– Валентин Эдуардович, не тяните! – попросил я.
– Эх, не даешь мне насладиться моментом… – вздохнул тот и, заметив мой взгляд, махнул рукой. – Ладно уж. Если помнишь, мы рассчитывали раскачать ситуацию и обрушить репутацию трех не упоминаемых здесь человек и их родов… наши респонденты также поучаствовали в этом процессе, а знакомых в европах у них ой как немало. Как результат, два из трех родов ныне полные банкроты и политические трупы.
– Надолго ли? – фыркнул я.
– Полагаю, навсегда, – развел руками Бестужев. – Ты же сам понимаешь, в высшем свете, как нигде больше, полагаются на правило: «Падающего толкни». Можно вести войну с двумя-тремя, даже пятью родами, но когда противников становится больше и ты уже не знаешь, откуда ждать удара… процесс полностью теряет всякое управление и уже не просчитывается никакими аналитиками и вычислителями. Как видишь, этим двум хватило полугода, чтобы даже непричастные увидели и осознали их слабость… и присоединились к травле, пусть и в надежде урвать кусок для себя, а не ради восстановления справедливости и мести, о которой они вовсе не в курсе. Ручаюсь, обе эти фамилии будут «утоплены» окончательно, еще до Рождества.
– А третий?
– Третий род был вырезан под корень неизвестными, буквально вчера. Скотленд-Ярд предполагает участие в этом действе как минимум пяти стихийников уровнем не ниже экселенц.
– Это кто же такой резкий-то? – удивился я.
– Ходят слухи, что шотландские эрлы очень не любят всех англичан скопом и род Говардов в частности, еще со времен вторжения Томаса Говарда, второго герцога Норфолка и графа Суррея на их земли. Обиды эти сумасшедшие горцы помнят, оказывается, неприлично долго.
– М-да уж. – Я почесал затылок. – Запутанная история.
– А я о чем! – откровенно рассмеялся Бестужев. – И заметь, ни одного намека на «русский след».
Дальнейший наш разговор свелся к обмену новостями и моему короткому рассказу о том, как обстоят дела в отряде. Интерес будущего тестя к ним был вполне понятен. Как и все родители, он хотел быть уверен, что его дочь в полном порядке, а ее жених и по совместительству учитель не планирует устраивать кровавые эскапады с ее участием. Собственно, в данном случае Бестужев интересовался происходящим не только от своего имени, но и от имени Громовых, Посадских и Вербицких, в чем он честно признался сам.
Ну да, родственники остальных учениц знали, кому «делегировать полномочия». У моего будущего тестя есть возможность получить несколько больше информации о происходящем в отряде, чем у них, по нескольким довольно веским причинам. Первая: мы будущие родственники; вторая: мы компаньоны по общему делу. Пусть идея «ателье ТК», как, собственно, и ее воплощение, принадлежит Ольге и мне, но моя невеста в этом деле фактически представляет свой род. Ну и третья причина: будущая школа Николаевых и Бестужевых. По отдельности эти факты не настолько значимы, чтобы я вовсю откровенничал с Бестужевым, но если учитывать их все вместе… да, Валентин Эдуардович вправе рассчитывать на несколько бо́льшую откровенность с моей стороны, чем Громовы или тем более Посадские. С Вербицкими чуть сложнее, но и им, даже с учетом взаимных обязательств, принятых мною и Анатолием Семеновичем, я бы не рассказал столько, сколько поведал Бестужеву о делах отряда «Гремлины» и наших планах.
– Я рад, Кирилл, – признался боярин, когда я закончил свой небольшой рассказ. – Честно говоря, у нас у всех были некоторые опасения, что, оказавшись так далеко от дома, да после всех событий последнего года, девчонки возомнят себя великими воинами и рванут на подвиги в СБТ, и ты не сможешь их удержать. Нет-нет, не прими это как сомнение в твоих силах. Просто согласись, красивые девушки обладают волшебной способностью вить веревки из любой половозрелой мужской особи. А наших дочерей уродинами не назовешь.
– Хотел бы я взглянуть на такого идиота, – рассмеялся я. – Сожгут, утопят, закопают, а потом скажут, что так и было, и вообще ничего и никого здесь не было.
– Точно, – вслед за мной развеселился Бестужев, но уже через секунду хлопнул себя ладонью по лицу и неразборчиво выругался. – Вот же… склероз проклятый!
– Что-то случилось? – спросил я.
– Да нет, просто за нашей беседой я совсем забыл о второй новости. Одну секунду… – Бестужев отвел взгляд куда-то в сторону, пальцы пробежались по невидимой клавиатуре, а в следующий миг мой коммуникатор пискнул, сообщая о полученном сообщении.
– Что это? – спросил я боярина.
– Здесь отчет о завершении работ в московском представительстве вашего «ателье» и кое-какая информация от Капитолины Рюминой. И то и другое я получил сегодня. Думаю, и тебе и Ольге это будет интересно.
– Ну, уж Ольге точно, – улыбнулся я. – Она столько сил вложила в этот проект. Ох, и писков же сегодня будет! Хм… Валентин Эдуардович?
– Да, Кирилл?
– Это же значит, что скоро грядет открытие ателье, правильно? А на открытии должны присутствовать хозяева, – протянул я.
Бестужев развел руками – мол, а как иначе-то?
