— Это военные комбинезоны, и так понятно, а название нам ни к чему.
— Откуда они у вас? — спросил я, но тот только презрительно отвернулся, явно не собираясь отвечать на вопросы. — Что, говорить не хотим? Ничего, у меня есть средства вас заставить.
Достав аптечку, я приложил её к открытому участку кожи на теле аграфа — пришлось снять с обоих комбезы, пока аптечка подгоняла состав стимуляторов сыворотки правды по ДНК. Через двадцать минут я знал всё, что нужно, записав показания молодых аграфов на нейросеть. Это была абордажная группа с корабля-охотника, проще говоря, пирата, который попал в бурю. Выжило семеро, один член экипажа и шестерка абордажников. В борьбе за место в шлюпке, спускаемой с засевшего на скале корабля, побеждает не авторитет, а сила. У абордажников она была, как и удача добраться до берега. Тут они пережидали ураган, пока один из них не засёк прогон моторов моего самолёта. Все они были жителями небольшого приморского анклава, торговавшего с людьми, зачастую и грабя, когда купец уходил подальше, или ожидая на походе, чтобы не оставлять свидетелей. Про комбезы они ничего толком не знали, хотя очень хвалили. Впервые они появились в торговле между анклавами шесть лет назад и с тех пор стали очень ценными и дорогими приобретениями. Команда погибшего охотника была весьма удачливой, коли уж им хватило средств, чтобы оснастить этими комбинезонами всю абордажную группу и даже часть матросов. Аграф знал, где располагался анклав, продававший эти комбезы, и на виртуальной карте, проецировавшейся в виде голограммы «Призраком», уверенно отметил его территорию. У меня вырвался вздох облегчения. Жили эти аграфы тоже в горах, но не в тех, что мне надо. Мои отроги находились в шести тысячах километров западнее. Видимо, они откопали какой-то другой склад. Собрав всю информацию по анклаву, из которого были аграфы, я собрал трофеи и погрузил их в салон самолёта, предварительно составив список. Был он не особо большой.
Четыре рабочих боевых комбинезона со встроенной защитой и восстановлением модели «Хамил». Ещё один повреждённый, но имеющий шанс самовосстановиться. После снятия я активировал у комбезов функцию очистки, так что укладывал их в салон чистыми.
Оружия тоже хватало. Абордажные дротики меня не заинтересовали, и так перегруз, но четыре автомата разведчика, не Древних, а вполне современных антарских, с пустыми магазинами тоже не забыл. Из колюще-режущего взял только вибронож, сняв его с амуниции попавшего под выстрел плазменной пушки «Призрака» аграфа. Как сообщили пленные, это был их командир. Остальное оружие всё было хоть и в красивом исполнении с разными насечками и чеканкой на ножнах, но меня не заинтересовало. Правда, после некоторых раздумий и его я тоже прибрал, как подарки знакомым и друзьям пойдут после возвращения в империю. Действительно красивые игрушки, но острые-е-е… Умеют аграфы делать красивую чеканку и отличную сталь на клинки, этого у них не отнять.
Наконец собравшись, я забрался в скаф и направился к самолёту. Двое аграфов хоть и оставались под химией, но уже могли трезво рассуждать, поэтому с интересом проводили взглядами, как я поднял самолёт и повёл его к континенту, к их дому. Убивать я их не собирался, не хотел дарить слишком лёгкую смерть. Очень многое они невольно порассказали о своих действиях после захватов людских кораблей.
Дроид-разведчик по моему приказу вернулся к людскому лагерю и, судя по суете там, они заметили дымы от горевших кустарников, подожжённых плазмой после выстрелов. Так что перед отлётом, возвращая дроида, я видел, как десяток членов экипажа торговца направляется в сторону рассеивающихся дымов. Будущее аграфов меня не интересовало, выживут или нет. Торговля между разными народами хоть и шла у них довольно неплохо, но незаметно пустить кровь друг другу они не забывали и делали это азартно. Так что ждало этих двух не самое приятное времяпровождение, если люди их найдут.
Через минуту, набрав крейсерскую скорость в семьсот восемьдесят километров час, я убедился, что автопилот работает нормально, и, опустив спинку, стал размышлять о своих дальнейших действиях, так как получил более чем достоверную информацию о жителях ушастого континента. А это означало, что уже можно планировать свои дальнейшие шаги и не лететь наобум.
— Ха, — хмыкнул я, вспомнив встречу на острове. — Ни дня без приключения, но ладно хоть в плюс.
Вскоре я уже сонно посапывал, отсыпаясь перед неизвестностью.
Дальше я летел, подремывая вполглаза. Так нагло не дрыхнул, как это было перед ураганом, хотя мне это впоследствии изрядно помогло. Когда прозвучал сигнал компа о том, что появился берег, я посмотрел на время, чтобы определить, сколько спал. Всё-таки под конец я уже нормально уснул, хотя до этого проспал целые сутки. Оказалось, четыре часа. До темноты осталось примерно столько же — солнце уже шло вниз.
Вернув спинку кресла пилота в нормальное положение, осмотрелся с помощью обзорных окон и датчиков самолёта.
