Когда я вошел в кают-компанию и налил себе кауфе, то почувствовал легкую вибрацию корпуса, означавшую, что первый зонд покинул пусковую. Сейчас технический дроид должен был загрузить в шахту второй зонд. Запускали мы их через пробоину в крейсере, через которую сами попали внутрь. Дальше зонды будут работать по заложенным маршрутам. Проще говоря, их задача облететь кладбище навстречу друг другу, собирая информацию, благо в каждом зонде был свой Искин, и им не требовалось ставить уточняющую задачу. Если не будет неожиданностей, то они просканируют кладбище, выявив охранные системы пиратов, за четыре дня. Будем ждать и отслеживать ситуацию.
Допив кауфе, я поднялся с диванчика и, помыв кружку, направился в свою каюту, она же рабочий кабинет. Там я принялся сортировать инструменты, которые взял с собой, занося новенькие, только недавно сделанные в свой каталог на командирском планшете Древних. Этот планшет был моей гордостью. Я сам его без всяких запчастей Древних восстановил, используя только запчасти, произведенные Содружеством, и адаптируя их для совместной работы. Именно этим я и гордился. Увидели бы планшет ученые Содружества, меня бы без всяких сомнений заперли в какой-нибудь лаборатории и заставили бы работать на Империю.
Второй такой же планшет, но целый, новенький, из кофра с ЗИПом, входил у меня в штатный комплект «Призрака». Этот уже полностью состоял из изделий Древних и сам являлся офицерским планшетом, ориентированным на работу в агрессивной среде.
После сортировки убрал инструмент в специальный жесткий кофр со множеством карманчиков и унес его в рубку, убрав в пустую нишу. В каюте для него места просто не было. После этого я продолжил возиться с программой для взлома. Были обнадеживающие сдвиги, и, похоже, скоро моя работа закончится, останется только проверить ПО на дешифраторе. Может, и зря я пишу его, но лучше перебдю, чем потом несколько недель буду вынужденно висеть над нужной планетой и писать программу. А так — надо, а у меня есть. Да и опыт нарабатывал — тоже в плюс.
Через три часа Хоттабыч сообщил, что на сканере появились метки приближающихся кораблей, отчего я сразу же рванул в рубку. Мое предположение о том, что пираты используют патрули, а не модули охраны, похоже, подтверждается. Осталось только дождаться возвращения зондов.
Наблюдал за пиратским крейсером через пассивные датчики, это был крейсер седьмого поколения модели «Шон», видимо, восстановленный из местных обломков. Его сопровождали два истребителя того же поколения, которые то ускорялись, уходя вперед и проверяя все закоулки, то приближались к крейсеру. Было опасение, что они могут нас засечь, но я старался об этом не думать. Что ни говори, а все-таки аппаратура невидимости у меня отличная, восьмого поколения.
Повезло, патруль прошел мимо обломков спокойно, примерно посередине между обломками и краем кладбища. На таком расстоянии их сканеры точно не пробьют броню «Вилдана», что меня заметно успокоило.
— Странно, что истребители были с крейсером. Где его носитель? — вслух задумался я.
Потом посмотрел на экран сканера и попросил Хоттабыча вывести запись пролета крейсера на экран пилотского визора. Через пару секунд, приблизив изображение, я понятливо хмыкнул:
— На броне сцепки для истребителей. Он их несет на внешних креплениях, а пилоты добираются в кабины с помощью скафандров. Вот затейники.
Со сроками я не ошибся. Один зонд вернулся через четыре с половиной дня, а вот второй через семь.
С прилетом второго мы совместно с Хоттабычем составили довольно точную схему кладбища. Оно было большим и вмещало в себя до трех сотен кораблей, часть из которых до сих пор были «живыми». К тому же кладбище было не однородно, а разрывалось на три части — большую, рядом с которой я висел, и две поменьше. Причем одно из небольших кладбищ активно разрабатывалось пиратами. Там находился большой транспорт, трюм которого был переделан в несколько доков для средних кораблей, где эти самые корабли восстанавливались. Причем большая часть кораблей пиратов были восьмого поколения, битые и восстановленные, но восьмого.
— Тэк-с, — протянул я и стал вслух размышлять: — Следящих устройств с этой стороны нет, это точно, иначе бы зонды их засекли, были только засветки чуть живых сканеров с «живых» кораблей. Так что тут ходит только патрульный крейсер, маршрут которого за эти семь дней нам стал отлично известен. Значит, что? Значит, дожидаемся очередного его пролета и углубляемся в кладбище. Нужно бы зайти поглубже от края, но, к сожалению, тут много «живчиков». Думаю, нужно их обойти тут и тут. — Потыкал пальцем в экран визора, где моментально появилась кривая маршрута. — «Живые» корабли мне не нужны, как правило, их ресурс если не заканчивается, то близок к этому. Нет, мне нужен не сильно поврежденный, но мертвый корабль, то есть экстренно отключенный, с неизношенным оборудованием. Реанимируем мы его сами. У нас есть схема с зондов с координатами и моделями кораблей, что находятся перед нами.
Я изучил более шестидесяти остовов и решил, что нам идеально подойдет крейсер модели «Дракан» в оснастке разведчика. Причина выбора проста — большая автономность, хорошее вооружение, хоть и немного слабая броня, ну и жесткие заводские сцепки, чтобы нести на себе малые корабли вроде корвета или фрегата. Трюм может трансформироваться в док, туда заводится малый корабль, имеющий повреждения, и производится полный ремонт.