– В принципе вас никто не торопит с открытием, – сказал боярин, и я так и почувствовал недосказанное «но» в его интонациях. И не ошибся: – Но я бы советовал провести церемонию до конца ноября, пока двор не перебрался в Новгород.
– Вот не было печали, – вздохнул я.
– А чего такого? – не понял мой собеседник.
– Времени мало, – честно ответил я. – Уж середина октября, а значит, у нас есть меньше полутора месяцев на сборку хотя бы пары-тройки образцов, которые можно было бы продемонстрировать на открытии.
– Тогда можно отложить его до марта следующего года, – задумчиво покивав, предложил Бестужев и пояснил: – Проводить церемонию зимой нецелесообразно, на мой взгляд. Основной интерес к спорт-ТК, как мне кажется, будут проявлять в основном дети бояр, а зимой их в Москве будет немного.
– Скорее всего, так мы и поступим, – подумав, кивнул я. – Но это пока только мое предположение. Сначала надо посоветоваться с Ольгой, а там решим.
– Спасибо, Кирилл, – неожиданно произнес Бестужев, а на мой вопросительный взгляд, усмехнувшись, ответил: – За то, что не стал загонять мою дочь в домострой после той ее выходки.
Поговорить с Ольгой о новостях из «большого мира» и прочитать присланный ее отцом доклад и письмо Рюминой удалось только вечером, когда мы заступили на дежурство. Невеста была довольна, но радовалась известиям довольно вяло: сказался долгий и нелегкий рабочий день. А потому моим волевым решением обсуждение и принятие решения о времени открытия представительства и некоторых сопутствующих ему вещах было отложено на утро. Ольгу же, невзирая на ее сопротивление, я объявил «подвахтенной» и отправил отдыхать на ближайшие шесть часов… как минимум. В конце концов, за показаниями сети наблюдения я могу и сам последить, а если что, врубить тревогу, разбудить напарницу и засунуть ее в «Визель» будет делом одной минуты. Оля чуть побрыкалась для проформы, но уступила моей настойчивости, зарылась в огромный плед на тахте – и уже через минуту сладко засопела. М-да, совсем они с Роговым загоняли друг друга. Что ж, спокойной ночи и приятных ей снов.
Ночь, как и ожидалось, прошла спокойно и без приключений. Правда, проснувшаяся невеста пожелала устроить мне разнос за то, что я предательски не разбудил ее, как обещал, через шесть часов, но была зацелована, медленно и с наслаждением выкупана и накормлена завтраком, после чего все претензии исчезли, будто их и не было.
– Одного не понимаю. Ты вчера целый день работал, ночью дежурил, а утром… – Оля, запнувшись, бросила короткий взгляд по сторонам и, закономерно не увидев в нашей спальне мелкой егозы или своих подружек, договорила, на всякий случай все же сбавив тон: – А утром устроил форменный разврат в душе. И сейчас совсем не выглядишь усталым. Как так?
Мм… вот ведь нашла время. Да к черту! Не до того сейчас, потом объясню.
– Тебе не понравилось? – Я постарался изобразить печаль. Очень постарался, но мне не поверили.
– Кирилл. – Ольга хлопнула по моей ладони, скользнувшей по ее пока еще прикрытому банным халатом бедру. – Я не… я не о том! Да перестань же ты… ну, Кирилл! О-ох…
Продолжение «разврата» прервал резкий стук в дверь нашего кубрика.
– Вот ведь не дают спокойно лекцию прочитать, – проворчал я, скатываясь с кровати. Ольга фыркнула и, поправив сбившийся халат, продефилировала мимо меня к двери.
– Инга? Доброе утро, – произнесла она, обнаружив на пороге мелкую егозу.
– Доброе-доброе, – покивала девчонка, обвела взглядом комнату и, потянув носом воздух, ехидно ухмыльнулась. – Наши уже все в сборе, ждут начала летучки. Так что вы бы поторопились, а?
– Спасибо, милое дитя, – протянул я и, бросив взгляд сначала на невесту, а потом на разворошенную постель, тяжело вздохнул. – Сочувствую твоему горю.
– Это какому? – напряглась только что улыбавшаяся девочка.
– Необходимости пересдачи экзаменов, конечно, – откликнулся я. Инга резко побледнела и… испарилась. Если бы не знал, что у нее отсутствует Дар, решил бы, что передо мной был самый молодой в мире гранд. Словно окном ушла, без шума и пыли. Миг – и пропала.
– Тц, даже не спросила, каких именно, – покачал я головой.
– У нее проблемы по твоим предметам? – поинтересовалась Оля.
Я перевел на нее недоуменный взгляд.
– Пока нет вроде бы, а что?
– А о какой пересдаче ты говорил? – не поняла невеста.
– Ты думаешь, в ее будущем вообще не будет проваленных испытаний? – «изумился» я. – Что ж, я рад, что ты так высоко оцениваешь таланты нашей маленькой ученицы, но вынужден тебя разочаровать. Так не бывает, и в жизни ее ждет пересдача не одного зачета или экзамена.
– Издеваешься, – вздохнула Ольга.
– Не больше, чем она над нами. Ведь специально под дверью момент выжидала, обломщица мелкая. Дождалась, так пусть теперь не жалуется, – развел я руками.
– То есть ты знал, что она там стоит, и все равно начал ко мне приставать, так? – Ольга прищурилась. Однако, косяк.