Громко хлопнув дверью, я закрыла ее на замок с другой стороны, прислонилась к ней спиной и медленно соскользнула на пол.
Глава 35
— Вась, у тебя кровь на губах, — раздался в тишине встревоженный Машкин голос. Не открывая глаз, я слизнула капли языком и в голове снова взорвался фейерверк вкусов, по телу разлилось уютное тепло, а низ живота свела приятная судорога желания.
Будь Матвей сейчас рядом со мной, не сдержалась бы и запрыгнула на него, мечтая вернуть пережитое несколько минут назад ощущение полной свободы, безопасности и любви.
Сколько бы я не отбивалась, сколько бы не спорила с самой собой, внутреннее чутье упорно нашептывало, что никакой другой донор не сможет подарить мне эти мгновения. Этот вкус. Это ощущение радости и счастья. Эту эйфорию. Да и не хотела я никого, кроме него.
Всего один глоток, и я превратилась в зависимую маньячку, что сама себе не принадлежит. Что же будет после второго? Третьего? Вольюсь в ряды фан-клуба Белорадова? Даже подумать страшно.
Никто не узнает, каких сил мне стоило оторваться от него. Оттолкнуть от себя. Прогнать прочь. Второй раз такой подвиг точно не повторю, а потому лучше держаться подальше от ложных чувств, что дарит мне его кровь.
— Что, первая семейная ссора? — Машка девчонка хоть и наивная порой, но дурой не была и прекрасно считывала все излучаемые мной эмоции. Кивнув, я наконец открыла глаза и увидела ее сидящей на полу, неподалеку от меня. Обеспокоенный взгляд метался по моему лицу выискивая что-то, — он чуть с ума не сошел, когда думал, что потерял тебя. Не будь с ним слишком строгой.
— Слишком? Маш, да у меня вся жизнь коту под хвост летит, а я не знаю, что делать, — прикусив нижнюю губу, я потянулась к подруге и, стоило ей обнять меня, громко всхлипнула, положив голову ей на плечо, — я, конечно, благодарна ему, что спас меня, пусть и привязав к себе. Другого выхода не было, я понимаю. Но как мне теперь с этим жить? Мало того, что обратили в гребанную пиявку, делающую мгновенную стойку при виде и запахе крови, так еще и разбили все мечты. Жена я ему, видите ли. Он же вампиров терпеть не может. Михаля как только не обзывал, в драки с его дружками ввязывался. А тут я такая красивая, на его шею клыки навострила. Он же презирать меня должен…
— Презирать? Ты серьезно? — протянула Зайцева, поглаживая меня по волосам, — да он чуть за тобой на тот свет не ускакал. Рычал на любого, кто только приблизиться к тебе пытался. Стоило Всеволоду Ивановичу закончить ритуал единения, тут же принялся запястье себе резать, чтобы кровью с тобой поделиться. Какая уж тут ненависть?
— Самая обычная, человеческая. Его демон признал во мне свою истинную пару, вот и пришлось подчиниться. А куда он денется? Мало того, что боги послали ему меня, так еще и сделали зависящей от его крови вампиршей. Представляю, как его это бесит.
— А вот мне кажется, что вам двоим надо остаться наедине и все обсудить.
— Ага, как будто это возможно. Я сейчас, при виде него, даже мыслить нормально не могу, не то что говорить. Будто бес ненасытный вселился. Хлеба и зрелищ ему подавай, то есть Белорадоской крови и его же доступного тела. До сих пор голова кругом, а на губах его вкус, — Машкина пижама была уже мокрой от моих слез, но подруга продолжала прижимать меня к себе.
— Ты только что пережила обращение, наполнена эмоция, новыми ощущениями. Ты как только что появившийся на свет младенец. Сейчас тебе нужно поспать, Вась, а уже завтра успокоишься и расставишь все по полочкам. Я уверенна, чувства Матвея к тебе намного глубже привязки его демона. Я видела, как он на тебя смотрит, когда никто не видит. Ненастью и презрением даже не пахнет, только страсть и собственничество. Лишь от вас двоих зависит, перерастет ли это в нечто большее.
Тяжело вздохнув, я выпустила Машку из своих рук, поднялась с пола и направилась к постели, на ходу стаскивая с себя покрытое кровавыми пятнами платье. На душ не оставалось никаких сил, и я, недолго думая, перенесла его на завтра.
— Изольда попросила передать, чтобы ты утром, после завтрака, заглянула в медицинское крыло. Тебя нужно осмотреть, — добавила Зайцева, выключив свет и ложась в кровать.
— Черт, завтрак, — я прижала к груди одеяло, — Маш, а ты случайно не знаешь, сколько раз в день питаются вампиры?
— Вроде, им много для насыщения не нужно, один раз в два-три дня.
Вздохнув с облегчением, я закрыла глаза.
— Ну хоть одни хорошие новости. Я бы не вынесла бегать к Матвею три раза на дню. Надо будет в библиотеке поискать какие-нибудь брошюрки для новорожденных вампиров. Что-то вроде — «десять плюсов разжиться клыками».
— Кстати, насчет плюсов, — в темноте раздался приглушенный Машкин смешок, — теперь ты можешь навсегда забыть о диетах. Потолстеть даже при всем желании не получится.
— Так-так… тебе удалось меня заинтересовать!
— Ну кто бы сомневался?
***
Устроившись на полу, рядом с дверью, за которой скрылась Василиса, Матвей закрыл глаза, запрокинул голову и прислонился затылком к стене.
