ежду мной и Михалем этого никогда не было и скорее всего уже не будет.
Он вряд ли сильно расстроится, мы дальше поцелуев и зайти не успели, но еще одного врага я себе наживу. Тут к бабке не ходи.
Да и плевать, их у меня столько, что пальцев двух рук не хватит, чтобы сосчитать.
Входная дверь резко распахнулась и в обеденный зал вошел Белорадов, на правой руке которого повисло какое-то русоволосое «чудо». Ноги от ушей, волосы до попы, мерзкая улыбочка на лице. Не удивлюсь, если сейчас в моих глазах отражалось адское пламя.
Долбанный мудак решил, что вправе вмешиваться в мою личную жизнь, а сам со шваброй какой-то крутит. Ну-ну.
— Машк, какие ночью планы?
— Спать, — нахмурив бровки уставилась на меня Зайцева.
— Отменяется. Месть лучше подавать в холодном виде, — вспомнив о недоеденном салате я схватилась за вилку и огляделась по сторонам, — кто-нибудь голоден? Я да.
Глава 12
Дверь в кабинет ректора с громким стуком хлопнула о стену и внутрь влетела запыхавшаяся Изольда.
Сейчас она совсем не напоминала себя прежнюю. Куда-то испарилась вечная чопорность. Пучок с макушки сполз на бок и выпавшие из него крупные локоны разметались по спине. Одежда выглядела так, словно она в ней успела поспать, хотя виделись они с Дмитрием буквально несколько часов назад. Любимые очки и вовсе куда-то запропастились, явив миру большие, светло-карие глаза, обрамленные густыми ресницами.
— Дмитрий Александрович, Глеб, он… он… — замолчав, она опустила голову и громко всхлипнула. Мужчина все понял без слов.
— И проводница душ не помогла? Там же времени всего ничего прошло? — он поднялся с кресла, обошел стол и встал у окна, всматриваясь в ледяные узоры на стекле.
— Не нашла она душу, не было ее там, где нужно. Может, правда, что-то напутала, не вышло у нее, но мальчик ушел. Его больше нет. Врач считает, что дело в больном сердце и его мед карта это подтверждает, но…
— Вы думаете это не так? — во взгляде, брошенном на Изольду, сквозил такой же холод, что лютовал снаружи замка.
— Я не знаю, — еле слышно прошептала она, — он был таким активным парнем, жизнерадостным, строил планы на жизнь, а тут раз… и его нет. Я не представляю, как сообщу об этом его родителям.
— Не нужно, я сам. Сегодня же выеду в Бринвик и свяжусь с ними.
— Это вряд ли, — Миронов нахмурился и скрестил руки на широкой груди. Изольда продолжила, — наша охрана сообщила, что перевал занесло снегом, там не проехать не пройти. Неизвестно, сколько это продлится, а пока мы без связи. Тело решили оставить в холодильной камере в больничном крыле. Как только появится возможность, вернем родным.
— Твою мать! — жесткий кулак опустился на подоконник.
***
— Нет, это платье не пойдет, оно слишком ладно на мне сидит. Я понимаю, что такую красоту, — я провела ладонями по талии и бедрам, — невозможно спрятать, но должна сделать все возможное.
— Зачем? — приподняв брови, поинтересовалась полусидящая на кровати Зайцева.
— Я не на свидание иду, а рушить все надежды и планы парня, с которым встречалась пять месяцев. Так что выглядеть нужно максимально убого. Он, конечно, все равно расстроится, но так я хотя бы буду знать, что сделала все возможное, чтобы сделать расставание менее болезненным.
— Василиса, ты это нечто, — со всей серьезностью произнесла Мария, а затем так заливисто рассмеялась, что я не смогла не присоединиться.
Мы с Зайцевой уже целый час торчали в нашей комнате, пытаясь выбрать мне наряд на встречу с Михалем. Занятия закончились, и практически все студенты либо слонялись по замку, либо зависали в библиотеке, либо шли на улицу, развеяться и подышать свежим воздухом. Блондинки-соседки тоже где-то пропадали и, если честно, я была только рада. Мне этих любительниц почесать языком и на уроках хватило. Чем реже мы будем видеться, тем лучше.
Отсмеявшись, Машка бросилась к шкафу, где хранились ее вещи, порылась там и кинула на мою кровать ярко-желтое, плюшевое нечто.
— В этом он точно не заметит твоих форм.
— Что это? Комбинезон? — больше напоминало теплую пижаму с капюшоном, к которому были пришиты желтые кроличьи уши.
— Кигуруми. Я в детстве обожала покемонов, и мама, провожая меня в Рэнвуд, купила в подарок эту пижамку. Будешь вылитый Пикачу.
— Спасибо, — я с сомнением оглядела костюмчик, но он оказался таким мягким на ощупь, что решила померить. Через несколько минут на меня из зеркала смотрела задорная девчонка в наряде, который язык не поворачивался назвать провокационным. Скорее наоборот.
— Ну как?
— То, что доктор прописал, — подмигнула я своему отражению и, обувшись в кроссовки, схватив лежащий на кровати полушубок, бросилась к выходу. Машкин голос настиг меня уже за дверью.
— Если тебя не будет дольше двадцати минут, я отправлюсь на поиски!
***
Сад Рэнвуда больше походил на лабиринт, где множество дорожек разделялось высокими, покрытыми снегом кустами. Студентов здесь сейчас не наблюдалось. Те, кто выходил на улицу выбирали для прогулок находящийся с другой стороны двор. А Михаля черт дернул предложить для встречи эти дебри.
