Наташа. А куда ты денешь тот штаб, который сейчас?
Андрей. Выгоню! Там половину надо выгнать. И я это сделаю!
Наташа. Как ты это сделаешь, интересно. Это же все щетининцы. Чуть что, они будут ему звонить, а он сразу тебе: не трожь. Ты же не пойдешь против Щетинина. Он тебя поставил управляющим. Он же не знает, что у тебя иногда по ночам бывают соображения. Он знает того Голубева, который ему предан и будет все делать, как он скажет. Вот этого, ночного Голубева он не знает. Он знает дневного Голубева.
Андрей. Так бывает в жизни, Наташа. Он выдвинул такого Голубева, какой ему нужен. А я приму трест и буду таким Голубевым, какой мне нужен… какой нам нужен. Я достаточно унижался все эти годы и достаточно зажимал себя, свою душу, свое понимание. Я заплатил сполна… мы с ним квиты. Я понимаю, возникает конфликт. Это неизбежно. Ну что же, пускай. Я готов к этому, я об этом думал… я об этом непременно думаю. Жизнь у меня будет нелегкая… может быть, вообще кончится тем, что меня снимут. Но я хочу попробовать. Я хочу попробовать! У меня есть какая-то вера, что получится. А нет, так нет. Будет урок. Тогда уйду в тень. Я сейчас ничего не боюсь. Я сейчас не буду сидеть в кресле, вцепившись. Я буду сидеть спокойно. Тем более что в тылу у меня есть ты, которая согласна, чтоб я в три раза меньше получал, но был человеком. Я не буду, как Щетинин, брать на себя больше, чем смогу реально сделать. В этом же вся беда: он обещал слишком много, а потом начиналась свистопляска. А я не буду, я вопрос поставлю четко: вот мои ресурсы, вот что я могу реально построить… и ничего больше. Никаких! А не понравится — до свидания! Но это будет уже какой-то осознанный уход. Или я что-то сделаю, или я пойму, что сделать ничего невозможно; нигде и никогда. А если я просто так уйду— ни то ни се… и глупо.
Наташа. Да тебя же знают в этом тресте, как облупленного. Как это ты придешь, и вдруг ты другой? Как? Пластическая операция? Или что?
Андрей. Я об этом тоже думал, Наташа. Думал. Может быть, это кощунственно говорить, но как раз в этом отношении мне поможет Алеша. Все знают, почему мой сын остался без рук. Я теперь имею человеческое право… прийти и сказать, что — все… с прошлым покончено! И это будет воспринято нормально. Еще месяц назад это было бы для меня действительно непросто, а сейчас я имею право на такой поворот… Когда-то, когда я был пацаном и взрослые говорили, ты не знаешь жизнь, ты не знаешь, какая она сложная, жизнь, я посмеивался. Я думал: ну в чем она сложная, в чем она сложная, что вы меня пугаете? А теперь вот как все перемешалось и перепуталось! Ты не думай, я отдаю себе отчет в том, что мне предстоит. Вся перетасовка потребует от меня… не знаю, каких сил и какой выдержки. И какого здоровья… которого у меня нет. Честно тебе скажу, я не очень уверен, что все это осилю, что не свалюсь. Ты же не все знаешь. Язва — это одно. Это ладно, схватит — отпустит. Но в последнее время я стал быстро уставать, плечи делаются тяжелыми, тянут вниз. Среди дня прошу секретаршу никого не пускать, голову на стол, и полчаса даю храпака. А иначе работать не могу…
Наташа. Потому что ты в отпуске не был два года подряд. Сколько раз я просила: плюнь на все, поезжай отдыхать. А теперь плечи тянут.
Андрей(улыбается благодарно, притягивает к себе Наташу, целует). Ничего, миленький., я выдержу… ты увидишь. Я тебе так благодарен, Наташенька, что ты меня поддержала, все поняла. Я ведь понимаю, как тебе трудно смириться с тем, что случилось… я понимаю. (Целует Наташу горячо.) Родненький мой, я тебе клянусь… просто клянусь: я все сделаю, что будет в моих силах… ты увидишь…
Наташа. Андрей, если будет опять вранье… опять, как было — я просто не смогу..
Андрей. Я понимаю.
Наташа. Во мне за этот месяц все перевернулось, Андрей… я теперь другая…
Андрей. Я понимаю…
Наташа. Я сейчас просто физически не выношу никакой фальши. Даже малейшей.
Андрей. Я понимаю…
Наташа. Ты мне обещаешь, что если не будет получаться, ты уйдешь немедленно?
Андрей. Конечно, о чем ты говоришь…
Наташа. Ведь нам ничего не грозит особенного, если ты уйдешь…
Андрей. Конечно, ничего.
Наташа. Ведь ты можешь быть другим, Андрей… если захочешь…
Андрей. Могу. И буду.
Наташа. Я иногда ночью просыпаюсь и смотрю на тебя… Ты такой хороший во сне, лицо разглаживается… делается таким добрым, таким мальчишеским… моим. Смотрю на тебя и плачу… ну вот же он, он же мой человек, мой, а сейчас проснется — и все, и кончилось. Я не знаю, Андрей… я просто с собой что-то сделаю, если ты опять…
Андрей. Ну, Наташенька… я все понимаю.
Наташа. Я тебе не сказала… но я сегодня, когда ты пришел домой… В общем, ты тут по телефону болтал, а со мной в это время (кивнула на шкаф) жуткое было. Как-то все так сошлось, и голос у тебя был какой-то гнусный, и то, что я узнала от Никитиной, и темнота… Я уже пояс искала… Нашла там, где зацепить…
Андрей (встрепенулся). Ты что?
