже Англи, с тех пор как шишка у нее сошла и голова перестала болеть. Большинство считают, что Вольфу ни за что не одолеть столько миль по территории Зеленой Грозы, чтобы вернуться на Хэрроубэрроу. А если даже и вернется, он не сможет привести Хэрроубэрроу на восток и слопать Новый Лондон – по крайней мере, пока держится перемирие. Но на всякий случай работать стали еще быстрее.
Когда я узнала, чтó они тут строят, если честно – сперва подумала: все они слегка свихнулись. Но как посмотришь, насколько все выкладываются и как верят в придуманный инженерами безумный новый город, начинаешь понимать, что творилось в Анкоридже, когда Фрейя Расмуссен решила вести его через льды в Америку. Такая же безумная идея была, и наверняка многие думали, что ничего не выйдет. Мама была в этом уверена и уговаривала папу улететь, а когда не вышло – продала город Архангельску. Только она была не права, ведь на самом деле все получилось, правда? А я не хочу быть как мама, поэтому решила – буду верить, что и с Новым Лондоном все получится.
Папа-то уж точно рвется внести свой вклад. Сперва он хотел помогать инженерам, но машины доктора Чилдермас совсем не похожи на знакомую ему технику, так что он, по-моему, больше мешал. Тогда он стал помогать мужчинам, которые подносили к ангару найденные в развалинах детали и куски оборудования, но я потихоньку поговорила с доктором Чилдермас, объяснила, что у него больное сердце. Она потихоньку поговорила с Чадли Помроем, он отвел папу в сторонку и сказал – на самом деле, мол, Новому Лондону совершенно необходим собственный музей, чтобы жители, даже если улетят на другой край земли, не забывали старый Лондон и что с ним стало. «А поскольку ни у кого из нас, Том, нет времени этим заниматься, – сказал Чадли Помрой, – может быть, если вы не против, начнете собирать коллекцию?» И вот папу назначили Главным историком. Теперь он целыми днями роется в кучах ржавого металлолома, ищет артефакты, по которым потомки смогут узнать о Лондоне его времени. Собирает все подряд, от крышек старых канализационных люков и стяжек для межъярусных опор до крошечной статуэтки богини Клио с чьего-то домашнего алтаря.
А я пока хожу патрулировать развалины с другими младшими лондонцами. Мистер Гарамонд поначалу оч. сильно возражал, но мистер Помрой сказал ему не валять дурака. Англи и ее друзья все очень дружелюбные и прямо восхитились, когда я им рассказала, что была в настоящем бою, видела Сталкеров, бомбы-стаканы и прочее (о том, что перепугалась до смерти, я говорить не стала, чтобы не сбивать им боевой настрой). В общем, я уже несколько раз прошла развалины из конца в конец. Там оч. страшно, особ. ночью, но Англи, Кэт и другие – отличная компания, и еще мне дали арбалет на случай нападения. Не уверена, что смогу из него кого-нибудь застрелить, но все-таки с ним немножко спокойнее.
На самом деле мне бы пригодилось электрическое ружье – инженеры их специально разработали для борьбы со Сталкерами, но таких ружей не оч. много, их выдают только самым надежным бойцам мистера Г-да – Саабу, Кэт и т. д. В последнее время сталкерские птицы Зеленой Грозы уж очень активно шныряют, в Крауч-Энде то и дело звонит тревожный колокол, и всем приходится нырять в укрытие, потому что вверху опять летает погрызенный молью дохлый сарыч и подглядывает за нами. Обычно мы на них и внимания не обращаем, но если какая-нибудь птичка подберется слишком близко к Родильному отделению, мальчишки, которые там дежурят в специальных наблюдательных будках, сбивают ее из электрического ружья. Сейчас вокруг Крауч-Энда развешаны с полдюжины обугленных тушек.
Есть еще другой способ с ними справляться, только он намного опаснее. Англи с друзьями относятся к этому как к своеобразному спорту. На прошлой неделе во время патрулирования над нами пролетела птица-Сталкер. В таких случаях положено прятаться, но Англи сказала: «Давайте поиграем в салочки!» – и выбежала прямо на открытое место. Ну и я за ней. Мы пошли по тропинке между кучами мусора, птица – за нами. Я боялась, что она нападет, но Англи сказала – они никогда не нападают, их задача – только разведка.
Тропинка петляла, мы шли довольно быстро, и скоро я поняла, что мы направляемся в самую гущу развалин, – это место здесь называют Электрической дорогой. Раньше я соглашалась с Вольфом, что сильфиды – просто выдумка. Но тут, в развалинах Лондона, где все обожжено и оплавлено, у меня появились сомнения. Я спросила Англи – тут безопасно? Она сказала: «Вроде того». Меня это не очень обнадежило, но я не хотела показаться трусихой, поэтому пошла дальше.