— Странно, что этот крейсер находится в середине кладбища. Такие не допускаются для эскадренных боев. Их задача разведка, — влез в мои размышления Хоттабыч. — Обычно в бою они или работают по профилю, или охраняют тыл.
— Да, согласен. Однако по неписаным флотским правилам свободные разведывательные корабли используют для эвакуации раненых на госпитальные корабли. Вполне возможно, этот крейсер занимался тем же… Ладно, сейчас спать, а то глаза слипаются, а завтра можно начинать углубляться в кладбище… Хм, у меня тут отличная идея появилась. А что если отправить на «живые» корабли своих дроидов-диверсантов и перепрограммировать их? Пусть нас защищают. О, и сон пропал, сейчас этим и займусь. Отправлю и спать лягу.
— Долго добираться будут, командир.
— Фигня, зонды для этого есть. Готовь транспортный, — отмахнулся я, окрыленный новой идеей, и отправился в кают-компанию, а оттуда в трюм, где у меня находились кофры с дроидами, созданными по технологиям Древних, но уже с современным ПО для взлома.
Проспал я чуть больше десяти часов. Хоттабыч разбудил меня за полчаса до планового пролета патрульного крейсера. Маршрут второго был чуть дальше, но все равно в охвате наших сенсоров. Было еще два патрульных маршрута, по которым ходили другие корабли пиратов, но о них я узнал, только просмотрев и проанализировав записи с зондов.
Напевая себе под нос, я принял душ — нет, не тот стандартный корабельный, где тебя обрызгивает водяной пылью, а нормальный, переделанный уже мной. Вода после слива фильтруется, очищается и снова появляется в душе. Циркулирует, одним словом, а вся грязь после фильтров попадает в специальный бак. Я его сделал всего за два часа, когда все запланированные дела за шестнадцать дней полета закончил и заскучал.
После душа, вытершись большим мягким банным полотенцем — ой, не люблю я сушилку, — быстро оделся и направился завтракать. Время по корабельным часам было десять утра, сейчас я жил по времени столицы Зории.
Пиратский патрульный крейсер появился, когда я доедал молочную кашу. Подхватив чашку с горячим чаем, поспешил в рубку. Развалившись в кресле, я наблюдал через экраны визоров, как мимо прополз патруль, истребители оказались у него на сцепках, и, дождавшись, когда он удалится за пределы работы сканера, поставил пустую чашку на раздвижной столик и отправил кодовый запрос в сторону кладбища. Через минуту последовал ответ от шестнадцати из тридцати семи «живых» кораблей. С учетом того, что я отправлял именно шестнадцать дроидов-взломщиков, столько кораблей и было взломано, открывая нам безопасный коридор до нужного корабля. Остальные «живые» корабли мне не мешали.
Еще раз осмотревшись вокруг, я вывел «Вольку» из остова «Вилдана» и рывком, на максимуме повел корвет в сторону кладбища, притормозив только у крайних обломков. Дальше я шел уже осторожнее. Был шанс врезаться в мелкие обломки, которые плавали вокруг. Часть я уже растолкал щитами, отчего создалось неуправляемое движение.
Те корабли, что перешли под мое командование, провожали меня подслеповатыми сенсорами, отправляя информационные пакеты с неполадками и жалобами. Я их не читал, перепоручив прием жалоб Хоттабычу. Ремонтировать их смысла не было, больше я сюда не вернусь.
Наконец, спустя пять часов движения, корвет замер у борта «Дракана». Дальше я старался действовать без спешки. Не знаю, проверяют ли пираты координаты каждого корабля на кладбище, но пользовались они активным сканером. В их Искинах вполне могли быть забиты координаты каждого корабля, и если вдруг появится еще один, то есть мой «Волька», вполне могут объявить тревогу, чего мне было не надо. Решение нашлось моментально — спрятать корвет в проломленном корпусе ближайшего линкора. Он единственный, кто мог укрыть корвет, хотя теперь до нужного крейсера мне приходилось добираться мимо еще двух крейсеров почти два километра. Кучно тут корабли висели. Те, кого успели стабилизировать Искины, висели на месте, а те, кто двигался, когда была уничтожена рубка, разлетелись по этой и соседним системам, падая на планеты и сталкиваясь с астероидами. Так что на кладбище было не так уж и много кораблей, как могло бы быть.
Перед отлетом я сбросил на «Дракана» двух технических дроидов. Их задача провести полный анализ повреждений. Пока они работали, я спрятался в проломе жилого модуля линкора и начал собирать своих дроидов-диверсантов, которые своим ходом двигались от перепрограммированных кораблей. Терять подобные высококлассные игрушки я не собирался.
Через два часа я получил полный список повреждений крейсера. Два тяжелых снаряда попали в рубку, мгновенно выведя экипаж из строя, и три в жилую палубу. При виде того, во что превратились жилые палубы, мне стало плохо. Видимо, крейсер успел собрать раненых, а также подобрать почти три десятка спасательных капсул — все жилые палубы оказались забиты погибшими. Там были и раненые, и спасенные пилоты. Дальнейшая проверка показала, что погибли не все. Шесть стандартных спасательных шахт для капсул оказались пусты. Видимо, кто-то успел эвакуироваться.