Берег был пологий, песчаный и ничем не напоминал тот, с которого я вылетел сюда. От уреза воды метров на сто шёл песчаный пляж, потом узкая полоса кустарника и степи. Самые настоящие травяные степи, над которыми я в данный момент летел. Пролетая берег, я осмотрелся — ни слева, ни справа не было никаких поселений. Местные пока не повстречались, да и корабли не попадались после урагана, видимо, или затонули, или всё ещё прятались в портах и других убежищах. Прошли сутки, как он закончился, и хотя волнение окончательно не улеглось, в море уже можно было выходить.
Километров через пятьдесят, когда я пересёк ручей, заметил на водопое стадо животных. Промелькнули они быстро, но всё равно разглядеть их успел. Я даже удивился — один в один бизоны! В кустарнике у берега были видны несколько гибких фигур местных хищников.
Продолжая лететь на трёхсотметровой высоте, я с интересом осматривал местные территории. Лететь я собирался до темноты, так как по примерным прикидкам от этой части берега до цели моего прибытия ещё пять тысяч километров с отклонением влево. А это несколько часов. Точнее, шесть — я снова для экономии энергии летел на одном моторе. До темноты не успею — ещё часа три, и всё, на эту местность опустится ночь.
Через примерно тысячу километров попалась деревушка ушастых с возделанными землями и начали попадаться леса, озёра и реки, часто перерезавшие блестящими лентами землю подо мной.
Когда начало темнеть, я закрутил головой, выбирая место для лагеря. В данный момент я летел над густым хвойным лесом без единой проплешины. Мне только и встречались многочисленные лесные озера, да однажды широкая река с галечными берегами. Даже случайно заметил что-то вроде плота, выброшенного на берег. Удалось разглядеть ошкуренные бревна, собранные один к одному.
На берег мне садиться не хотелось — «языки»-аграфы сообщили, что основные поселения находятся на побережье, но есть и в глубине континента, и на другой стороне материка, а река выглядела судоходной. Мало ли, лучше где-нибудь в лесу сяду. Должны полянки быть.
Буквально через двадцать километров я заметил проплешину с ровной ярко-зелёной травой. Однако кривоватые стволы деревьев по краям показались мне подозрительными. Да и находилась поляна в низине. Зависнув на десяти метрах, я с помощью датчиков «присмотрелся» к поверхности. Подозрения переросли в уверенность, когда я заметил блеск воды под травой. Это было болото. Приподнявшись, я полетел дальше и буквально в полукилометре обнаружил озеро, которое, видимо, его и питало.
Следующая поляна уже была получше, к тому же, делая круг над ней, я разглядел дальше опушку леса. Видимо, этот самый большой из виденных мною лес, над которым я летел больше двух часов, всё-таки заканчивался.
Поверхность оказалась слегка неровной, но я всё равно нормально сел и заглушил двигатели. Заряда ещё оставалось где-то тридцать процентов, поэтому я решил не менять стержни. На полторы тысячи хватит, а дальше видно будет. К тому же до цели осталось тысячи три с половиной километров.
Покинув салон, я сразу же выпустил трёх разведчиков. Один стал контролировать поляну. Второй, делая круги, начал осматривать ближайшие окрестности, третий полетел к краю леса. Там он должен был произвести съёмку опушки и степи.
Быстро добежав до края поляны, я вылез из скафандра и присел под кустом. По малой нужде я ходил в скаф, куда уж деваться, не садиться же из-за этого в степи, но вот по большой терпел. Поправив комбез — тот снова принял первоначальный вид, срастаясь сзади — мысленным приказом загерметизировал «Призрак» и, настроив его на охрану, отправил к самолёту. Сам я отобьюсь, но вот терять транспортное средство не хотелось. А то на своих двоих топать до гор очень уж долго. А обратно? Совсем мрак. Нет уж, буду охранять самолёт как зеницу ока.
Достав паёк и активировав разогрев, я положил его на крыло и с интересом осмотрелся. Вокруг был живой лес — шум деревьев, стрекотание насекомых и пение птиц. А запах! Самый настоящий запах хвойного леса! Он кружил голову. И почему я не плюхнулся с орбиты сюда? Вот тут выживать было бы куда легче. Кстати, пока летел, ни одного упавшего корабля не заметил, хотя, честно говоря, особо и не искал. Вполне мог оказавшиеся в стороне пропустить, если они тут есть, конечно. Да есть, о чём это я? Вон же аграфы говорили, что иногда к ним выходят люди из глубины континента. Да и второй крейсер, что прибыл с миссией спасения, тоже где-то тут упал. Жаль, что у нас не было точных координат.
Оба дроида, крутившиеся рядом с поляной, выдавали информацию, что вокруг тихо, но когда я почти доел и как раз лакомился десертом, не без удовольствия поглядывая на красивые, прямые, как мачты, сосны вокруг, вышел на связь возвращающийся третий дроид. Как только появилась возможность соединения, он тут же сбросил одним файлом мне на нейросеть информацию по опушке и прилегающим территориям.
Открыв и просмотрев её, я закашлялся, разбрызгивая коуфе. Откашлявшись, сделал ещё один глоток и, смяв в ладони пластиковый стаканчик, отбросил его в сторону.