Оливия все же услышала гостью и грозно нахмурилась, хотя это выражение лица совершенно ей не шло. Она вообще была какая-то пухленькая, округлая, с нежно-белой кожей, голубыми глазами и длинными русыми волосами. Никак не старше двадцати-двадцати трех лет! Суровость же, пусть и показная, добавляла лишний десяток.
— Только вот слезы лить не стоит, здесь этого не любят! — сердито поджав губы, проговорила Оливия и тут же сменила гнев на милость: — Ну да ладно, все образуется. Вот прибудет леди, и сразу все наладится. Моя госпожа вся в отца, а уж тот настоящий мастер разрешать проблемы.
— А как я сюда попала? — робко улыбнувшись, спросила Лакриста и, боязливо косясь на примолкшее чудище, спустила ноги на пол.
— Ты голема, это страшилище поганое, не бойся… Для своих он безобидный, — лучезарно улыбнувшись, вновь защебетала Оливия. Словно прислушиваясь к ее словам, на насесте тихо заворочался монстр.
— А принес тебя Джек. Он раз в год в одному ему известный день в кабак ходит и надирается там как скотина последняя! И почему ему даже Великий Советник в том потворствует? Не понимаю!.. — Служанка присела на невысокий стульчик напротив Насти и мечтательно закатила глаза, но тут же спохватилась: — Ах да, так вот, пришел он вчера вечером не один, а со спящей красавицей. По своему обыкновению, мрачно буркнул хозяйке, где тебя нашел, и улизнул в свою каморку… Я потом заглянула, так он сидит довольный, точно хафф в подвале купца, и цепь свою чистит. Ну, думаю, точно кого-то прибил, душегуб! Правда, он невинного не тронет, значит, туда мерзавцу и дорога… Или их несколько было?! Ну не томи, рассказывай!
Ошеломленная напором, Лакриста стала сначала медленно, нехотя рассказывать о своей судьбе. Не упоминать собственное иномирное происхождение и связанные с этим сложности у нее хватило и ума, и воли, но вот остальное она выложила полностью. Слова лились полноводной рекой, прорвавшей обветшавшую плотину. Кипели страсти, лились слезы, звучали ахи и охи.
— Бедняжка! Надо было тебе и этого мерзавца царапнуть да ядом намазать таким, чтоб подольше да посильней помучился! — В совершенно незнакомой Оливии Настя нашла отзывчивую слушательницу. Служанка именно сострадала, а не удовлетворяла праздное любопытство.
— …а потом на насильников напал какой-то воин и всех их перебил. Я же совсем перепугалась и упала в обморок. Боюсь, как бы на малыша это не повлияло! — закончила рассказ гостья и принялась вытирать лицо тонким платочком, который ей вручила служанка неизвестной леди.
— Да, похоже на Джека. Напасть на четырех бандитов и раскидать их, как щенков скорта! — Говоря о телохранителе, Оливия, подперев кулаком щеку, уставилась взглядом куда-то в даль. Затем, неожиданно разрумянившись, вновь мечтательно улыбнулась. Забеспокоившийся голем, на котором и остановился ее взгляд, опасливо загромыхал. — Цыц, порождение плохого сна! Цыц, кому говорят!..
Разобравшись с собственными фантазиями и обратив внимание на грустную Настю, Оливия тут же начала распоряжаться:
— Ладно, давай помогу одеться, и спустимся вниз обедать, давно уже за полдень перевалило. Твое рваное платье Джек на заднем дворе сжег, а мы другое подобрали. Пока в нем походишь, а дальше уж сама решишь, как быть и что носить!
Непочтительность к дворянскому сословию, которая проскальзывала в словах и жестах служанки Мелисандры, ничуть не походили на нагловатое хамство убитой Селенты. Слишком они разные по характеру: добродушная, но строгая наседка и кровожадная хищница.
Обедать они пошли сразу после того, как Оливия помогла Лакристе облачиться в домашнее платье из отбеленного льна, расписанное большими розовыми цветами.
— Ой, у меня же нет денег, — лепетала грасс Регнар, но служанка отметала все возражения.
— Ерунда, это дом состоятельной дамы, и потому ее гостья должна выглядеть подобающим образом! Впрочем, на будущее, деньги у тебя есть. Джек принес узел с драгоценностями. Так что нечего считать себя нищенкой! Больше уважения к себе и выше нос!
Как ни странно, но Настя приободрилась. Мрачное прошлое и неясное будущее отступили под напором спокойной уверенности простой служанки. Молодая женщина даже начала получать удовольствие от сытного и необычного обеда, которым потчевала ее Оливия. Если только здешний повар не расстарался специально для гостьи, то хозяева предпочитали блюда, сохраняющие естественный вкус, не испорченный жгуче-острыми приправами и соусами, лишь с малой толикой редких специй. Экзотические ароматы только разжигали аппетит, заставляя рассматривать с сожалением каждый шедевр местного кулинара.
— Прости, а что это за существо было в комнате, где я очнулась? — спросила Настя у сидящей напротив Оливии.
Служанка обедала вместе с гостьей госпожи, но от этого ничуть не смущалась. Видимо, такие здесь царили порядки, когда прислуга сидит за одним столом с хозяевами. На стол накрывал молчаливый узкоглазый мужчина в шелковых штанах и рубахе навыпуск с высоким стоячим воротником. Делал он это сноровисто, быстро и совершенно незаметно. Закончив работу, тут же ушел прочь. Интересоваться, почему он не обедает с ними, Настя не стала: в пословице про свой устав и чужой монастырь есть смысл.
