Я не хочу, но вскоре уплываю в забытьё.
Глава 28
В сознание я прихожу медленно, так же медленно приходят и воспоминания. И боль. Физическая тоже – костяшки рук ноют.
Смерть не что-то новое для этого мира. Это факт. Тебе лишь остаётся смирится с ним. В моём случае ещё можно попробовать отомстить. Вопрос как?
Для начала я заставляю себя открыть глаза, понять, что нахожусь в спальне Ильи. Который, пока не ведомым мне способом, меня спас.
Кажется, сейчас утро, но Ильи рядом нет.
Решаю подняться, а когда сажусь, голова идёт кругом. Замираю, стараясь дышать ровно и слышу быстрые шаги со стороны ванной комнаты. На пороге появляется Илья, выглядит взволнованным и сосредоточенным одновременно. Сердце сжимается, и глаза начинает печь. Что он сделал, чтобы меня спасти? Неужели, выполнил условия моего ублюдка-отца? Как это повлияет на его отношение ко мне?
– Вероника, – выдыхает он, быстро приближаясь к кровати. Садится рядом, прижимает мою голову к своей груди, целует в волосы, обнимает второй рукой за плечи.
– Что произошло, Илья?
– У тебя случилась истерика. Пришлось колоть успокоительное. Руки обработали и забинтовали, – он поднимает мою руку и прикладывает мои пальцы к своим губам. Я вижу в его взгляде вину.
– Я не об этом. Ты… чтобы меня… – Беру себя в руки и выдаю на одном дыхании: – Ты выполнил их условия, чтобы спасти меня?
– Да, – говорит он просто.
– Но…
– Вероника, – обрывает он меня. – Я не мог допустить, чтобы ты пострадала в этой игре. Может, я и предполагал что-то такое в начале… Но не сейчас. Не после того, как узнал тебя.
– Игра? – спрашиваю я глухо.
– Да, твой биологический отец меня переиграл.
– Но в том, что она началась виновата я! – понимаю я поражённо. – Илья, это я ему позвонила, попросила его спасти меня от тебя! Я тогда думала, что ты меня убьёшь… Я обратила его внимание на нас…
Мне становится невыносимо больно от этого осознания…
Илья выпускает меня из рук, наклоняется вперёд, укладывая локти на колени, складывает пальцы в замок и произносит глухо:
– Я знаю, что ты ему звонила. Больше того, я этого хотел. Вероника, – смотрит он на меня, – я с самого начала знал, что ты его дочь.
Что? Я открываю рот, закрываю. Что? С самого начала… Хотел, чтобы я…
– Зачем? – сиплю я.
Он встаёт, отходит к окну. Спина напряжена, пальцы рук сжаты в кулаки. Он стоит так несколько бесконечно долгих секунд, а потом разворачивается ко мне:
– У меня отличная память на лица, Вероника. Как только я увидел тебя в автомастерской, сразу вспомнил, как ты решительно поднялась с диванчика в офисе своего отца и смело поздоровалась с ним. На тот момент я знал, что у Епифанова есть только один сын, и сразу понял, что ты его внебрачная дочь. Но тогда это было не важным. А потом он стал всё сильней наглеть: ещё больше партий наркотиков, ещё больше каналов, словно вознамерился сделать наркоманом каждого второго человека в этом городе. Я держал его в узде, как мог, Вероника. И тут ты. Шанс, который я не мог упустить. Я выяснил, что вы не общались, но он регулярно высылал тебе деньги…
– Деньги? – перебиваю я. – Ника…
– Да. Теперь я знаю, что за него это делала его сердобольная секретарша, которая прониклась к тебе сочувствием, после того твоего появления два года назад. Она выдавала эту ежемесячную трату за расходы на канцелярию. Ты их не видела, потому что деньги поступали на адрес, где ты прописана, а твой отчим решил не ставить тебя в известность, пропивая их. Но суть не в этом, Вероника. Я обманулся. Решил, что ты ему важна. Решил, что, когда он узнает, что ты в моей власти, умерит пыл. Успокоится. Будет довольствоваться тем, что я позволяю.
– То есть, ты…
– Нет, я не врал тебе, когда говорил, что твой горделивый взгляд меня зацепил. Не врал и в том, что хотел подчинить тебя по-настоящему. Но не буду отрицать, что твой страх мне был изначально выгоден. Епифанов должен был понять, что тебе что-то угрожает. Должен был захотеть тебя спасти, как-то помочь. Вероника, ты оказалась пешкой в нашей игре. И что в итоге, ты станешь королевой никто из нас двоих не подозревал. Но Епифанов делал на это ставки и не прогадал. Тот парень-механик отлично сыграл свою роль.
– Подожди, – выдыхаю я и пытаюсь вновь глотнуть воздуха. Выходит плохо, словно лёгкие сжались до состояния изюма. Грудь сдавливает непонятная сила. Это всё слишком сложно для моего понимания. – Мой… Этот ублюдок подстроил моё появление в СТО?
– Он хорошо меня изучил.
– Он использовал меня, как приманку?
– И у него всё вышло, – добивает меня Илья ровным голосом.
Я опускаю взгляд в пол, сжимаю пальцами простыни, тут же их распрямляя из-за стрельнувшей боли. Всё сходится. Всё, мать твою, сходится.
Как только Макс появился в треклятом СТО, он проявлял знаки внимания ко мне: часто выходил во двор, когда я работала на балконе, ловил мой взгляд, улыбался. Мои социальные сети изучил не только Илья, но и они. Диагностика его машины наверняка была подстроена, её загоняли через задний вход специально для меня! Чтобы увидела, заинтересовалась.
