— Ваня, стоп! Хватит!!! Потом мне перескажешь историю твоего родного города. Чё ты меня разбудил?
— Ну, я ж тебе говорю, Гарик оказался, мне почти земелей! — радостно щерясь, обрадовал меня Ванек и тут же пояснил: — Гарик — это турчонок, он сказал, что его зовут — Исмаил, по-русски, это, типа, Игорь, ну, а Игорь — это, считай, Гарик. Так, что согласись, что проще его называть — Гарик! Да?
— Вань, ты меня поражаешь, почему для тебя Исмаил — это сложно, а Гарик — просто? И самое главное, на фига ты меня разбудил, а?
— Дык, там, этот бородатый приперся, ну, старший в нашем взводе, тебя приказал позвать, я ему сказал, что командир, ну, то есть ты, спишь, а он меня матом обложил.
— Ёпта! Ванек, с этого и надо было начинать. Где он?
— С Петровичем плов дожирают! — язвительно произнес Иван. — Что б они подавились!
Я смахнул остатки сна, растерев лицо руками, подхватил автомат и пошел следом за Ваньком. Петрович и наш взводный расположились в саду, где, стоя под деревом, трескали из казана остатки, приготовленного мной плова.
— Седов, где тебя черти носят? — окликнул меня взводный. — Ты какого хрена с парнями из третьего взвода конфликтуешь, турок защищаешь? Или тебе напомнить, как они в марте двадцать первого года в Крыму наших резали, и как мы их летом того же года оттуда выбивали?
— Не надо мне ничего напоминать, я сам могу много чего рассказать, — огрызнулся я. — Если бы они вальнули этого турка, я бы им и слова поперек не сказал, а драть в жопу мужика — это перебор, за такое, их самих к стенке надо ставить. Или ты не согласен? — прищурился я.
— Ты на что это намекаешь? — грозно пробасил великан. — В жопошники, что ли меня записал?
— Нет, — примирительно произнес я.
— Лучше завалить этого пацана от греха подальше, — предложил взводный. — Во-первых, с себя снимешь обвинения в помощи туркам, во-вторых, снимешь напряжения в нашем отряде. Не хватало, чтобы третий взвод с нами сцепился.
— Оно, конечно, может и к лучшему, но уже поздно, паренек то оказался из крымский, он в Ванькой из одного города. Тем более он местный и говорит по-русски, значит может быть переводчиком. Понял?
— Да, и по фиг, чего он там знает, нам с местными лясы некогда разводить, скоро разведка вернется, и мы пойдем к следующему объекту. На кой ляд нам переводчик? Если надо, я с помощью ножа любого турка заставлю вспомнить русский язык!
— Ладно, жди, сейчас я вернусь, — согласился с доводами взводного и пошел искать Исмаила.
Мне судьба турецкого паренька, пусть даже наполовину русского была безразлична, вернее, если его жизнь зависела только от моего решения, то я, конечно, не убивал бы его, но если вопрос ставить ребром: либо — мы, либо — Исмаил, то, тут без вариантов, конечно — мы!
Турчонка я нашел, там, где его и оставили — привязанного к столбу в небольшом сарае. Паренек сидел на земле и опасливо косясь по сторонам чего-то писал в небольшом блокноте.
— Ну, что Исмаил, ты придумал, чем ты можешь быть нам полезен? — обратился я к нему на английском языке. — Сейчас от твоего ответа, зависит твоя жизнь. Ну?
— Эфенди, я написал все, как вы и просили, все что знал, написал, — турчонок протянул мне блокнот, где несколько листиков были щедро исписаны, корявым подчерком нервничающего человек. — Поможет?
Я мельком проглядел написанное, потом прочитал более внимательно, задал пару уточняющих вопросов, и пошел обратно к взводному (блин, никак не могу вспомнить как его зовут). Если турчонок не сбрехал и все написанное окажется правдой, то выторговать его жизнь будет намного проще.
— Взводный, тут такое дело, получается, что пацана стрелять нельзя, у него есть ценная информация, — начал я, отведя здоровяка в сторону. — Он мне указал, где его родственник прячет оружие у себя в саду. Давай проверим, и если окажется правдой, то, почему бы ему не сохранить жизнь, а еще, его родня в Керчи, в мирное время была довольно состоятельной, почему бы не попросить за него выкуп, когда вернемся назад. Калым поделим пополам, идет? Половина — моя с парнями, половина — твоя! А чтобы развести нас с третьим взводом, отправь нас на все время пребывания в этом селе на верхний блок. Нормальный вариант?
— Что там за схрон? — заинтересовался бородач.
— В саду, какой-то погреб, в который, родственник турчонка, спрятал принадлежащие его отцу ружье. Погнали проверим?
— Ну, давай, — пожал плечами бородач. — Только вы уж сами, я в сторонке постаю, а то, вдруг там фугас стоит.
Кстати, а почему бы и нет? Может, Исмаил все это заранее придумал, чтобы от нас избавиться, а потом втихаря сбежать. Закладку пошли проверять всей бандой: я, Болтун, Серега — пулеметчик, Петрович, взводный и Исмаил, со связанными за спиной руками. Его родня жила по соседству и путь в нужный нам сад занял не более пяти минут, место для схрона было выбрано весьма живописное — подножие, большого, корявого и видимо очень старого грецкого ореха. Исмаил указал на неприметный бугорок среди корней, когда его расковыряли, там оказалось стальное кольцо на длинной цепочке. За цепочку тянули не просто так, а привязав к ней один конец веревки, перекинутой через нижнюю ветку ореха. Сами, спрятались за перевернутым на бок каменным столом. Фиг его знает, что там, на другом конце цепочки? Хорошо если крышка люка, ведущего в подземелье с сокровищами, а вдруг, пять килограмм тротила!