Наташа. Правда… Если б ты задержался здесь еще пять минут… я бы все. Ты просто быстро вышел… и я выскочила оттуда… как из гроба.
Андрей. Ты брось мне! Мы еще с тобой поживем! Еще у Алеши на свадьбе погуляем! Внуков понянчим! Трест выведем в люди! Кое-что построим в этом городе! Ты что! Наташенька? Ну, милый. (Тормошит ее, целует, ласкает.) Ну, милый… солнышко мое… Наташенька…
Наташа(сквозь слезы.) Андрей, у меня к тебе есть просьба.
Андрей. Что, миленький?
Наташа. Это очень серьезная просьба, Андрей. Она небольшая, но для меня очень важная. Если ты это сделаешь, я тогда как-то действительно успокоюсь и поверю, что, может быть, у нас получится.
Андрей. Ну, какая просьба?
Наташа. Я хочу уйти из библиотеки, и чтоб ты меня взял на работу к себе. В трест. Я хочу быть рядом с тобой. Тогда я смогу как-то отвечать за тебя… ну, советовать, вообще быть с тобой во всем, все понимать… о твоей работе.
Андрей. Миленький ты мой… ну, конечно… я подумаю. (Целует.)
Наташа. Ты правда согласен?
Андрей. А почему же нет?
Наташа. Тогда у нас все будет вместе, одно… единое. Мы уже немолодые, Андрей, не так много осталось жить., и такая беда случилась, понимаешь? Надо как-то прожить достойно, сколько осталось. Я ведь раньше специально не касалась, не хотела вникать в твои дела — я же чувствовала, что там нехорошо у тебя, но не хотела… Я была в этом неправа, Андрей. Я не хочу, чтоб мы дальше так жили. Ты правильно сказал: я была безразлична. Держалась в стороне, плевала… Я не имела права так жить, раз я была с тобой. Я терпеть не могла Щетинина, ваши жуткие разговоры… а если теперь будут другие люди, я бы хотела, чтоб они у нас бывали, чтоб у нас было им хорошо, чтоб вы собирались здесь, решали, думали… и я всегда была бы с вами и все знала. Я тебя очень прошу — сделай, чтоб я работала в тресте. Сделаешь, да?
Андрей. Ну, Наташенька… Я только не очень понимаю, что ты можешь делать в тресте?
Наташа. Все равно, что. Я согласна на любую работу. У вас есть техкабинет, я там могу. Любая бумажная работа.
Андрей. Честно говоря, это не очень удобно, Наташенька.
Наташа. Почему? Что неудобно?
Андрей. Ну, как… Получается, пришел новый управляющий и первое, что сделал, — жену к себе устроил. Понимаешь? Не совсем хорошо.
Наташа. Да ты что Андрей, о чем ты говоришь? Ты что, ничего не понял? Ты что, не согласен?
Андрей. Я все понял, Наташенька. Я согласен. Даже очень. Только не сразу. Ладно? Со временем. Хорошо? Понимаешь, я же хочу как-то… с первого дня соответствующий тон задать. А если ты с первого дня будешь в тресте, это будет неправильно понято, может помешать. Понимаешь? Мы это обязательно сделаем, но спустя какое-то время. Хорошо? (Целует ее.) А пока ты мне будешь дома помогать… я буду тебе все рассказывать. Каждую мелочь. Хорошо?
Наташа. Андрей, надо сразу… надо с самого начала. Я чувствую, это очень важно, чтоб с самого начала. Чтобы было все с самого начала вместе. Это очень важно.
Андрей. Ну, миленький, ты просто не знаешь эту публику. Я тебе обещаю, будет так, как ты хочешь. Но сразу — не надо. Они не поймут правильно. Я ж не могу собрать всех и объяснить, почему я беру тебя, что за этим стоит…
Наташа. Пожалуйста… если надо объяснить, я могу объяснить. Я могу рассказать, почему мы так решили, если надо…
Андрей. Ну, Наташенька… это несерьезно… Сразу не надо, не поймут.
Наташа. Ты только поэтому не хочешь?
Андрей. Ну, конечно. Какие могут быть другие причины?
Наташа. А когда ты должен принять трест?
Андрей. Это еще не скоро. Замначглавка, который уходит на пенсию, должен еще отпуск отгулять. Потом, пока его проводят с почетом. Полтора — два месяца я еще буду в СМУ.
Наташа. Очень хорошо!
Андрей (настораживается). Что — хорошо?
Наташа. Меня на работу в трест оформит Щетинин. Сейчас, пока он еще управляющий. Понимаешь? Щетинин меня возьмет на работу. А когда ты придешь, я уже там, независимо от тебя, и все нормально! (Радуется.) Здорово придумала? Ну-ка. (Подставляет щеку для поцелуя.)
Андрей чмокнул.
Все, я завтра Олечке подаю заявление по собственному желанию и иду к Щетинину. Да я ему сейчас прямо позвоню и договорюсь! Андрюша, это будет так хорошо, что мы будем вместе, ты не представляешь! Ты не думай, я знаю, как себя вести… Я даже ездить с тобой вместе на работу в твоей машине не буду. (Оживленная подходит к телефону, берет трубку.)
Андрей. Наташа, подожди.
Наташа. Чего ждать? Я придумала гениально! Ты вообще, может быть, сегодня приобретешь самый ценный кадр для своего мозгового центра! Один раз в неделю я вам буду устраивать приемы… увидишь!