Парень понятливо кивнул и заботливо накрыв пулемет своей курткой полез по траншее на выход. Я осмотрел поле боя. Эх, все-таки, хорошо мы тут отличились! Правда, здесь не столько наши заслуги, сколько везение и отличная позиция, будь мы не возвышенности и не зарывшись в землю, хрена бы столько продержались, давно бы нас турки смяли.
Только я об этом подумал, как из-за груды камней, в полукилометре от нас, выкатился еще один джип, на крыше которого был установлен пулемет. Джип погнал в нашу сторону, а пулемет на его крыше начал стрелять. Одновременно с этим, среди камней и валунов в паре сотне метров от нашего холма, поднялись человек двадцать и громко крича побежали вперед. Бегущие стреляли на ходу. Пули тут же засвистели в воздухе, я привычно плюхнулся на дно окопа и подумал, что бог любит троицу, а значит нам вряд ли пережить эту третью атаку турок.
Зарядив гранатомет, вскинул его на плечо, оглянулся назад, убедился, что там никого нет, поднялся из окопа и наведя на ближайших ко мне стрелков, выстрелил. Тут же плюхнулся обратно, вновь зарядил гранатомет, отполз на дальний конец траншеи, выскочил из неё, вскинул гранатомет на плечо, быстро прицелился и тут же выстрелил. Граната, оставляя хорошо заметный дымный след понеслась на встречу джипу, но попал я в него или нет, я не увидел, по мне тут же открыли ответный огонь, и я вновь упал на дно окопа. Волоча трубу РПГ за собой, пополз к пулемету, который так предусмотрительно был накрыт курткой. Конечно, FN minimi, это тебе не ПКМ, он нежный и утонченный, как все бельгийцы, он боится грязи и пыли.
В окоп влез Серега и метнулся к пулемету. Я задержал его, дернув за ботинок.
— Серега, бери Ваньку и Гарика, и попробуй дотащить их до села, хотя бы одного, а я вас прикрою! — приказал я, протягивая здоровяку револьвер. — автомат дать не могу он мне самому пригодиться!
— Давай ты их потащишь, а я останусь прикрывать! — выдал самую длинную за время нашего знакомства фразу Серега. — Мне с пулеметом привычней!
— Не гони! Ты здоровее меня и гарантированно, хотя бы одного из них спасешь, а я вряд ли смогу сам дойти до села, не говоря уже о переноски раненного. Так, что тут без вариантов — тащить тебе!
— А кого выносить?
— Сам решай! Ванек, на все сто процентов наш, русский, а турчонок легче, так, что сам думай, кого спасти. И на, вот держи, вам они точно пригодятся, — я подал пулеметчику мешочек с золотыми монетами. — Бери!
Серега, не понимая, что я ему даю, сграбастал мешочек своей лопатой и нырнул в изгиб траншеи. Я повернулся к пулемету, поднял его на бруствер и открыл огонь по наступающим врагам.
Стрелял длинными очередями, прижимая врага к земле, турки падали, укрывались, где могли, но все равно перли вперед. Джип остановился посреди поля, пулеметчик на его крыше, частил короткими очередями и какое-то время мы с ним соревновались в меткости стрельбы. Победила ничья: у водителя джипа сдали нервы и он, газанув, увел машину с поля боя, а у меня закончились патроны в брезентовом подсумке. Боек сухо щелкнул и тут же несколько вражеских пуль вонзились в корпус пулемета, небольшой стальной осколок, срикошетил мне в голову. Малюсенькая заноза раскровенила кожу на лбу, вырвав приличный лоскут кожи. Горячая кровь тут же залила половину лица.
Дальнейшее я помню смутно: турки бежали вперед, стреляя и крича на ходу, ветер сменил направление и черный, густой дым от горящего пикапа понесло на меня. Стрелять приходилось практически наощупь, я свободным от крови глазом высматривал врага, и высаживал в его сторону длинную очередь, потом менял магазин и повторял тоже самое. Дым затянул склон холма, все пропиталось смрадом горелой резины и вонью обожжённых трупов. Ствол автомат вновь раскалился и задымился, но он продолжал стрелять, не желая оставлять меня в одиночку против наступающих турок.
Патроны все-таки закончились, я выдернул из кармана предпоследнюю гранату, дернул чеку и выполз из окопа. Не понимая, что, а главное зачем я это делаю, я пополз навстречу врагу. Когда крики на турецком языке послышались совсем рядом, я встал в полный рост и бросил гранату в ту сторону откуда доносились крики. Из-за густого дыма, я совершенно потерял ориентацию. Где враги, где я? Черт его разберет!
Моя граната взорвалась неожиданно громко, бухнула, как полноценный фугас, басовито и раскатисто. Взрывной волной меня сбило с ног, я хорошенько приложился затылком о камень, но сознание не потерял. Из оружия осталась последняя граната, та самая, в которой я менял чеку и сигнальный пистолет с двумя патронами.
Гранату оставил на крайний случай, в плен сдаваться нельзя, прадед, погибший на Великой Отечественной Войне, не понял бы, поэтому я, выцарапал из кармана СПШ, вставил в него патрон и вновь наведясь на крики турок выстрел.