Цепочка взметнулась стальной змеей, среди ухоженных цветочных клумб показался прямоугольник люка и одна из клумб, целиком откинулась в сторону.
— Ни хрена себе, маскировка! — уважительно присвистнул взводный. — Делали с умом, видимо у них тут давно тайник.
Держа оружие на изготовку мы подошли поближе и только было Болтун собрался заглянуть внутрь, как что-то подсказало мне об опасности, я дернул его за ремень оттаскивая на себя.
Бах-ба-бах! — разделся из темного провала сдвоенный дуплет выстрела.
— Падла! — коротко выругался взводный и вскинув свой РПК всадил в провал длинную очередь.
Я тоже не растерялся и метнул внутрь гранату, и тут же следом еще одну, вторую, правда, без выдернутой чеки.
Бухххх — шарахнуло из темного лаза утробным взрывом, и к небу взвился густой столб пыли и дыма.
— Гаденыш! — прокомментировал я и что есть силы пнул турчонка ногой, тот согнулся от удара и жалобно заверещал, уверяя на турецком, что он не знал о засаде.
Минут пять ждали ответки из лаза, но оттуда не доносилось никаких звуков, кроме мерного бульканья. Дым рассеялся и густой столб сменился тощей струйкой. Потом, послали Исмаила заглянуть внутрь, снабдив его мощным фонарем.
Турчонок опасливо подошел к краю лаза и вытянув шею, заглянул внутрь. Несколько секунд он внимательно всматривался в темноту провала, а потом упал на колени и выблевал содержимое своего желудка.
— Отлично! Если блюёт, значит внизу труп! — философски изрек взводный.
Лаз вел не в какой-нибудь там погреб, нет, там был самый натуральный бункер. Глубина лаза — три метра, внизу обширная комната, площадью метров двадцать. На полу в разных позах три тела: молодая женщина с искорёженным двуствольным ружьем в руках, рядом старуха в длинном черном платье и девочка лет семи. Всех — наглушняк! Взрыв гранаты, пусть и наступательного типа, в ограниченном пространстве — верная смерть для всех, кто оказался рядом, не убьет осколками, ударная волна заставит вытечь мозги через уши.
Оставив остальных наверху, мы с взводным спустились вниз. Вдоль стен схрона стояли одинаковые картонные коробки, судя по маркировке и обозначениям, они были заполнены медикаментами. Всего коробок было около сотни. В центре комнаты ворох одеял, сумки с одеждой и несколько корзин с едой. Тут же стоял и большой алюминиевый бидон с водой, его пробило в нескольких местах, и он тихо булькал, выпуская свое содержимое наружу. Подобрал свою гранату, смысл кидать вторую РГД-5, был в том, чтобы вражины опешили и не выбросили наружу первую гранату.
Рядом с лестницей ведущей наверх, небольшая ниша в стене, где в открытом металлическом ящике разместился небольшой арсенал: легкий ручник «миними», три автоматических винтовки М-16 и пару помповых дробовиков, местного, турецкого разлива. К ручнику нашлось пять коробок по двести патронов в каждом и пара брезентовых подсумков на сто патронов. К винтовкам, в отдельной сумке лежало штук двадцать пустых магазинов на тридцать патронов каждый, а внизу ящика, стояли три небольших железных ящичка, на боку каждого был стикер, говоривший о том, что внутри 420 патронов калибра 5,56\45. К ружьям патронов не было, видимо хозяин дома уезжая, забрал их с собой, а может давно они закончились. Хотя, нет, в нас же стреляли, именно из гладкоствольного ружья. Осмотрев тело молодой женщины, нашел в карманах её куртки несколько патронов. Надо отметить, что турецкие женщины оказались весьма боевого нрава, они, с упорством, достоянным уважения, защищали свои жизни.
Наверху послышались какая-то возня и возмущенные крики.
— Посмотри, чего они там? — окликнул меня взводный, сам он был поглощен ревизией ящиков с медикаментами.
Я поднялся на верх и осторожно высунув голову из провала люка, огляделся: Исмаил катался по земле, крича и размазывая кровавые сопли по лицу, вокруг него прыгал Ванек, чего-то успокоительно вереща, рядом стоял здоровяк Серега, смущенно потирая кулак правой руки, Петрович сидел на краю мраморной клумбы и ел тушенку.
— Чего тут у вас происходит? — поинтересовался я у Петровича.
— Турчонка, похоже совесть загрызла, что из-за нёго повмирали жынкы, та дивчыну внызу, и вин решыв свесты счеты с жизнью, ничего вумнее не прыдумав, як накинутыся на нашего пулеметчыка, ну, Могила ёму и вмазав по хари. Тэпэр турчонок бьется в истерике, Керчь его втышае, Серега переживает, не сильно ли вин вдарив пацана по хари, а я ем тушонку. Блять, не отряд, а сборище малохольных! А у вас там що?
— В бункере сотня коробок с лекарствами, легкий ручник, три автомата, два ружья и сумари со шмотками.