игнорировать вызов.
– И даже не думай от меня сбежать, – сообщил я удивленной Инге, явно не предполагавшей наличие такой функции в браслете брата.
– И-извини, Кирилл. – Девочка на ходу состроила виноватую мордашку.
– Минус десерт.
– Это как? – Она аж на месте застыла от удивления.
– Просто. Учишься готовить десерты и при встрече угощаешь меня получившимся шедевром.
– Гото-овить… – недовольно протянула Инга, явно вспомнив наше житье в «Девяточке», но почти тут же повеселела, и я, кажется, понимаю почему. Ну да, думаю, следующий ее шантаж встанет мне вдвое дороже обычного.
Московский дом Бестужевых опустел. Не в том смысле, что все разбежались, просто бо́льшая часть прислуги была отправлена Раисой в оплачиваемый отпуск, дружинники, подчиняясь инструкции, и без того не слишком часто появлявшиеся в основном доме усадьбы, и вовсе перестали пересекать его порог, а мои ученицы разъехались по домам. Близняшки заперлись в Беседах, Мария упорхнула под крылышко к родителям, Елизавета же отправилась в гнездовское имение Елены Павловны. Только Леониду и Ольге деваться было некуда, так что они остались в особняке, уже второй раз за год поднявшем крепостные щиты. Точно такие же, кстати, были активированы во всех без исключения усадьбах Бестужевых. Валентин Эдуардович объявил осадное положение, всячески демонстрируя серьезность, с которой он воспринял недавнее вторжение в медицинское крыло костромской усадьбы.
Из-за этих демонстративных пряток, кстати говоря, мне пришлось вносить изрядные коррективы в свое расписание. Ведь скрывшиеся под защитой родни ученицы не могли разъезжать по городу, как им будет угодно, а потому пришлось мне тратить время на то, чтобы переправлять их окном перед очередным занятием в моем сокольническом доме и возвращать туда, где взял, по окончании. Кроме того, после того же занятия я должен был забросить Марию к Бестужевым на тренировку… и, естественно, по окончании таковой доставить ее домой к маме с папой. В общем, вот уже три дня, как мои ученицы изображают монахинь-затворниц, а я… я чувствую себя самым натуральным таксистом.
Ситуация усугублялась тем, что куратор вдруг воспылал жаждой общения, и на следующий день после истории с визитом неизвестных в костромскую усадьбу Бестужевых взял за правило захаживать ко мне в гости в квартиру на Акуловой горе… и хоть бы раз предупредил, зараза! Спасибо установленному мною фиксатору, присылавшему на браслет сигнал каждый раз, как Зотов оказывался на пороге. Пару раз из-за этого мне пришлось срываться чуть ли не посреди разговора – в первый раз с Посадской, второй раз с будущим тестем, – и, свалив в Морхинино окном, изображать приветливого хозяина для незваного гостя. И ладно бы если он наведывался единожды за день, так ведь нет. Когда я поинтересовался, не надоело ли ему мотаться из Москвы в Морхинино и обратно, куратор радостно объявил, что с позволения начальства он переехал в здешнюю гостиницу до самого нашего отъезда в Тобольск и теперь фактически находится в недельном отпуске. Наверное, ему просто совершенно нечем заняться в этой дыре, вот он и взял за привычку заглядывать ко мне в гости по два-три раза в день.
Поверила Ольга в это объяснение или нет, я не знаю. Закрыв от нее свои эмоции, я одновременно обрубил и возможность ощущать ее настроение. Так что определить, как она отнеслась к моим «бедам конспиратора», стало невозможным. А выуживать что-то из разговоров… так с момента нашего скандала мы и десятком слов не перекинулись, просто потому что в московском особняке Бестужевых я стал бывать короткими наскоками и так, чтобы не попадаться на глаза вернувшемуся из Костромы Аристарху Макаровичу с его бойцами.
– Не доверяешь ему? – поинтересовался Бестужев во время одной из таких коротких встреч в особняке.
– Смотря в чем, – пожал я плечами. – Если речь идет о безопасности вашей семьи, то здесь мое доверие к Аристарху бесконечно. Но я не часть вашей семьи, и на меня его обязательства не распространяются. Учитывая же личность покровителя Аристарха Макаровича, хм… доверять ему в этом случае было бы как минимум странно, не находите?
– А если я попрошу его не разглашать информацию о твоих появлениях в моем доме? – осведомился боярин.
– Бессмысленно, – пожал я плечами. – Тогда придется объяснять причины… хоть как-то. Не можем мы сказать, что весь этот спектакль разыгрывается именно для цесаревича, правильно? И что в этом случае помешает ему сдать нас своему покровителю, просто исходя из лучших побуждений?
– Отправить его обратно в Кострому? – задумчиво проговорил Бестужев.
– Зачем? Там ему сейчас делать нечего, и такой ход только возбудит лишние подозрения, – возразил я и, заметив, что собеседник все еще пребывает в размышлениях, договорил: – Да будет вам, Валентин Эдуардович! Поверьте, необходимость такой конспирации мне только на руку. Хорошая тренировка… да и не так уж она меня напрягает, если честно. Я и у Громовых точно так же появляюсь, и до сих пор никто не спалил.