Наконец я достигла небольшой беседки, рядом с которой стоял мой без пяти минут бывший парень. Брови нахмурены, губы поджаты. Длинные волосы стянуты в высокий хвост. На плечах коричневое пальто с меховым воротником. Красивый, породистый, но сердце не ёкает, и желания отказаться от своего плана не возникает.
— Я уже думал ты не придешь, — воскликнул он, заметив меня.
— Еще пять минут блужданий по холоду, и я бы повернула обратно, — зуб на зуб не попадал, хотелось быстро закончить с делами и убежать обратно в тепло стен академии.
Не дав мне опомниться, Долгов подлетел ближе и заключил меня в объятия.
— Самое главное, что ты здесь, крошка. Я так рад, что мы наконец-то можем побыть наедине. Я безумно скучал, — черт, ну почему ему нужно быть таким милым? Я теперь чувствую себя последней тварью.
— Михаль, нам нужно серьезно поговорить, — пробормотала я, вырываясь из его хватки. Не ожидавший моего отпора Долгов сделала шаг назад. Радость с лица как корова языком слизала. Нахмурив брови он начал разглядывать мой наряд.
— Что случилось, Василиса? Что это на тебе надето?
— Не важно. Михаль… это наша последняя встреча. Я решила, что нам нужно расстаться, — ну вот, без лишних соплей, выпалила все как на духу и теперь смотрела в его глаза, ожидая реакции.
— Что? — произнес он, недоверчиво моргая, — почему?
— Я не хочу дурить тебе голову.
— Все дело в Беле? Признайся! Я видел, как он на тебя смотрел. Это из-за него ты меня бросаешь? — красивые черты исказились злобной досадой. Схватив меня за плечи, Долгов, словно помешавшись, начал меня трясти, — признавайся.
— Ты совсем дурак? При чем тут Матвей? Он меня ненавидит, и это чувство, смею заметить, взаимно!
— Тогда почему?
— Я просто поняла, что не люблю тебя. Раньше это не было для меня важно, а с недавних пор стало. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. У нас ничего не получится.
— Ты меня совсем за дебила держишь? Какая к чертям любовь? Никуда ты от меня не денешься, стерва, — я и опомниться не успела, как меня прижали к деревянной стенке беседки, — пять месяцев за тобой таскался, только чтобы в койку уложить, а ты меня продинамить решила?
Михаль навис сверху, оскалился и я с ужасом наблюдала, как его клыки, увеличившись в три раза, начали приближаться к моей шее.
— Аааааааа, мамочка! Помогите! Вампир! — заорала я во всю глотку, крепко зажмурившись.
«Пиявка», «кровосос», «сосалка». Какой надо было быть идиоткой, чтобы относить все эти прозвища к обидным обзывательствам. Человеком его считала, да бледноватым, ну может с капелькой ведьминской крови, но вампиром?
Мама, роди меня обратно! Он что, мной сейчас ужинать собрался?
Внезапно раздался оглушительный звон. Хватка на моих плечах ослабла, и Долгов, закатив глаза, рухнул к моим ногам. Позади него, держа в руках лопату, какой обычно дворники расчищали снег, стояла, выпучив свои анимешные глазки, Зайцева.
— Я же его не убила, Вась? Скажи, что не убила! — боги, дайте только выбраться, я эту девчонку зацелую!
— Да какая разница, — выдавила я из себя, но отступив от тела, пригляделась, — дышит, ублюдок. Бежим отсюда.
Схватив ее за руку, я рванула в ту сторону откуда пришла. Если на поиски беседки у меня ушло минут пятнадцать, то до входной двери мы домчали за пять. Пронеслись через холл, где было полно студентов, а оттуда вверх по лестнице, где прямо на середине я угодила в крепкие мужские объятия.
Тяжело дыша, я подняла голову от обтянутой свитером твердой груди и встретилась с цепким взглядом Белорадова.
— Что случилось? От кого ты бежишь? — так свирепо прозвучало, что сдай я ему сейчас Михаля, тот долго бы не прожил.
— Ой, Бел, а тебе не все равно? — раздался за его спиной чей-то писклявый голосок.
Выглянув из-за его плеча, я увидела одну из своих белобрысых соседок, что, скривившись, уставилась на мою желтую пижаму.
— И правда, тебе не все равно? — рванув из его хватки, я обошла парочку и направилась было к стоящей наверху Машке, — кстати, братец, а куда делать девушка, с которой ты обжимался сегодня в обеденном зале? Или их у тебя вагон и маленькая тележка? — за спиной раздался низкий рык.
Ну все, теперь можно бежать.
Глава 13
— И что мне теперь делать? Идти к ректору? Звонить отцу? Мачехе? Сестре? Бежать? — причитала я, ходя из угла в угол по закрытой на замок комнате.
— Для начала, успокойся, — Зайцева сделала еще одну попытку достучаться до меня, — он не идиот, и вряд ли будет тебя преследовать. Нападение на человека и так чревато очень серьезными последствиями. Глубже он себя закапывать не будет, я уверена.
— А если он сейчас придет, выломает дверь, и всадит в мою шею свои длиннющие клыки? Я хоть выживу? Или он меня до дна иссушит и скажет «так и было»?
— Не иссушит. Кровь для них то же самое, что для нас пища. Никто в здравом уме не съест целого кабана и не выпьет три ведра сока.