ские монологи на тему дружбы, справедливости и милосердия, так отдавался предмету, что не замечал осоловевших глаз своих студентов.
Сорок минут бубнежа ввели нас в медитативный транс, из-за которого мы чуть не пропустили начало следующего занятия по физической подготовке.
Со скоростью торпеды я рванула в свою комнату, куда уже успели доставить мой многострадальный чемодан. Нарыла в его недрах спортивную форму, которую покупала пару месяцев назад ради одного мускулистого инструктора по йоге, игравшего, как потом выяснилось, за другую команду, и полетела искать женскую раздевалку.
Та, как ни странно, нашлась быстро и все благодаря шумным однокурсницам, чьи крики и смех можно было услышать в любом уголке замка. Почти все они уже успели переодеться и прошествовать в спортивный зал, поэтому, когда я зашла внутрь, меня встретила темнота и гробовая тишина.
Со светом я разобралась быстро, найдя в углу выключатель, а тишиной насладиться не успела. Ее прервал чуть слышный всхлип, который я, каюсь, решила проигнорировать.
Ну мало кому ныть захотелось? Может по дому соскучились, или ногу себе отдавили, я-то тут при чем? В нянечки, сопли вытирать не нанималась. Мне бы со своими проблемами, в виде черноглазого амбала, разобраться.
Сняв жилетку, блузку, гольфы и юбку, я, оставшись в одном нижнем белье, нацепила на себя короткие черно-белые шортики, спортивный топ и новенькие кроссовки. Затем подошла к зеркалу, собрала волосы в высокий хвост и, полюбовавшись на свое отражение, отправилась к выходу, как вдруг всхлип повторился. В этот раз он отдавал такой обреченностью, что поколебал мое стойкое решение не обращать внимание.
Остановившись, я тяжело вздохнула и пошла вдоль шкафчиков в поисках нарушителя моего спокойствия. Им оказалась забившаяся в самый угол Зайцева. Прижав к себе рюкзачок с книгами, она сидела, уткнувшись лицом в коленки, пока с щек, на пол, капали горькие слезы.
Примостившись рядом, я сразу взяла быка за рога.
— У тебя есть пять минут, — Машка подняла голову и недоверчиво на меня уставилась. Затем опять ее опустила и снова всхлипнула.
— Он… он поймал меня после урока этики, назвал проклятой ведьмой, и хотел затащить в пустой кабинет, но ему помешал Всеволод Иванович. Приказал отпустить меня и идти на свои занятия или он пожалуется ректору. Он… он отпустил, но сказал, что еще отомстит за то, что пожаловалась Изольде, когда тебя схватили, — черт, так вот в чем дело. Не помоги она мне, никто бы ей не угрожал. Блин, а я так надеялась, что она по маме соскучилась, и пореветь решила.
— Кто этот смертник?
— Я не знаю, как его зовут. Девчонки в раздевалке его по фамилии называли, Резнов, — так, похоже один из дружков психа, что вместе с ним сегодня ректора навещать ушел. Сволочь! — но не это самое страшное…
— Не это? — удивилась я, — а что?
— Он инквизитор, — Машка подняла на меня испуганные анимешные глаза и посмотрела так, будто случился конец света, а мы не подготовились.
— Прости, дорогая, но все что я знаю об инквизиторах, у них испанские корни, а еще они любят топить и искать родинки на телах невинных женщин, которых считают ведьмами… Так, стой. Ты ведьмочка, что ли? — Зайцева грустно кивнула.
— Орден инквизиторов существует до сих пор и не подчиняется напрямую Трибуналу, у них есть свой Верховный. Они наш род терпеть не могут и не важно светлая ли ведьма или черная. Обычно молодые представители этого вида не чуют нас, а этот сразу понял… Откуда? А я даже ответить ему не могу. Совсем ничего не умею, меня ковен поэтому сюда и сослал. Все книги в библиотеке нашей изучила, каждое заклятие от зубов отскакивает, а эффекта ноль. Я бракованная ведьмочка, а скоро еще и мертвой буду, — к концу рассказа Машка откровенно ревела. Пришлось приобнять ее за плечо и тихонько похлопать.
— Не переживай, я как раз план мести для дружка его белобрысого составляю, и твоего ублюдка в него тоже включу. Мы им такую жизнь устроим, мало не покажется. И в обиду тебя не дам. У меня мачеха Верховная Трибунала, один звонок, и их упекут далеко и надолго, — о том, что Матей ее сын и вряд ли она пойдет против него, я решила не уточнять. Чего раньше времени Зайцеву расстраивать? — а сейчас переодевайся, а то опаздываем уже.
Только я собралась подняться и потянуть ее за собой, как в коридоре раздался громкий крик.
Глава 10
— Вы видели эту ведьму с щенячьими глазищами? Анимешка ходячая, — прошипел Павел, когда трое приятелей свернули за угол, чуть отстав от идущей впереди Изольды, — сто процентов ее рук дело. Как освободимся, я эту мелочь хорошенько припугну, чтобы ябедничать неповадно было.
— Сдалась она тебе? — пожал плечами Антон, — обычная зашуганная первокурсница, что с нее взять?
— Я найду, что взять, — грубое лицо зеленоглазого шатена скривилось в не предвещающей ничего хорошего усмешке. Антон весело хмыкнул и обратился к идущему рядом Матвею, от которого волнами исходило лихорадочное напряжение.
