– Красивая.
В следующее мгновение меня отпускают, а шум воды смолкает. Зверь подхватывает полотенце и выходит из ванной. Тоже беру кусок пушистой ткани и просушиваю влажные волосы. Сегодня видела женщину, что следит за такими мелкими бытовыми штуками, как смена белья. Грузная, молчаливая и невероятно шустрая. Возможно, молчать и торопиться её заставлял хмурый надзор охранника.
Когда я выхожу, Зверь натягивает штаны.
– Она умрёт! – бросаю я зло. – Или вы получаете извращённое удовольствие, когда по вашей милости все вокруг умирают?
– Все вокруг, – усмехается он сам себе, а затем смотрит на меня: – Ложись спать. Если завтра будешь послушной девочкой, я подумаю над тем, чтобы позаботиться о ней.
Я провожаю его злым взглядом. А когда дверь за его спиной закрывается, бросаюсь на кровать и накрываю голову подушкой. Ненавижу мир, где живут такие люди, как этот Зверь.
Глава 8
Я до крошки съедаю завтрак, так же лихо управляюсь с обедом. Не лезу под руки к горничной, которая опять же шустро и молчаливо меняет пастельное бельё, смахивает пушистым веничком несуществующую пыль и пылесосит ковры. Мне безумно хочется заговорить с ней хотя бы шёпотом, но я держу себя в руках.
В общем, я весь день веду себя примерно, спасая Зюзю.
Впрочем, это не мешает мне изучать обстановку и людей вокруг. Ну, этих двоих, по крайней мере.
Было заметно по женщине, что она не очень радушно относится к охраннику. Парень в свою очередь с каменным лицом следил цепким взглядом за каждым её движением. Их взаимное недоверие я и взяла на заметку.
А вновь оставшись в одиночестве я могла только прислушиваться к звукам извне. Иногда до меня доносились чьи-то голоса, но, как я не напрягала слух, слов разобрать не удавалось.
Зверь не появляется весь день, а когда всё же заходит в комнату, настенные часы, которые я обнаружила только сегодня, показывают пять часов вечера. На нём красуются те же домашние штаны и свободная чёрная футболка; чуть влажные волосы зачёсаны назад; в руках – какие-то вещи; а в голубых глазах неизменный насмешливый холод.
– Добрый вечер, Вероника.
– Добрый, – выдыхаю я в ответ и сбрасываю с себя шёлковый халатик.
Мужчина сужает глаза, а уголки губ чуть дёргаются, скрывая улыбку. Но я замечаю, и делаю мысленную заметку – будет о чём подумать. Он проходит во вторую половину комнаты, кладёт вещи на кровать, выбирает из них плотную повязку на глаза и подходит ко мне почти вплотную. Я судорожно сглатываю внезапно пересохшим горлом и поднимаю глаза на лицо мужчины, в ноздри вновь забирается его аромат, вызывая проклятый трепет внутри.
– Ты знаешь, что такое БДСМ, Вероника?
– Теоретически. Читала в книжках.
– Подойдёт, – усмехается он. – Я не в Теме, но предпочитаю доминировать в сексе, впрочем, как и в жизни, – вновь усмешка. – Подчинять …занимательно. Особенно, таких как ты.
– Как я? – выдыхаю я, когда моё зрение гаснет под повязкой.
– Как ты, – не собирается он объяснять.
Судя по исчезнувшему запаху, он отходит, и, кажется, раздевается. Ворс ковра скрадывает его шаги, и потому я вздрагиваю, когда его ладони ложатся мне на плечи, а обнажённая горячая грудь едва касается моей спины:
– Сегодня ты должна говорить о том, что чувствуешь. Ясно?
– Да.
Он поворачивает меня, насколько я могу судить, спиной к кровати, вынуждает сделать шаг назад, а затем приказывает:
– Ляг.
Выполняю требование и тут же слышу другое:
– Головой к спинке. Говори.
– Э-м-м… – перемещаюсь я на ощупь. – Я чувствую замешательство.
– Хорошо. Вытяни руки вверх.
Вытягиваю, а матрас рядом продавливается под его весом, следом я слышу металлический звон цепей. Ага, этот тайник в спинке кровати мне уже знаком – мне же нужно было чем-то весь день заниматься! Так что я знаю, что мне ждёт.
– Замешательство прошло?
– В какой-то степени, – удивляюсь я его догадливости. И меня сразу же посещает очевидная мысль: здесь установлена камера наблюдения! Я пугаюсь – вдруг, исследование комнаты, по его мнению, не укладывается в рамки послушания?
– Ты напугана?
Мгновенно расслабляюсь. Похоже, он просто читает мои эмоции по лицу. Вот и зачем мне тогда о них говорить, если он сам неплохо справляется?
– Что это? Проверка на вшивость? – не могу я сдержаться.
Его ответ звучит рядом с ухом, обжигая кожу дыханием:
– Даю понять, что обманывать бессмысленно.
Он отклоняется, затем по очереди закрепляет запястья моих рук в твёрдо-широкие путы. Кровать пружинит, а через полминуты жёсткие пальцы обхватывают мои щиколотки и дергают на себя, вытягивая мои руки и натягивая цепи. Он вынуждает меня раздвинуть ноги, а затем каждая щиколотка также оказывается прикованной. Хм, а этот тайник я не нашла…
– Удобно? – насмешка, а не забота.
– Очень.
И я даже не вру – дискомфорта нет, просто непривычно. И …волнительно.
И тут ладони Зверя начинают скользить по коже моих ног, вынуждая меня замереть, сосредоточится на лёгких и ласковых прикосновениях.
