– Ну и куда же мне отсюда бежать? – медленно проговорила она.
Он дернул головой:
– Ни одна женщина, кроме тебя, не приводила меня в такую ярость.
В ярость? Лорен нахмурилась.
– Ты голодна?
Лорен покачала головой, лихорадочно пытаясь придумать хоть какой-нибудь предлог, чтобы отсрочить взрыв, назревающий между ними. Ей показалось, что Зафир решает, как с ней поступить, и Лорен забеспокоилась.
Поглядев на свою мятую тунику, она поморщила нос.
– Мне нужно вымыться и пораньше лечь спать. Сегодня я не дождалась своей очереди в душ из-за твоего вторжения в лагерь…
Зафир прищурился.
– Последние две ночи я провела рядом с Сальмой, помогая ей в родах.
Его лицо смягчилось, и Лорен наконец смогла выдохнуть.
– Почему именно ты? Где ее мать и тетки?
– Башир постоянно был рядом, и их как ветром сдуло.
– Башир?
– Ее муж. Сальма потеряла много крови, и он помогал ей с ночными кормлениями, пеленанием, убаюкиванием… Кстати, женщины в лагере возмущаются, что он так много времени с ней проводит, а она еще не приступила к своим обычным обязанностям.
На этот раз нахмурился Зафир. И Лорен подумала, какой он забавный, когда о чем-то размышляет…
– И что это за обязанности?
– Ей-богу, Зафир… Супружеские! – лукаво произнесла она.
Зафира наконец озарило. Он почесал затылок и почему-то отвел глаза. Затем он прокашлялся, и Лорен поняла, что эту тему он развивать не желает.
Поэтому, разумеется, Лорен начала вдаваться в подробности:
– Они просто в шоке от того, что Башир помогает жене, хотя не может заняться с ней сексом, представляешь? Даже Сальма сначала стеснялась, но я ее убедила, что для ребенка очень важно тесное общение и с матерью, и с отцом.
Зафир с вызовом смотрел на нее.
– И чего же она стеснялась?
Лорен пожала плечами.
– Я говорила Сальме, что кормить ребенка перед мужем – не самая удачная идея, и она должна быть счастлива, что Башир хочет вносить свой вклад и делает грязную работу, а не ходить, как расфуфыренный павлин.
Зафир прижал пальцы к вискам и потер лицо. Но не смог скрыть смеха.
– Так и сказала? Не может быть!
– Может. – Вспомнив, как у них вытянулись лица, Лорен ухмыльнулась. – Башир тогда выронил из рук кучу детской одежды, а Сальма побелела. Он потом весь вечер меня избегал.
– Не все мужчины ходят, как расфуфыренные… – Он залился краской. – Как ты там говорила. Я так себя не веду.
– Что ж, ты и правда не выглядишь самодовольным.
– Нет? – Зафир скривил рот. – Ты сейчас меня унизила. А как я тогда выгляжу?
– Перестань. Ты как будто сам не знаешь.
– Я бы хотел услышать твою версию.
– Ты источаешь сексуальную энергию, Зафир. – Лорен вдруг стало жарко. – У меня никого не было шесть лет, с тобой я расцвела за три дня: уловки бабника.
– Никаких уловок. Попробуй умножить свои чувства на десять, и ты поймешь, что чувствую я.
Зафир сел ближе к ней, уперев локти в колени. Она застыла. Он не сводил с нее взгляда.
– Значит, когда ребенок родится, тебе нужна будет помощь с ночными кормлениями? Может, нам стоит посещать курсы молодых родителей?
Это были самые жестокие слова, которые только можно было услышать… Они напомнили Лорен мираж в пустыне, который способен деформировать у человека чувство реальности. Он обещает утолить невыносимую жажду, что в действительности было лишь иллюзией.
Натянуто улыбнувшись, Лорен сделала вид, будто приняла эти слова за шутку. Лишь бы не выдать, что Зафир поверг ее в полное уныние.
– По моей команде, наверное, возникнет целая армия нянек и слуг? – У Лорен даже шея заболела от напряжения.
Она приняла его молчание как знак согласия:
– Ну тогда я тебя прощаю! Ты же наверняка будешь завален делами…
В воздухе повисла недосказанность. Нервная улыбка быстро сошла с ее лица.
Зафир поднялся. Остановившись у входа в шатер, он оглянулся.
– Я пришлю тебе служанку. Помыться и отдохнуть можешь в оазисе. Еще что-нибудь надо?
Не успела Лорен что-то возразить, как он ушел.
Прогулки по территории Зафир полюбил сразу же, как Рашид привез его сюда. По дороге шейх услышал плеск воды в оазисе.
Узнав о двуличии отца, Зафир здесь больше не появлялся. И теперь понял, почему. Ему не хотелось связывать это место с горькой реальностью.
Когда он приезжал в оазис, его распирала гордость от того, что Верховный шейх по достоинству оценил его способности, раз обучал его наравне с собственным сыном. Он даже доверял ему государственные дела.
Но сегодня Зафир не чувствовал ни гордости, ни малейшей внутренней гармонии благодаря женщине, которая плескалась в бассейне. Он мог просто закрыть глаза, и перед ним тут же появлялись ее худенькие плечи, разрезающие волны.
Зафира вдруг парализовал страх. Глубина оазиса была очень обманчивой. Хорошо ли она плавает?
Он склонил голову набок, но услышал только тихий шелест волн и ее равномерные гребки. Его ноги увязали в песке, но тропинку он знал досконально. Солнце уже заходило, но жара не спадала. Его тревога не проходила.