Никакая сила не смогла бы сдвинуть его с этого места. Не после того, через что он прошел и через что ему еще предстояло пройти. Его хрупкая, на первый взгляд, нежная девочка не отличалась легким характером, и обязательно себя еще проявит, но какая разница, если она была всем, что ему нужно от этой жизни, которая за какой-то час успела перевернуться с ног на голову?
В мыслях царил полный хаос, а внутри кипел вулкан чувств, готовый вырваться наружу мощным взрывом. И последние силы уходили на его сдерживание.
Не каждый полукровка смог бы выдержать то, что выпало на его долю. Обрести, и тут же едва не потерять свою единственную. Впервые в жизни пройти полную трансформацию, боль от которой заглушили тоска и ярость. Упиваться счастьем, чувствуя в себе ее клычки. Радоваться осознанию того, что она нуждается в нем, принадлежит ему. И тут же шлепнуться с небес на землю, услышав ее упреки.
Что он сделал не так? Где прокололся?
Он пытался понять, проанализировать, свои действия и слова, но усталость и головная боль не давали сосредоточиться.
— Так и знал, что найду тебя здесь, — пробасил усевшийся рядом Павел, — ну, как прошло?
— Хреново, — не открывая глаз, выдохнул Матвей, — она не хочет меня видеть и требует развода.
Приятель издал приглушенный смешок, за что тут же получил локтем в бок.
— А чего так? Кровушка у тебя гадкая? Не понравилась ей? Я б не удивился, ты тот еще ублюдок, — веселился Резнов, игнорируя отнюдь не дружеский взгляд Белорадова.
— Тебе лишь бы позубоскалить. Она считает, что я ненавижу то, кем она стала и терплю только из-за демона. А я, хоть убей, не могу понять, с чего она это взяла? А еще обижается, что я не сводил ее на свидание, не подарил кольцо… А когда бы? Да и зачем? Разве не ясно, что она уже и так моя, а я ее. К чему лишние слова, если я готов весь мир к ее ногам положить? Черт, — он стукнулся головой об стену, пытаясь физической болью заглушить душевную.
— Кто этих женщин вообще разберет? — пожал плечами уже забывший про смех инквизитор, — у них одно в голове, другое на языке, и пойми, что от тебя вообще нужно.
— Мне нужна она, Паш. Без нее у меня ничего нет.
— Ну так и скажи ей об этом. Притормози коней, позови на свидание. Сделай то, чего она хочет. Ухаживай за ней, цветочки дари, подарки. От тебя не убудет, а девчонке счастье.
— Ухаживать? Да в моем лексиконе даже слова такого нет. Я в жизни ни за кем не ухаживал, да и не умею.
— Ну что я могу на это сказать? Пришла пора учиться. Начни с ужина при свечах. Хотя… учитывая пищевые предпочтения твоей суженой, главным блюдом будешь ты сам, голый, посреди стола, — представив это презабавное зрелище парни, не выдержав, расхохотались.
Глава 36
Пока Изольда своим ровным, проникновенным голосом читала лекцию о противостоянии ныне не существующих держав, я, подперев ладошкой щеку, думала о том, как сообщу своим родным о произошедших со мной изменениях.
Кара, скорее всего, устроит потоп из собственных слез, а вот отец будет рвать и метать, — и что неприятнее всего, — винить себя в моих бедах. Вика, естественно, узнает обо всем в деталях, так что мне придется постараться, чтобы в эти детали не были посвящены остальные члены семьи.
Задачка не из легких.
Если я думала, что новый день поможет мне разобраться в себе и понять, как жить дальше, то войдя утром в обеденный зал, поняла, что так легко я не отделаюсь.
Никаких шушуканий за спиной не было, переглядываний тоже. Слухи по академии не успели разнестись, но я с опаской прислушивалась к себе, боясь внезапного пробуждения вчерашней жажды.
Мы с Машкой, без лишнего шума, сели в центре стола, который занимали первокурсники, и молча принялись за еду. Вернее, Зайцева принялась, а я, скорчив рожицу, ковырялась вилкой в политых клубничным джемом сырниках, которые еще вчера были для меня одним из лучших десертов, а сегодня, — я не смогла отказаться от эксперимента, — их вкус и запах напоминали мне картон.
Взгляд против воли метнулся к столу, за которым сидели четверокурсники, но ни Матвея, ни его друзей, среди них не было. И, вроде, радоваться должна, что глаза не мозолит, но нет. Внутри поселилась едкая горечь и злость на саму себя.
Поход в медицинское крыло тоже не отнял много времени, но и облегчения не принес. Скобцев задал несколько вопросов, записал ответы в свой ежедневник, взял кровь из вены на анализ, проверил клыки и велел держаться поближе к своему донору. На мой вопрос о возможности смены этого самого донора мужчина, не вдаваясь в подробности, отрицательно мотнул головой, чем окончательно вывел меня из себя, заставив громко хлопнуть за собой дверью.
Гуляющий по академии невидимый убийца, зудящая татуировка на запястье, поиски разгадки — все это отошло даже не на второй, а на десятый план. А еще появились мысли записаться на прием к психологу, но на мой вопрос, имеются ли в академии специалисты по новообращенным вампирам, Изольда лишь грустно вздохнула и предложила обратиться за помощью к Крапивиной. Я, конечно, пообещала, что так и сделаю, но стоило вспомнить жутковатую улыбку этой женщины, как все желание привлекать к своей проблеме третьих лиц кануло в лету.