– Да, но у Громовых тебя не ждет невеста, – все так же задумчиво обронил боярин и, поняв, что сболтнул, хлопнул себя ладонью по лбу. Ну-ну, верю-верю. Глава «паркетной» разведки и окольничий Посольского приказа не уследил за языком, конечно, это ведь такая ерунда… Но демонстрировать свое понимание я, пожалуй, не стану. Да оно и ни к чему, и Бестужев это прекрасно понимает. «Ты знаешь, что я знаю, что ты…» – и так далее.
– Так вот оно в чем дело, – протянул я. – Ольга накрутила, да?
– Она сожалеет о той ссоре и о своей несдержанности, Кирилл, – тут же откликнулся боярин, выразительно глянув в сторону своего настольного вычислителя с мерцающей на экране иконкой включенной селекторной связи.
Решил, значит, провести закрытые слушания, да? Ну что ж, может быть, оно и поможет. Объясняться с Ольгой глаза в глаза мне сейчас совершенно не хочется, поскольку, боюсь, ничего, кроме криков и визгов, в ответ не услышу, что неудивительно, учитывая мой демарш с запретом Рогову заниматься доставленной от Рюминых техникой. А так есть возможность донести информацию до моей чересчур вспыльчивой невесты, не тратя времени на споры и последующее лечение расшатанной нервной системы.
– Я тоже сожалею, Валентин Эдуардович, – кивнул я в ответ. – Но извинения хотелось бы услышать лично, а не переданные через отца, который здесь вообще ни при чем.
– Кирилл, давай хотя бы обсудим проблему? – попросил ухмыляющийся боярин.
– Обсудим? – Я сделал вид, что задумался. – Ну что ж, давайте попробуем. С чего начнем?
– С самого начала, – быстро, почти моментально отозвался мой собеседник.
Я фыркнул:
– Пожалуйста. В начале было Слово…
– Кирилл! – на этот раз вполне серьезно поморщился Бестужев.
– Ну хорошо-хорошо. – Я выставил перед собой открытые ладони. – Понимаю, затертое клише, заезженный штамп, но вы сами нарвались, разве нет?
– Паяц, – констатировал Валентин Эдуардович.
– Ладно. Сначала так сначала, – вздохнул я, поняв, что собеседник начинает терять терпение. – Итак, начало: с подачи Вербицкого, вовремя обронившего пару слов в присутствии цесаревича в мою защиту, мы с Ольгой получили возможность открыть небольшую компанию по производству так называемых гражданских комплексов. Семейный бизнес, так сказать. Для очень богатых людей, имеющих возможность заплатить за военный ТК и его «модернизацию». Изначально я планировал вести закупки необходимых для работы тактических комплексов на территории СБТ[4], там же их «раздевать» и поставлять в Россию как набор дозволенных к ввозу деталей, а уже здесь собирать из них гражданские ТК. Собственно, руководить фактическими работами по сборке и наладке машин по нашей договоренности должна была Ольга, с помощью Жорика Рогова, являющегося моим ватажником. Но после известных событий и с подачи цесаревича вылез контакт с Рюмиными… и моя любезная невеста даже не поставила меня в известность, перед тем как подписать с ними договор о будущем сотрудничестве. Что ж, такой контракт должен пойти на пользу делу, поэтому я не стал поднимать пыль и лишь порадовался, что наш маленький проект начинает расти, обещая большую прибыль. Когда же я притащил коммерческое предложение от Громовых, заметьте, Валентин Эдуардович, не договор, даже не предварительное соглашение, а лишь предложение о сотрудничестве, ваша дочь устроила безобразный скандал и обвинила меня в том, что я, цитирую, «лезу не в свое дело». Собственно, вы и сами были свидетелем той сцены. Кирилл Ни… Кратов доклад закончил.
– Не ерничай, Кирилл, – нахмурился Бестужев. – Лучше скажи – что ты теперь делать будешь?
– Подожду, пока у вашей дочери мозги на место встанут… или минует ПМС, если дело в нем. – Я индифферентно пожал плечами. – Время у меня есть, терпения тоже в достатке, так что…
– Значит, решил пустить дело на самотек, – почесал подбородок боярин и недовольно покачал головой. – Не ожидал от тебя такого. Не ожидал.
Ну что, точка зрения озвучена, теперь можно и… Встав с кресла, я шагнул к вычислителю и отключил связь.
– А что вы предлагаете, Валентин Эдуардович? – спросил я, повернувшись к Бестужеву. – Приползти к ней на коленях с извинениями? Так это не мой косяк и не мои взбрыки. Как вы тогда сказали? Она почувствовала себя хозяйкой? Хозяйкой чего? Несуществующего предприятия? Вперед. Рогов уже получил однозначный приказ не исполнять ее распоряжений. У Оли есть еще четыре дня, пусть наслаждается «властью». А потом начнется действо, и единственное, чему она будет хозяйкой, это собственному телу, да и то… не могу обещать. Я выбью эту дурь из Ольги, Валентин Эдуардович, раз уж вы не озаботились сделать это сами. Но займусь я этим не раньше, чем через четыре дня. Я удовлетворил ваше любопытство?
– Вполне, – медленно произнес боярин и неожиданно усмехнулся. – Только ты учти, зятек, Оленька девушка упрямая, как бы тебе не получить обратку.
– Тем будет интереснее, – ответил я.