— Еще кое-что, — сказал Хаук.
Он сунулся в седельную сумку, достал оттуда замшевый кисет. Вытащил затейливого плетения цепочку, в которой золотые участки перемежались с, как показалось Эрику, серебряными. Странная причуда ювелира, и еще более странно, что на такую нашелся покупатель. Соединять эти два металла считалось еще более дурным вкусом, чем оправлять алмазы в золото, ведь оно придавало прозрачным камням желтоватый отблеск, портя игру. Конечно, Хаук выглядел скорее бывалым воином, чем придворным с изысканным вкусом, но все равно странно. Кто-нибудь да должен был подсказать.
Следом за этой цепочкой появилась еще одна, из черненого серебра, на которой висел медальон размером с монету. Тоже… нет, не серебряный. Теперь, когда два металла были рядом, разница стала очевидной. Железо.
Железо ли? И был ли металл в первом украшении серебром?
Эрик — в который раз — переглянулся с Ингрид. Та едва заметно приподняла бровь. Да Эрику и самому стало любопытно. Очень любопытно. О небесном железе не все одаренные-то знали. Точнее, о том, что из него делают не только кандалы для тех, кто доигрался до тюрьмы или каторги. А уж пустым о нем точно никто не рассказывал.
Некоторые знали, конечно. Были охотники на одаренных, защищавшиеся таким образом от плетений. Были ювелиры, которые с ним работали — именно ювелиры, не кузнецы, небесное железо было очень редким и очень, очень дорогим. Эрик невольно задумался, часто ли чистильщики ковали новые мечи — или просто передавали меч от погибшего к новичку? Но откуда обо всем этом знает такой, как Хаук? Бывший охотник? Вот будет странно, если, расставшись с другом — бывшим охотником на одаренных — Эрик окажется телохранителем у другого бывшего охотника. Впрочем, каких только совпадений не бывает…
Воспоминания о друге кольнули виной. Эрик отогнал их. Как бы он ни был виноват, теперь ничего не исправить. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь они встретятся и удастся хоть как-то загладить содеянное.
Хаук передал медальон дяде.
— Надень. В ворот, так, чтобы касался кожи. И не снимай.
Да, он действительно знает, что такое небесное железо, и зачем оно нужно. Но откуда? Как бы расспросить нового нанимателя половчее?
— Объясни, — хмуро потребовал Гарди.
— Потом. — Хаук бросил быстрый взгляд на Ингрид и Эрика, стоявших рядом. — Просто сделай.
Гарди пожал плечами, всем видом показывая, дескать, чем бы дитя ни тешилось… Надел медальон, сунув под рубаху. Хаук протянул ему цепочку, сплетенную из золота и железа.
— Отдай Аделе и скажи, чтобы сделала то же самое. Представь ей Ингрид…
— Вы позволите? — перебила Ингрид, протягивая руку.
Хаук, явно изумленный, передал украшение ей.
Ингрид провела пальцами по золотому участку, коснувшись «серебряного», заметно вздрогнула. Эрик усмехнулся про себя. Она пять лет проходила с чистильщиками и держать в руках — не просто держать, а сражаться — небесное железо ей приходилось не раз. Или играть в кости, надев браслет из небесного железа — чистильщики, в отличие от остальных одаренных, любили эту забаву, испытание удачи. Обычно одаренные забрасывали кости еще в университете, мало интереса, когда игра превращается в схватку на плетениях. Как бы неприятно ни было лишиться на время дара, чистильщики привыкали к этому. Привык в свое время и Эрик, хоть и пробыл с ними совсем недолго. Привыкла и Ингрид.
— Можете отдавать, она действительно защитит, — сказала она, возвращая вещь Хауку.
— Думали, я вас испытываю? — поинтересовался тот.
— Думала, что вас могли обмануть. Не все ювелиры честны с теми, кто не может проверить сам. И если эту вещь будет носить та, кого я должна охранять, мне нужно знать, действительно ли амулет подействует так, как от него ожидается.
— Благодарю.
Хаук кивнул, перевел взгляд на дядю.
— Гарди?
Тот вытащил из-за ворота медальон, протянул Ингрид, не снимая. Она коснулась его, снова вздрогнув.
— Все в порядке.
Хаук снова кивнул.
— Эрик, а вы можете проверить такие вещи?
— Конечно, — пожал он плечами. — Любой одаренный может.
— Хорошо. Тогда… Гарди, отдай Аделе. — Хаук снова протянул дяде украшение. — Скажи, чтобы носила под рубахой, на коже. Представь ей Ингрид, как я уже просил. Передай, что я догоню вас позже, скорее всего, уже на привале. Остановишь людей отдохнуть, как и договаривались. Ингрид, вы не отходите от моей жены ни на шаг, пока я вас не сменю. Даже если ей понадобится… — он замялся.
— Поняла. Мне опасаться чего-то определенного? — спросила Ингрид. — Или…
— Знал бы я, чего именно опасаться, вы бы мне не понадобились, — фыркнул Хаук. — Спросите у нее сами, в чем дело. Может, что-то поймете. Я пока не понял. Вперед.
Эрик придержал Ингрид стремя, Гарди вскочил в седло сам. Они умчались, догоняя всадников в голове процессии.