— Бел, а ты какого черта к Долгову при всех полез?
— Не удержался, — еле слышно ответил Белорадов. Его мысли все еще были в обеденной зале, а ноздри продолжали улавливать сладкий аромат, принадлежавший рыжей заразе, что прочно засела не только в голове, но и в других жизненно важных органах его тела.
Пальцы до сих пор покалывало от желания вцепиться в ее нежное горло, или шелковые волосы, резко притянуть к себе и… И что?
Пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения, и черной, отравляющей мозг материи, что поднималась с самого дна, грозя поглотить здравый смысл. Ощущения были новыми, непривычными. Будто его тело превратилось в железную клетку для сидящего внутри монстра, что не поддавался контролю и мог в любой момент вырваться на свободу. И хрен пойми, что ему нужно.
Обычно агрессия гасилась быстро, не переходя на новый уровень, когда ты полностью отдаешь себя в руки живущей внутри второй сущности, а тут кровь продолжала бурлить, а тело требовать разрядки, хоть волком вой.
Даже поделиться не с кем, мать его. Парни не поймут, а гребанных психологов ему на всю жизнь хватило. Больше он к ним не ходок.
Чем ближе они подходили к кабинету ректора, тем сложнее становилось Матвею сдерживать кипящую внутри ярость. Ладони непроизвольно складывались в кулаки, а зубы грозили вот-вот раскрошиться в пыль, так сильно он их сжал.
Встав рядом с закрытой дверью, Изольда подняла руку, призывая парней остановиться. Взявшись за ручку, она потянула ее на себя, но в это же время, находящийся внутри мужчина, решил выйти из кабинета. От неожиданности преподавательница уткнулась носом в твердую, обтянутую свитером, грудь, и резко вздохнула, почувствовав, как ноздрей коснулся тонкий древесный аромат одеколона, смешанный с резким мускусным запахом мужского тела.
Изольде потребовалось около минуты, чтобы превратиться из оцепеневшей статуи обратно в снежную королеву, сделать шаг назад, поправить очки и, прочистив горло, чопорно произнести:
— Здравствуйте, Дмитрий Александрович. Меня зовут Киреева Изольда Вячеславовна и я преподаю историю мировых войн, а также уже второй год являюсь непосредственным заместителем ректора. Надеюсь, у вас будет минутка разобраться с нарушителями порядка? — прежде чем обратить внимание на парней, Миронов оценивающим взглядом прошелся по покрасневшему лицу, наглухо застегнутой белой блузке, скрывающий второй размер, и обтянутым до коленей юбкой-карандаш стройным ногам молодой женщины.
— Да, конечно, входите, — в бархатистом голосе послышалась несвойственная ему хрипотца.
Наблюдавший за представлением Матвей издал саркастический смешок и, проигнорировав строгий взгляд ректора, первым вошел в просторное, светлое помещение, в котором за четыре года побывал несчетное количество раз.
Миронов вернулся к столу, сел в удобное, кожаное кресло и, сложив пальцы домиком, стал ждать, когда же ему озвучат цель визита.
— Дмитрий Александрович, я понимаю, что у вас сегодня первый день, — взяла слово подошедшая ближе к столу Изольда, — но дело не терпит отлагательств. Эти трое устроили дебош в обеденной зале. Ударили одного из однокурсников и напугали девочек, первокурсниц. Так как я не имею полномочий определять наказания, привела их к вам.
— Бел ясно сказал, это была случайность, — пробасил Резнов, — пиявка сам нарвался.
— Следите за языком, молодой человек, — в голосе Миронова сквозил металл, — как я понял, произошла драка?
— Нет, — покачала головой Изольда, — Белорадов, — она ткнула пальчиком в скрестившего руки на груди Матвея, — толкнул плечом нашего ученика, Долгова Михаля, а потом угрожал первокурснице Фроловой.
— Я ее даже пальцем не тронул, — хмуро прорычал взбешенный ее обвинениями Матвей, — просто придержал, чтобы делов не натворила.
— А эти двое что тут делают? — кивнул Миронов на стоящих позади Антона и Павла.
— За компанию, — отчеканила Изольда, которой совсем не нравилась отведенная ей роль обвинителя. В присутствии этого подавляющего мужчины, она чувствовала себя маленькой девочкой, которую заставляют оправдываться там, где ее вины совсем не было. Со Сломовым таких проблем у нее не возникало, — они друзья Матвея и всячески его покрывают.
— А где пострадавший?
— Остался в зале.
— То есть в больницу не попал? — не понимая к чему он клонит, Изольда отрицательно качнула головой, — тогда, смею предположить, что это действительно случайность. На первый раз выговор, но, если подобное повторится, разрешаю вам лично использовать розги. Насколько я помню, в академии Рэнвуд до сих пор практикуют такой вид наказания.
— Да, но… — не веря своим ушам, преподавательница уставилась на мужчину, — я? Кирилл Сергеевич никогда… я не могу… почему я?
— Считайте, я назначил вас своей правой рукой, которой обычно пользуюсь, держа инструмент наказания, — не ожидая услышать из уст ректора столь двусмысленную фразу, Изольда смерила его неприязненным взглядом, но промолчала. Матвей даже бровью не повел, а Антон с Павлом закашлялись, пытаясь замаскировать смех, — если это все, то можете идти.