А у него ведь был отличный момент, чтобы заманить Лорен в ловушку. Он прочитал в ее взгляде отчаянное желание и острую потребность в сексе…
Это была ранимость, которую он никогда в ней раньше не видел. Лучше бы она сверлила его взглядом и спорила с ним.
Теперь Зафир чувствовал себя в ответе за Лорен и ее будущего малыша. Ему хотелось стиснуть ее в объятиях, хотелось рассказать, что он сделал бы для нее еще больше, чем Башир для Сальмы. Что он ждет не дождется, чтобы увидеть, как его ребенок приникает к ее груди.
Все, Зафир сделает абсолютно все, лишь бы снова вернуть улыбку на ее лицо.
Но теперь, когда женитьба на Лорен открывала ему столько перспектив, он вдруг засомневался.
Он вытащил из кармана джинсов спутниковый телефон и позвонил.
Лорен только закончила обедать, как вдруг в ее комнату зашел Зафир:
– Расскажи, как дахабцы с тобой обращались.
Лицо у него было абсолютно серьезным.
– Еду и перекусы приносили регулярно. Звали, только когда Сальме требовалась помощь.
– Ты сама согласилась поехать с ними?
– Да. Сальма… Она потеряла много крови. Ахмед отказался меня сопровождать. – Зафир нахмурился, и Лорен забеспокоилась. – Я еще думала, почему… Разве Фаррах не получила от дахабцев сообщение?
Плотно стиснув челюсти, Зафир покачал головой:
– Не было никакого сообщения. Ты просто исчезла, и все.
– Постой, но почему тогда… – Она побледнела. Если они не передали сообщение, значит, ни Фаррах, ни Ариф, ни Зафир понятия не имели, где она находилась. – Почему тогда они не связались с тобой лично?
– Клан дахаб меня ненавидит, Лорен. И вслед за дахабом остальные кланы. Они поняли, кто ты.
Ей стало страшно.
– Все были со мной предельно вежливы… – Внутренне содрогнувшись, Лорен поняла, почему Зафир вернулся в шатер таким разъяренным и почему так крепко ее обнял… Неужели он за нее переживал?
Нет, не может быть. Скорее всего, он беспокоился о ребенке.
– Они ненавидят тебя… За что?
– Я для них – олицетворение позора. – Зафир смущенно почесал затылок. Лорен и не подозревала, что он может быть уязвим. – Моя мать была из их клана. Она нарушила правила и стала жить с отцом, хотя он был женат, стала его любовницей и родила меня вне брака. И все кланы объединились против государства. Первые двадцать лет своей жизни я считал себя собачонкой, над которой сжалился шейх. А потом вдруг наследный принц Тарик, с которым мы дружили, сколько я себя помню, почему-то меня невзлюбил и превратил мою жизнь в ад.
– Он узнал правду? – спросила Лорен. У нее щемило в груди.
– Да. Он стал кичиться своей властью, нарушать традиции и увиливать от обязанностей. В конечном счете у шейха не осталось выбора. – На породистом лице Зафира проступила горечь. – Рашид искусно превратил меня в пешку. И вот, на глазах пораженного народа, я стал новым наследником по крови отца.
– А зачем ты полетел в Нью-Йорк?
– Тарик не захотел лишаться трона. Он довел Рашида до комы, подкупил половину совета и изгнал меня из Бейраата под страхом смертной казни. Он снова и снова нападал на дахабцев, делая их жизнь невыносимой. Привел народ к восстаниям и гражданской войне. Я ожидал правильного момента, чтобы вернуть контроль над городом.
– А твоя мама… Ты ее знал?
На лице Зафира снова проступила жесткость, которую так не любила Лорен.
– Я ее не помню. После моего рождения она заболела и вскоре умерла. Дахабцы не хотели видеть меня в качестве главы государства, поэтому Ариф обыграл дело так, будто я – сирота, которого он подобрал с улицы. И тут ты… – Зафир что-то пробормотал по-арабски. – Устроила такое.
– Я просто… – Лорен пыталась подобрать правильные слова. – Я просто исполняла свой долг! Я обязана помочь любому, кто нуждается в медицинской помощи.
Лорен не сразу осознала, какой жестокий поступок совершила, не сказав ему про беременность. Зафир был лишен и матери, и отца, а она еще и умудрилась скрыть от него ребенка.
За личиной слуги народа, которую он носил как вторую кожу, Лорен разглядела в Зафире одиночество, озлобленность, замкнутость. Ему пришлось стать таким, чтобы избавиться от последствий своего детства.
Простит ли он ее?
Лорен предала его по высшему разряду. Чувство вины сводило ее с ума.
– Откуда я знала, Зафир?! Откуда я знала, во что могу вляпаться, если ты держал меня как пленницу, как наложницу, как племенную лошадь, наконец? Да, ты признался, что я важна для тебя, но при этом ты бы с удовольствием запер меня в клетке!
Зафир задумчиво на нее смотрел.
Ее собственные отношения с родителями всегда были основаны на понимании. Если Лорен идеально себя вела летом у тети, они ей разрешали погостить у себя в Марокко. Если она получала хорошие оценки, то ездила к ним на Рождество в Париж.
Друзей, которых Лорен завела в больнице, она держала на расстоянии, боясь с ними сближаться. Один из них должен сделать первый шаг и покончить с прошлым, чтобы начать все сначала.