Планшет дал мне вот какую информацию. Это была не первая экспедиция к моей базе, как я думал. Нет, первой оказалась та, которую добили «Богомолы». Эти антарцы (как они мне надоели) были из совсем другой группы. Оказывается, тут в горах существует небольшое поселение из выживших работорговцев с трёх разных кораблей, что упали на этот континент. Они вполне благополучно живут и даже торгуют с ушастыми. Поселению этому не больше ста сорока лет, но они уже вполне освоились тут. Их село в окружении нескольких мелких деревень и хуторов находилось в трёхстах километрах от базы. Живут рыбалкой и немногочисленными огородами. Также у них существовало несколько поисковых партий, что искали местные базы, разбитые корабли и склады. Как оказалось, они нашли одну отработанную пусковую и сделали логичный вывод, что и подземные базы на этой планете тоже есть. Вот одна из партий и нашла этот технический коридор. Надо сказать, искали они в течение тридцати последних лет, и выходило, что все остальные ближайшие территории они уже осмотрели. Находки у них, конечно, были — два упавших корабля, с которых они сняли много чего ценного. На карте были отмечены и сами поселения, и координаты упавших кораблей. Сравнив со своей картой, я понял, что их поселение находится в противоположной стороне, той, где находились охраняемые «Богомолами» территории. Получалось, они до них ещё не добрались. Или добрались, и кости следующей партии белеют где-то в степи. Кто знает?
Планшет дал мне достаточно информации, чтобы я не беспокоился и не ожидал ещё одной встречи с антарцами. Она вполне могла быть, но за три года, скорее всего, эту группу уже перестали искать.
День у меня сегодня прошёл очень неплохо, поэтому завтра перемещаю лагерь ко входу и начинаю пробиваться внутрь базы. Надеюсь всё-таки, что там есть что-то ценное.
Утром я поднял флаер на стометровую высоту и полетел ко входу в технический туннель. Флаер я планировал оставить не у самого входа, а у опушки того кривоватого леса, что рос чуть ниже по склону. И частично укрою его от чужих глаз, и там лагерь удобно разбивать. К тому же я смог сделать переходник, и теперь оставленный над стоянкой дроид-разведчик мог передавать компу флаера картинку с высоты. Только картинку, управление было недоступно. Так что если кто тут появится, аппарат сразу поднимется согласно заложенной программе и сядет на вершину горы, где его очень трудно будет достать. Для меня же подъём на неё труда не составит. В общем, я постарался обезопасить флаер от всего. Мало ли, как я уже говорил. Жаль, охранного дроида нет, вот уж кто мне бы действительно пригодился. Будем надеяться, на базе они есть в режиме консервации, посмотрим.
— Нет, одному всё-таки тяжело путешествовать, — вздохнул я и бегом направился вверх по склону, к туннелю.
Как и ожидалось, с кошкой мы не встретились, и я благополучно прошёл до бронестворок. Спокойно пройдя мимо мумифицированных тел, я ещё раз осмотрел створки и стал искать пульт управления. Как оказалось, он находился в туннеле в двухстах метрах от самой шлюзовой камеры.
Попытавшись открыть лючок, замаскированный под стену, я случайно оторвал его, но особо не расстроился. Отбросив люк в сторону, я посмотрел на толстый слой пыли и мёртвый экран визора. Откинув забрало шлема, осторожно дунул, после чего достал из рюкзака тряпку и тщательно протер пульт, а то казалось, что эта пыль уже въелась в пластик. Снова загерметизировав скаф, я попробовал активировать механизм открытия, но тот был мёртв и, похоже, давно. Питание не подходило. А это означало, что этот сектор отключён или, что вероятнее, реакторы давно выработали все свои ресурсы и остановились. Ну, или заглушены персоналом перед эвакуацией, такое тоже могло быть.
Пришлось выводить провод с питанием от реактора скафа — была там такая возможность как раз для подобных случаев — и подключать местный комп к нему. Тот оказался полуживой, но главное, имел несложный пароль, который я взломал за десять секунд и отдал приказ на открытие бронестворок. Почти мгновенно потребление энергии подскочило на сто десять процентов, и реактор скафа возмущенно взвыл, перейдя на аварийный режим работы. Не успел я отрубить питание, — вот ещё, надо мне потерять скаф! — как экран визора снова умер. Похоже, такой поток энергии сжёг компу мозги, и он умер.
Выдернув шнур питания, я проверил все системы скафа, включая реактор, который перешёл на обычный режим работы. И с облегчением вздохнул — как ни странно, всё было в порядке. Десять секунд аварийной работы на нём никак не сказались.
Со стороны бронестворок микрофоны скафа уловили какой-то шум, поэтому, свернув все работы у теперь уже окончательно мёртвого пульта, я направился к шлюзовой камере.
К моему удивлению, створка поднялась вверх. Немного, всего сантиметров на тридцать, но всё же. Пойдя ближе, я лёг на живот и посмотрел, что творится с другой стороны. Прожектор высветил комнату, на удивление чистую комнату с обычной противоударной дверью, находившейся слева, взломать которую мне не составит труда.