– Говори.
– М-не …не противно, – вынужденно признаюсь я.
Руки исчезают под звук усмешки, а через полминуты кожи касается что-то мягкое и жёсткое одновременно. В голове возникает образ хлыста с кожаным наконечником из фильма о ванильном БДСМ… Он, что, будет меня хлестать?..
Мягкая кожа ползёт по внутренней стороне бедра, выводит волны, пока я вся напрягаюсь в ожидании удара…
– Сейчас?
Гашу вспышку злости – его голос сбивает меня с настроя, переключает внимание, заставляет отвлечься.
– Готовлюсь к боли, – выдыхаю я сквозь зубы.
– Не стоит, – раздаётся хрипло. Моё предательское тело верит голосу и мгновенно расслабляется, наслаждаясь необычными ласками в необычной позе. Я вся в его власти, открыта, без возможности сопротивляться… И это …заводит, проклятье.
Хлыст перемещается на другое бедро, кружит всё выше и выше и, наконец, задевает складки, омывая низ живота томлением, поднимается вверх по ним, отступает, а в следующий миг с лёгким щелчком ударяет по лобку!
Сукин сын!
Издаю шипение и тут же чувствую на подбородке жёсткие пальцы.
– Разве это больно? – обжигает кожу дыхание. – Подумай, прежде чем ответить.
Нет. Нет, не больно, скорее неожиданно. Удар сильнее задел морально, нежели принёс физический дискомфорт.
– Говори, – отпускают меня пальцы, а хлыст перемещается на живот.
– Я чувствую себя обманутой.
– Тогда, когда я не врал, – звучит безапелляционное замечание.
Наверное. Да. Проклятье.
Хлыст тем временем обводит грудь, играет с сосками, перебираясь от одного к другому и обратно. Прикосновения то лёгкие, едва ощутимые, то твердые, с нажимом вдавливают затвердевшую горошину соска. И в какой-то момент хлыст бьёт. Но испугаться я не успеваю, потому что тут же задыхаюсь от приникших к навершию груди горячих губ. Хочется свести ноги от хлынувших вниз горячих волн, но возможности нет, поэтому тело просто извивается. Двигается навстречу ладони, что накрывает низ живота. Пальцы сжимают мою кожу, язык Зверя влажно обводит горошину соска, его дыхание обжигает, а жадность, с которой он вновь приникает губами к груди – вырывает из меня стон нетерпения.
– Говори, – звучит на грани рычания.
Не могу. Не хочу признаваться в том, что хочу большего. С ним.
Он с ещё большим рвением начинает терзать мою левую грудь губами и языком, рукой гладя и сжимая правую, скручивая её сосок пальцами. Лижет кожу ключиц, шеи, изредка прихватывая её зубами.
Невыносимо. Я буквально плавлюсь под действием его жадных ласк.
– Говори, вредная ты девчонка, – теперь он уже определенно рычит.
– Хочу…
– Чего? – продолжает он мои мучения.
– Вас! Хочу ваш член в себе! – шиплю я зло.
– Хорошо, – хвалит он и …исчезает!
Тяжело дышу, чувствуя, как Зверь освобождает мои ноги. Матрас слегка проваливается рядом с ними, секунда – и меня поднимают чуть выше и немного правее, переворачивая на живот. Руки скрещиваются, щека упирается в место переплетения рук, а внутри всё сжимается, следом омывая живот обжигающим томлением.
Зверь приподнимает мои бедра и одним рывком насаживает меня на себя так, что в сознании вспыхивают и гаснут звёзды. Он не медлит ни секунды, начиная жёстко вбиваться в меня, жестко стискивая пальцами мои бока до возможных синяков. Словно сам не рад затянувшейся прелюдии и теперь не хочет ничего, кроме как просто яростно трахать меня.
Впрочем, мне тоже требуется только это.
Я не сдерживаю стонов. Не хочу. Они рвут грудь, царапают горло. От затопляющих своей остротой чувств я не знаю куда деться: кусаю собственные руки, трусь о них влажным лбом, зарываюсь носом в просвет между ними, чтобы глотнуть воздуха и выдохнуть его с очередным грязным стоном.
Оргазм накрывает неожиданно и мощно. Я теряюсь в пространстве, перестаю находиться в этой реальности и лечу… Лечу навстречу потрясающему, сжигающему дотла наслаждению.
С ума сойти…
В собственной агонии, я не замечаю, как кончает Зверь, лишь через некоторое время понимая, что его вес давит на меня сверху. Тяжёлое дыхание опаляет кожу лопаток, а жёсткие пальцы до лёгкой боли сжимают талию. Но не проходит и секунды, как он поднимается и начинает отстёгивать мои руки.
– После душа ужинаем в столовой, а значит, можешь надеть какое-нибудь платье.
– А Зюзя? Вы обещали…
– Зюзя? – перебив меня, весело хмурится он, распрямившись.
– Моя кошка, – поясняю я, закусив нижнюю губу от волнения.
– День ещё не завершился, – бросает он и идёт в душ.
Проклятье!
Глава 9
Я выбираю самое закрытое платье из возможных: с длинными рукавами и подолом чуть ниже колен. Оно обтягивающее и совсем не летнее, но, наверное, моя психика предпочтёт, чтобы тело изнывало от духоты, вместо ещё даже минуты, проведенной, перед этим человеком обнаженной даже частично. Обувь в гардеробной тоже имелась. Причем, на любой вкус. Зачем? Чтобы от безделья в этой комнате развлекать себя примеркой? Надо взять на заметку.