Сигнальная ракета прочертила огненный росчерк, превратилась в полноценную противотанковую ракету и ударила в землю метрах в ста от меня. Бабахнула настолько весомо, что даже до меня долетела ударная волна. Подивившись таким метаморфозам, я вновь зарядил пистолет сигнальным патроном и опят выстрелил. Нет, на этот раз, чуда не произошло, сигнальная ракета не морфировала в противотанковый снаряд, а упала метрах в двадцати, от меня запрыгав огненным клубком по каменистой почве.
Крики на турецком притихли, но шум боя не утихал, откуда-то сверху, там, где совсем недавно были наши позиции басовито гудел крупнокалиберный пулемет.
Я ошалело завертел головой пытаясь понять, что происходит, Кто в кого стреляет и откуда пулемет, если еще пару минут назад его там не было.
— Да, вот же он! — раздался поблизости радостный крик. — Я его нашел!
У меня перед глазами поплыли яркие круги, я понял, что еще немного, и упаду в обморок, а где-то поблизости враги, им нельзя сдаваться в плен. Я дернул из подсумка гранату, что есть сил рванул чеку, но какая-то неведомая сила сбила меня с ног и мир погас….
Глава 7
Первые дни после 9 мая 2020 года выдались самыми тяжелыми в моей жизни. Даже когда родители погибли в автокатастрофе, мне казалось, что хуже быть не может, я теперь один, сирота. Но, тогда была новая работа, были друзья, было ясно, что я еще молод, и все переживу, погорюю, и буду жить дальше. Время ведь лечит, чем больше времени проходит с того момента, как моих родители погибли в автокатастрофе, тем легче, мне без них жить.
А вот сейчас, в эти майские дни, понимаешь, что, это не просто утрата, боль и страшная трагедия не только для России, а для всего мира, ведь в один миг погибло несколько миллионов человек, еще больше умерли в течении пары недель. Они не дождались помощи, умерли под завалами московских и питерских многоэтажек, они сгорели от сверх дозы радиации, им не хватило мест в больницах и госпиталях, просто, потому что никто не мог никогда предположить подобного ужаса.
Я был в Крыму в конце ноября 2015 года, молодого аспиранта руководство ВУЗа послало на конференцию, если бы поездка выпала на лето, то поехали бы сами, а в ноябре в Крым желающих особо ехать не было, вот и выпала эта честь мне. Тогда власти соседней страны посчитали, что их бывшие граждане будут сильнее любить «неньку» когда Крым останется без электричества и опоры электросетей на перешейке были взорваны. Но тогда даже близко не было той паники и дезориентации, что происходила сейчас. Тогда крымчане в один миг остались без электричества, мобильной связи, интернета и всех тех благ, что дает ток, бегущий по проводам. Я видел лица улыбающихся людей, которые уничтожали запасы своих холодильников, жаря мясо на самодельных мангалах, во дворах панельных многоэтажек. Они тогда понимали, что это все временное, надо подождать пару месяцев и все наладиться. Сейчас все понимали, что дальше будет только хуже! Помощи ждать неоткуда! Страна разваливается, она слишком большая и разношерстная, чтобы можно было её удержать в единой связке.
Время и место для хладнокровного удара было рассчитано с иезуитской точностью и мастерством. 9 мая 2020 года в Москве и Санкт-Петербурге собрались не только президенты и руководители многих стран мира, сюда же слетелись и все мало-мальски важные чиновники федерального и регионального значения. Очень многие из управленцев и бюрократов сочли своим «священным долгом» по-быстрому отпраздновать на местах празднование 75-летия Победы и примчаться в Москву, чтобы обязательно пройтись шествием в Бессмертном полку.
Одним скорым и быстрым росчерком ядерного взрыва Российская Федерация оказалась обезглавлена. Погибли не только Президент, премьер-министр, а и весь кабинет министров, со всеми замами, вице-премьерами, спикерами, депутатами государственной думы, сенаторами, главами регионов, губернаторами, мэрами многих городов, крупными военоначальниками, чиновниками и прочими управленцами, коих в народе зовут властью.
Некое подобие структуры и системы подчинения сохранили только силовые ведомства, если вся их верхушка погибла полностью, да и среднему звену изрядно досталось, потому что ничто так не греет больших дядь, когда их охраняют не простые сержанты, а исключительно майоры и полковники, коих нагнали со всей страны в обе столицы. Просто так уж сложилось, что во время подобных массовых мероприятий на местах: в каждом городке, селе, районом центре; полицию и федералов выгоняют на усиление, эмчээсовцам сам бог велел в эти дни работать за троих, ну, а воякам надо было обеспечивать проведение парадов и прохождение военной техники, так как у них был четкий приказ: отметить 75-летие Победы в каждой воинской части от Калининграда и до Находки.
Как ни страшно и чудовищно это звучит, но в один миг сбылась мечта провинциальных идиотов, которые полагали, что в России станет лучше жизнь, как только обе столицы, вместе с населением и чиновниками исчезнет с лица земли. Накаркали?! Москвичей и Питерцев больше нет; чиновников, власти, Президента, министров, депутатов и многих тех, кого в России принято винить в плохой жизни — тоже нет. И, что жизнь стала лучше?