Хаук достал еще один медальон, передал Эрику. Тот взял его в руки, скривился, всем видом показывая, как ему сложно даже касаться этакой гадости. Ощущения на самом деле были не из приятных — словно оглох и ослеп одновременно, перевитый разноцветными нитями мир стал серым и плоским. Когда Эрик в первый раз взял в руки небесное железо, выронил его, будто обжегшись. Привыкнув, начал воспринимать как неудобство, не более. Но об этом вовсе необязательно знать всем. Незачем давать повод для неудобных вопросов.
— Фолки, ты тоже надень, — сказал Хаук, передавая украшение.
— Тоже потом объяснишь? — сощурился тот.
— Могу и сейчас объяснить, раз одаренные догадались, в чем дело. Амулет, защищает от плетений. Любых.
— Я думал, это байки.
— Не байки. Особо не радуйся: неуязвимым тебя это не сделает. Скажем, уронить тебе на голову булыжник амулет не помешает. Но под… — он осекся, — поджечь, к примеру, не получится. Или сделать что-то еще, что будет направлено именно на тебя. А теперь поклянись, что никому об этом не расскажешь.
Фолки нахмурился.
— Поклянись, что никому не расскажешь об амулете и его действии, — повторил Хаук.
— С Гарди ты не требовал клятв.
— Потребую, когда мы окажемся наедине. Ну же!
— Клянусь, что никому не расскажу ни о том, что ты дал мне амулет, ни о его предполагаемом действии, — сказал, наконец, Фолки. — Но зачем нанимать тех, от кого ждешь подвоха?
Эрику бы тоже очень хотелось это знать. Но пока стоило придержать язык.
— Не жду. — сказал Хаук. — Но разумная предосторожность не помешает. Теперь возвращайся к остальным. А мы с Эриком немного побеседуем.
Уехал и Фолки. Хаук вскочил в седло. Эрик, мысленно ругаясь, взобрался на своего коня. Деревенщиной был, деревенщиной и остался, так и не привык ездить верхом.
— С чего бы начать… — проговорил Хаук, трогая коня шенкелями.
— С небесного железа, — хмыкнул Эрик, пристраивая своего рядом.
— Это проще всего. Я в приграничье с семнадцати. Думал, сделаю себе имя и поднакоплю денег, подамся в гвардию, куплю офицерскую должность. А там, глядишь, и с титулом повезет, раз уж три старших брата, и на отцовский нечего рассчитывать.
Эрик кивнул. Кроме трех дюжин одаренных, королевский дворец охраняли и пустые. Офицерская должность позволяла примелькаться при дворе, но стоила она немало, да и потом требовала солидных расходов. А наемникам в приграничье хорошо платили. За несколько лет можно было сделать небольшое состояние — если, конечно, переживешь эти несколько лет.
— …Но обзавелся вот этим, — Хаук коснулся переносицы, — и про гвардию пришлось забыть. Оскорбляет, вишь, взоры придворных.
Он помолчал и задумчиво добавил:
— Может, оно и к лучшему. С моим норовом все равно бы не выслужился, а врагов бы нажил куда больше, чем имею сейчас….
Хаук снова надолго замолчал, потом встряхнулся.
— Словом, через пять лет попал я к «ястребам», слышал о таких?
Эрик покачал головой.
— Услышишь, — хмыкнул Хаук. — Большой отряд, все на двойном жаловании.
Эрик одобрительно присвистнул. Двойное жалование просто так не платят.
— Люди смертны, «ястребы» вечны, так мы… они говорят, — продолжал Хаук. — Дюжина одаренных, три дюжины мечников — они же арбалетчики, если придется. И все умеют сражаться с седла. Большей частью младшие сыновья, как и я. Хотя берут не каждого, вовсе не каждого. Ну, а одаренные… Была там одна. Вивека ее звали. Очень откровенна с… друзьями.
Хаук оттянул ворот, показывая цепочку, похожую на ту, что он велел отдать жене. То же чередование золота и небесного железа, только поношенная, не так блестит, а железо и вовсе кое-где отдает в рыжину.
— Подарила мне, чтобы, как же она сказала… чтобы я был уверен, что все мои поступки — действительно мои.
Эрик снова кивнул. Похоже, та женщина была его новому нанимателю куда больше, чем подруга.
— Тогда я не знал, сколько это стоит, иначе не принял бы такого подарка от женщины. Она мне поведала и про то, что вы умеете подчинять разум, и про небесное железо… взяв клятву никому не рассказывать. Клятву эту я сдержал, несмотря на то, что через несколько месяцев Вивека просто ушла из отряда. Заявила, что ей надоела кровь и хочется покоя. Это ей-то! Да она через неделю покоя начинала от скуки нарываться на поединки! — В его голосе неожиданно прозвучала старая обида.
Эрик подумал, что объяснение, скорее всего, было довольно простым. Одаренные девушки довольно легко относились к связям с мужчинами, равными себе, потому что два одаренных не могли зачать ребенка, и, значит, подобные связи ей ничем не грозили. А вот связь с пустым была чревата проблемами — и не только потому, что такие мужчины могли ославить ее шлюхой. Ненужная беременность оказывалась проблемой куда более серьезной — неудачно вытравив плод, можно было и погибнуть, да и от родов одаренные умирали немногим реже, чем пустые, особенно если не удавалось загодя найти целителя.
Видимо, чем-то дорог стал Хаук той женщине, раз она решилась быть с ним. Но на войне нечего делать брюхатой. А что не сказала — многие ли мужчины радостно примут весть о беременности случайной любовницы?