Наконец мы вышли на горку и впереди увидели такую, как будто вытянутую долину посреди обломков. С виду все вполне мирно, деревья и озерца, но по сторонам от долины все обуглено и искорежено. Англи сказала: здесь упало ядро МЕДУЗЫ – проплавило себе дорогу сквозь все семь ярусов Лондона. Поэтому здесь остаточные явления сильнее всего. Не знаю, правда или нет. Я успела только глянуть, и тут Англи меня толкнула в какую-то выемку среди развалин, занавешенную плющом. «Прячься!» – говорит. Глупая птица-Сталкер нас не заметила и полетела прямо над долиной. Не успела и полсотни футов пролететь, как из развалин ударила здоровенная ветвистая молния и поджарила птичку. Только дымок вьется и несколько обгорелых перышек ветер уносит!
Меня потом долго еще трясло, как подумаю, что было бы с «Дженни», если б мы тогда полетели вдоль Электрической дороги.
P.S. Сааб Пибоди пригласил меня на свидание. Я сказала, что мне надо подумать, а он сказал – у меня, наверное, свой парень есть где-нибудь на птичьих дорогах, а я сказала – вроде того. Глупо, нет?
А теперь время уже позднее, завтра важный день – первое испытание нового города. Пойду-ка я спать.
Глава 33Испытание
Утро в день испытания выдалось пасмурное, тучи грозили дождем. Западный ветер налетал порывами, сыпал конфетти из лепестков с цветущих деревьев, которые прижились кое-где в развалинах Лондона.
Рен собралась идти в Родильное отделение со своими новыми друзьями. Том не хотел навязывать им свое общество, поэтому пошел один. На ходу он поглядывал на груды мусора по обочинам – Том завел привычку всюду искать обломки, которые могли бы сгодиться для Новолондонского музея. Если умеешь смотреть, в каждой куче ржавых железок полно бесценных свидетельств прошлого: дверные ручки и петли, самовары, таблички с названиями улиц… На глаза попалась оловянная ложка с гербом Гильдии историков, и Том сунул ее в карман. Словно овеществленное воспоминание: в детстве он каждый день пользовался такими ложками во время еды, и было приятно думать, что будущие лондонцы, глядя на нее, станут представлять себе его жизнь.
Конечно, подробностей они никогда не узнают: что он чувствовал, о чем мечтал, какие приключения пережил на птичьих дорогах, в Ледяных Пустошах и в Америке. Такие вещи оловянная ложка передать не может.
Вечером, глядя, как Рен пишет в своем дневнике, Том задумался: может, и ему начать записывать кое-что из своей жизни, пока не поздно? Да только он не Таддеус Валентайн и даже не Нимрод Пеннироял. Ему не очень легко удавалось письменно выражать свои мысли. К тому же пришлось бы писать об Эстер, а это ему вряд ли по силам. Том ни разу не произнес вслух имя жены, с тех пор как они прилетели в Лондон. Если новые друзья и гадали, кто мама Рен, то держали свои вопросы при себе. Возможно, они предполагали, что она умерла и Тому будет тяжело о ней говорить, – и это было не так уж далеко от истины. Как он может рассказывать об Эстер будущим поколениям, если сам не понимает, почему она сделала то, что сделала, и почему он ее полюбил?
Уже на подходе к Родильному отделению Том нагнал толпу лондонцев, которые направлялись туда же, куда и он. Среди них была Клития Поттс. Она явно ему обрадовалась; ее муж сейчас был с инженерами на борту Нового Лондона.
– Доктор Чилдермас опасается, что магнитная подвеска сработает слишком хорошо, – объяснила Клития. – Хочет, чтобы рядом был авиатор на всякий случай – спустить Новый Лондон вниз, если он взлетит слишком высоко.
– Вот как?
– Том, я шучу!
– А-а… – Том засмеялся вместе с ней, хотя шутка не показалась ему смешной. – Прости! Многое изменилось с тех пор, как мы были молодыми… Столько новых изобретений… Я действительно не представляю всех возможностей Нового Лондона.
Он вспомнил экспериментальные образцы, которые показывала ему доктор Чилдермас: платформы на магнитной подвеске, размером с обеденный стол, носились по Родильному отделению, зависнув в нескольких футах над полом, словно какой-то волшебной силой. Если новый город окажется жизнеспособен, инженеры планировали на следующем этапе ту же технологию применить к настоящим столам. В проекте были и летающие кровати, и стулья, и даже игрушки – их собирались продавать как диковинки другим небольшим городам. Говорили даже о транспорте на магнитной подвеске. Почему-то от этих разговоров становилось грустно. Если все получится, придет конец эпохе дирижаблей и милая старушка «Дженни Ганивер» окажется не у дел.
От этой мысли заныло сердце – а может, из-за того, что Том слишком энергично поднимался в гору. Он проглотил зеленую пилюлю и вслед за Клитией вошел в Родильное отделение.
В сумрачном ангаре Новый Лондон ждал своего часа, тяжело осев на блестящих от машинного масла опорах, и меньше всего походил на предмет, способный взлететь. На его корпусе, размахивая руками, суетились крохотные фигурки. Судя по всему, возн