— Да я ж сказала — голем это. Батюшка леди Мелисандры любит всяких тварей создавать. Смастерит какого-нибудь страшилу, а потом возьмет и подарит. Но наш монстр лучший. Смирный, послушный, не спит и не гадит, есть к тому же не просит, отличный сторож, — пустилась в рассуждения говорливая служанка. — Одна беда, тупой ведь зверь, а побрякушки блестящие любит. Больше всего ему брошь моя приглянулась. Как надоест в своем гнезде сидеть или по дому бродить, так он приставать начинает: хнычет, ноет, покажи ему и покажи, а как получит свое, так по часу сидит, в лапищах украшение вертит да глазами лупает! — В завершение рассказа Оливия принесла эту самую брошь и показала гостье. Настю украшение не впечатлило — обычная, не самая дорогая поделка из серебра с красивым узором из мелких черных бриллиантов.
К концу обеда в сопровождении охранника Джека вернулась хозяйка дома. Лакриста с Оливией, или Ли, как та предложила себя называть, как раз встали из-за стола и направились было к лестнице, что вела в библиотеку.
— Приветствую мою халине, — внезапно присела в реверансе Ли, не ответив на какой-то вопрос Насти и повернувшись ко входу зал.
Лакриста Регнар обернулась и застыла каменным изваянием. В глубине души зародилось чувство страшной обиды на судьбу: ну почему кому-то все, а ей до обидного мало, почему?! Сказать, что незнакомая девушка, одетая в темно-зеленое облегающее платье, красива, это означало не сказать ничего. Даже ей, женщине, на ум лезли только затасканные до непристойности эпитеты: темные омуты глаз, губки-кораллы и прочие глупости. Леди Мелисандра, непонятная халине Балтусаим, просто была красива как богиня, и ничего с этим не поделаешь.
Дальнейшие события сжались для Лакристы в один плотный клубок — слишком уж много пришлось говорить, обсуждать и волноваться. Леди Мелисандра не служанка, и от ее решения зависит слишком многое, а вновь окунаться в слепую безысходность без надежды и цели равносильно прыжку в пропасть. Теперь рассказ Насти изобиловал деталями и был гораздо более прочувствованным.
— Джек еще в трактире заметил, что ты, дорогая Лакриста, была попросту не в себе. Впрочем, и немудрено, молодая красивая женщина, ожидающая ребенка, и сидит в таком месте, — выслушав гостью и теперь тепло улыбаясь, сказала Мелисандра. — А уж эта сделка с трактирщиком выглядит откровенно безумной. Вот он и решил пойти следом и помочь. Оставить тебя на улице — значит, просто дать пропасть в Бездне. Он воин, да и кровожаден немного, поэтому и потасовку ту воспринял с радостью.
Женщины сидели вдвоем на небольшой крытой веранде на крыше дома, пили травяной чай из фарфоровых чашек, словно давние подруги.
— Что касается твоего мужа, то я бы посоветовала подождать, подумать о будущем. Жрецы Феникса довольно консервативны и расторгают священные узы брака слишком неохотно. — Улыбка леди стала немного грустной. — Впрочем, ты и сама можешь изменить свое решение. Так что тебе нужно время все осмыслить… Хотя, ты знаешь, твой Вензор мне совершенно несимпатичен. Не только устроил травлю беременной жены, так еще и отпустил ее одну в неспокойный, мятежный город. Он или болван, или себялюбивый негодяй! Да, не встреть тебя Джек, валялась бы ты сейчас в придорожной канаве…
Похоже, Мелисандра могла еще долго обсуждать достоинства мужчины, так обращавшегося с женщиной, ждущей от него ребенка, но она сдержалась и непререкаемым тоном сказала:
— Будешь жить здесь, сколько потребуется. И не думай, мне ты будешь совсем не в тягость — в доме целых пять комнат пустует. Наоборот, общение с умной собеседницей только развеет мою скуку. Согласна? Учти, отказа не приму!
Говорила халине Балтусаим чуть насмешливо, без особенного напора, но простые слова обретали в ее устах силу приказа. Леди привыкла даже не командовать — повелевать.
Но в этот момент Лакриста вспомнила свои кошмары, прорвавшие тонкую ткань реальности и ворвавшиеся в мир. Она вспомнила про вампира и не смогла, а точнее, не захотела ничего утаить. Нельзя на помощь отвечать столь безжалостным равнодушием к судьбе благодетеля.
— Леди, есть еще кое-что… — Губы Насти задрожали, но она сдержалась и, вскинув голову, поведала о страшном секрете. — Меня преследует вампир. И он говорит, что родился едва ли не во время Войн Падения…
Непонятно почему, но Лакриста поверила Мелисандре, и это доверие заставило окончательно раскрыться. Она без утайки рассказала не только о вампире, но и о многочисленных покушениях, собственном иномирном происхождении и грязной торговле ее будущим ребенком. Измученная переживаниями, женщина замолчала, лишь когда закончилась ее непростая история, и тогда она, теребя подол платья, склонив голову, стала молча ждать приговора.
— Ну что ж, я сетовала на тоску и уныние, а здесь намечается настоящее приключение. И как такое можно пропустить?! — невозмутимо, с этакой небрежностью пиратской королевы сообщила халине Мелисандра. — Да и подлинным преступлением будет оставить тебя один на один с целым миром. Не бойся, отныне ты не одна! — по-мужски жестко закончила хозяйка дома и добавила: — Только теперь ты подробно расскажешь о видениях Джеку. Ведь наша защита ляжет на его плечи, хоть ему и не привыкать к такой ноше.