Я особо не радовался всему этому. Дверь поднялась всего на двадцати семь сантиметров, как я измерил с помощью приборов, пролезть-то я пролезу, но в одном комбезе, без скафа. Вот в чём проблема. А гулять по базе без защиты — это такая медленная форма самоубийства. Фиг его знает, что там ожидает меня внутри.
Попытка поднять створку выше не увенчалась успехом. Мышечные усилители скафа были просто не в состоянии поднять шестьдесят тонн металла. Отойдя в сторону и осмотрев щель, я засмеялся.
— А где я тут проблему нашёл? — весело пробормотал я.
Покинув скаф, я снял с его бедра контейнер с инструментами и приказал искину:
— Отключение.
Самое трудное было не разборка и перетаскивание деталей скафа под створкой, а протаскивание голого экзоскелета. Тот застрял, так что пришлось приложить некоторые усилия, чтобы его выдернуть. Дальше произошла сборка, которая заняла у меня ещё около часа, и, проведя тестирование «Призрака», я вернулся в его нутро. Вот теперь можно исследовать саму базу. У меня был с собой сухпай на три дня и воды на столько же. Думаю, хватит.
Подойдя, я потянул за ручку, и дверь неожиданно легко открылась. Осветил лестничную площадку, наверх пролёты не шли, я подошёл и посветил между перилами вниз. Высота впечатляла. Я видел метров на сто вниз, но шахта уходила ещё глубже.
Лестница была на вид крепкой, но я всё равно осторожно спускался, хотя та даже не трещала подо мной. А ведь вместе со скафом я весил двести сорок кило.
Спустился на триста метров, как показали приборы, внизу находилась такая же дверь, которую я со всеми предосторожностями открыл. Она тоже не создала проблем и спокойно повернулась на петлях. За ней находился тамбур, за тамбуром небольшая площадка-перрон в огромном туннеле. На полу виднелась полоса монорельса. Всё, я находился в транспортном туннеле.
Осветив туннель в оба конца, я так и не увидел платформы. Неплохо бы воспользоваться ею, чтобы не топать десятки километров, но, похоже, облом. Постояв немного, я предположил, что одна платформа обязательно должна находиться у выхода, там, где скала просела, и если она там есть, то можно ею воспользоваться. Я не считал это чем-то трудным. Эти платформы работают и от внешних источников, и мощности реактора «Призрака» должно было вполне хватить. Именно поэтому я направился не в сторону базы, а в противоположную. К выходу. Тут идти всего пару километров, мне не в лом.
У выхода действительно находилась платформа. Даже две. Одна стояла у небольшого перрона, другая в стояночном тупичке. Проверив обе, я нашёл, что они во вполне удовлетворительном состоянии, если вспомнить, сколько они тут стоят, и, запитав ту, что стояла у перрона, на средней скорости поехал в сторону базы.
Прокатившись мимо того места, где я попал в туннель, подумал, что там, где находились платформы, было всё в порядке. Видимо, повреждения туннеля не докатились туда, сдержанные огромными бронированными створками, что перекрывали туннель. Это хорошо, значит, и база должна быть в порядке.
Ехал почти два часа. На нормальной скорости, конечно, было бы быстрее, но в этом случае я не успевал затормозить, окажись впереди препятствие. Однако мне так ничего и не встретилось, и я оказался на большой, просто огромной станции, от которой в разные стороны разбегались такие же транспортные туннели. Это был транспортный узел базы.
Другие туннели мне не требовались, поэтому я направился на перрон и по лестнице, вернее — мёртвому эскалатору, поднялся на этаж выше. Дальше должен быть коридор, что вёл уже на саму базу.
Я не ошибся, база действительно была не военной, иначе бы я так быстро не преодолел такое расстояние. Что благоприятно влияло на моё настроение, так это огромное количество механизмов, которое мне повстречалось. Даже целый охранный комплекс присутствовал. Вот бы оживить хоть один из дронов, но вряд ли получится. Видимо, они работали до полной выработки ресурсов и теперь интереса не представляли, кроме как для коллекционеров, вот бы склад найти с законсервированными машинами. Тогда да, шанс есть.
Кстати, если сложить примерную аукционную стоимость всех тех механизмов, что я видел, то набегает примерно тридцать пять — сорок миллионов. И это за неработающие механизмы, а сколько дадут за те, что с консервации? Во-во. Но это надо всё вывозить и по одному продавать.
Однако поднимало моё настроение не это, а совершенно другое. Нахождение механизмов на своих местах означало, что полной эвакуации материального обеспечения базы произведено не было, если она вообще проводилась, а не была выполнена «на бумаге». Вот это меня и радовало.
Трупов я пока не встречал, да и не должно их тут быть. Может, материальные ценности и не вывозили, законсервировав, а персонал был вывезен весь, в этом у меня стопроцентная уверенность.
Пройдя по коридору, я остановился у закрытых створок, что перекрывали вход на саму базу. До этого я находился в транспортно-техническом секторе, а не в жилом и производственном.