Тонкий подход, точный расчёт.
Поэтому Макс насмехался, когда говорил, что Илью конечно же не обыграть. Они смогли.
Разумеется, вероятность, что у них ничего не выйдет, существовала. Но попробовать стоило, верно? Вот только…
– Епифанов сразу дал понять, что ему на меня плевать, почему ты не отпустил меня в тот же миг?
– Не смог. Не хотел.
– Ты что-то чувствуешь ко мне, верно?
– Вопреки всему. Ты удивительная, Вероника. И мне ужасно жаль, что твой родной отец не хочет этого понимать.
– И хорошо! – горячо восклицаю я. – Он – чудовище! Не могу поверить, что живу благодаря ему…
Илья подходит ко мне, опускается рядом на корточки, обхватывает пальцами мою талию и заглядывает мне в глаза, повторяя:
– Ты удивительная, Вероника. Невозможно смелая, самоотверженная, умная. Не притворяешься, не жеманничаешь. Ты самый чистый и искренний человек из тех, кого мне довелось встречать. Ты обязана жить. И не важно, кто дал тебе эту жизнь. Совершенно. Ты достойна самого лучшего, Вероника. Мне жаль, что я не устоял. Жаль, что втянул тебя в это всё…
– Ты ошибаешься, Илья, – касаюсь я ладонью его щеки. – Я трусиха. До тебя я существовала. После смерти мамы я просто существовала. А с тобой вновь начала жить…
Он аккуратно обхватывает мои пальцы своими, целует, не отрывая взгляда от моих глаз, а затем болезненно морщится и резко встаёт, вновь отходя к окну.
Мы долго молчим. Я не знаю, что сказать. Илья поступился своими принципами ради меня. Сможет ли он с этим жить? Смогу ли я смотреть на него и не видеть убитую подругу. Неужели, наше расставание действительно не минуемо?
– Что… – начинаю я, но голос меня подводит. – Что будет дальше, Илья?
– Ты уедешь из города, – отвечает он глухо. – Здесь тебе оставаться не безопасно.
– Не безопа.... Что? – не могу я поверить. Смотрю на его затылок и понимаю, что с ним не будет легко, но без него… Без него будет в сто крат хуже. – Я не хочу уезжать!
– Придётся, Вероника, – развернувшись ко мне, говорит он твёрдо.
– Но…
– Ты моё уязвимое место. А я не могу себе позволить уязвимые места.
– Я больше не попадусь ни на какие уловки! – вскакиваю я с кровати. – Меня тупо некем шантажировать, чтобы потом шантажировать тебя. У меня никого не осталось! Никого, кроме тебя, слышишь?
– Вероника, – вновь болезненно морщится он. – Не нужно.
– Но это правда!
– Хочешь ещё правды? Ты не умеешь быть хладнокровной. И мне безусловно это нравится в тебе. Но, Вероника, они схватят твоего отчима, и ты помчишься его спасать. Схватят твоего инструктора по йоге, парикмахершу, косметолога – неважно! – ты, наплевав на свою безопасность, помчишься спасать кого угодно! Не поставишь меня в известность. Вновь обманешь, извернёшься. Потому что ты – это ты, Вероника. А я – это я.
– Всё напрасно? – сжимает моё горло спазм.
– Нет, моя родная, – подаётся он ко мне, заключая в объятья. – Я счастлив, что узнал тебя. И бесконечно благодарен тебе за подаренное мне время. Я желаю тебе спокойной жизни, потому отпускаю. Повторюсь, ты заслуживаешь лучшего, моя девочка.
– Ты опять обманываешься! – выворачиваюсь я из его рук. – Мне без тебя не будет лучше! Не будет! Ты украл мою жизнь, подчинил её себе! Меня подчинил! Залез в душу! Я не смогу без тебя!
– Сможешь.
– Не суди по себе! – ору я. – Если ты холодная глыба без чувств, то я… я… нет…
– Упокойся, Вероника. Так будет лучше. Верь мне.
– Не хочу, – падаю я на пол. – Не хочу…
Он садится рядом, долго смотрит прямо перед собой, а затем переводит взгляд на меня, тянется пальцами к моей щеке, но я отстраняюсь, и он вздыхает:
– Когда пройдет время ты поймёшь, что я был прав. – Он поднимается: – Завтра к утру будут готовы новые документы, вечером ты уедешь. Ты не будешь в чём-либо нуждаться. Советую найти себя в каком-нибудь занятии и добиться, если не успехов, то удовольствия. Я верю, что у тебя получится, Вероника.
– Ты чёртов эгоист! – кричу я ему в спину и повторяю уже самой себе, когда дверь за его спиной закрывается: – Чёртов эгоист.
Глава 29
Илья
Разумеется, она не понимала тогда, что наше расставание необходимо. Во-первых, ей нужно было время, чтобы осмыслить смерть подруги, принять её, чтобы двигаться дальше. Рядом со мной у неё ничего бы не вышло. Каждая счастливая эмоция вызывала бы в ней сожаление. Время в дали от меня сможет дать ей понимание, хочет ли она быть со мной всем своим существом или предпочтёт и дальше винить себя и меня в смерти подруги. Пусть я и опасался, что она выберет последнее.
Во-вторых, я был обязан её обезопасить, укрыть от глаз тех, кто возомнил себе, что может пользоваться ей, как рычагом давления на меня.
И только убедившись в том, что она надёжна скрыта, что ей ничего не угрожает, я приступил к тому, что задумал. К уничтожению её отца.