Несколько раз возникали короткие стычки с цыганами, доходило до стрельбы, но пока обходилось без жертв. Первого сентября, на блокпосте, прикрывающему дорогу со стороны Кирчей, появилась девушка с бутылкой самогона в руках. Деваха тут же предложила бойцам на блоке, употребить самогон и её, ну, эти дебилы не отказались, о чем через короткое время и пожалели. Самогон оказался травленным, а девка подставой цыган.
Ромалэ решили напасть первыми и поставить жирную точку в противостоянии двух поселков. Бой продолжался несколько часов, цыган мы выбили из Куравлевки, даже ворвались в их село, преследуя отступающих, подожгли несколько машин и домов, и только потом отошли назад. Горячие головы, вроде меня, тут же на общем совете Куравлевки предложили устроить цыганве ночь «длинных ножей», но общественность восприняло мое предложение вяло и неактивно. Желающих воевать не нашлось, меня поддержали только парни из моей команды. После долгих споров и перебранок, большая часть селян решила покинуть Куравлевку и перебраться в места поспокойнее. Воевать не хотели по разным причинам: кто-то боялся преследования со стороны правоохранителей, кто-то, элементарно, не хотел лезть под пули и рисковать своей шкурой, а некоторые, так, вообще, считали, что плохой мир, лучше хорошей войны.
Посоветовавшись в своем тесном кругу, мы со своей командой решили валить из Куравлевки, пусть здесь и было сыто и относительно спокойно, но из восемнадцати людей, что сейчас жили под крышами моего и дядя Толи дома, активных «штыков» было всего десять, остальные, это женский пол и пара ребятишек. И тут, как раз, кстати, к нам «на чай» забрел Степаныч — местный фермер, державший по соседству с Куравлевкой фермерское хозяйство и несколько прудов с рыбой.
— Здорово, Лёха! — поприветствовал меня Степаныч. — Ну, чё сваливать будете или как? — спросил он без обиняков, когда мы вышли с ним на улицу.
— Сваливать, — скривившись ответил я. — Был бы народ помужественней, то повоевали бы малеха, а так, без вариантов.
— А куда сваливать решили?
— Еще не знаю, у Бороды, вроде бабка жила где-то в соседнем районе в небольшой деревушке, может туда, он, рассказывал, что места там живописные.
— Если хотите, то можете ко мне на хутор перебраться. Места всем хватит, хозяйство ты мое видел, работы хватает, но и с жрачкой проблем не будет, да, и от населенных мест, моя фазенда далеко, так, что вирусятня никак до нас не доберётся.
На счет вируса, Степаныч был абсолютно прав, отдаленность поселения и его автономность — на данный момент был чуть ли не самым важным фактором сейчас.
— Ну, раз такое дело, то мы только, за! — обрадовался я. — Пойду ребятам расскажу.
— Подожди, — одернул меня за рукав Степаныч. — У меня есть два условия.
— Какие? — насторожился я.
Ясное дело, что в каждой бочке есть своя ложка дегтя, тут главное, чтобы объем меда все-таки превышал объем дегтя, иначе в противном случае, получается не выгодная сделка.
— Дочку, мою младшую, Зину помнишь?
— Помню.
— Возьмешь её в жены, но только, чтобы по настоящему, чтобы долг мужской исполнял регулярно и на сторону не ходил, и чтобы не был её часто, ну и обоих детишек её признал. Понял? Я следить буду строго, если что не так, сразу всей твоей ватаге, покажу от ворот поворот. Договорились?
— А она сама, против не будет?
— Нет, за это не переживай, вы когда к нам с Толяном в прошлом году на рыбалку приезжали, она тебя сразу приметила, даже фото твое на компьютере у неё есть.
— Фото? — удивился я, пытаясь вспомнить как выглядит дочь Степаныча.
— Ага, где-то там в компьютере, ты с ней переписывался, но только, она не под своим именем была, а под вымышленным. Да, ты не боись, она у меня девка статная, вся в мать пошла, не в меня, за ней все Куравлевские пацаны бегали, да, не свезло дуре, за придурка замуж вышла, тот детишек ей настругал и на зону, «к хозяину» поехал за сбыт наркоты. Дебилу, спокойно не жилось, сладкой жизни захотелось и легких денег. На, глянь, фото! — Степаныч сунул мне под нос смятую фотографию, где он стоит в обнимку с дочерью.
Действительно, Зина пошла не в отца. Степаныч был здоровяк и увалень, с крупными, некрсивыми чертами лица. Его дочь оказалась весьма миловидной молодой женщиной. Не особо, конечно, красавица, но и не уродина. Разок, да попьяне можно. Хотя, если всей команде от этого будет надежное укрытие, крыша над головой, полный стол харчей, то почему бы и нет. В конце концов, я их лидер, и если не мне, то кому жертвовать собой, ради общего блага. Это я сейчас шучу, жертва обещала быть скорее приятной, чем мучительной и больной.
— Да, ты не боись, стерпится слюбится, в бабе главное, чтобы покорная была и хозяйка хорошая, а остальное уже не важно, — продолжал уговаривать меня Степаныч.
— Ну, а второе условие какое? — на всякий случай поинтересовался я.
— Надо цаган добить!
— Чего? — опешил я. — Вот так поворот! И как ты прикажешь нам это условие выполнить?
— Ты на первое условие согласен? — решительно наступил на меня здоровяк.
— Вроде, того, — кивнул я.
— Ну, и ладушки, а как разобраться с цыганами, я и сам знаю, мне нужно будет всего пара человек в помощь, — я увидел впервые, как Степаныч улыбается. Выглядело это страшно!
Степаныч оказался не простым фермером, он у нас в прошлом был военным, по специальности — сапер, прошел обе Чеченские компании, после которых уже решил осесть на земле предков и заняться фермерством. Его жена умерла пару лет назад от рака, старшая дочь жила где-то за границей, вот он и фермерствовал на далеком хуторе, разводя рыбу и выращивая свиней с телятами. В хозяйстве ему помогала младшая дочь Зина, новая жена Мария и пара подсобных работяг из Казахстана, которых Степаныч в свое время помог освободить из рабства в Чечне.
С цыганами решили все просто и незамысловато: Степаныч соорудил из подручных материалов несколько фугасов, их заложили на районе моста через реку Кура, потом пробрались в Кирчи и обстреляли село из гранатомета. Цыгане долго себя ждать не заставили и через час, в составе шести битком набитых ГАЗелей, показались в районе моста через реку. Как только машины втянулись на мост, прогремели несколько взрывов, мост рухнул, похоронив реке наиболее боеспособную часть ромал. Мы в составе двух групп по два человека подошли к Кирчам с разных сторон, и дистанции в полкилометра, расстреляли по несколько пулеметных коробок. Потом через громкоговоритель поставили жесткий ультиматум: в течение часа цыгане отпускают всех рабов, и завтра утром сваливают из нашего района к чертям собачьим! Через полчаса из домой и сараев потянулись одинокие фигуры, бредущие, куда глаза глядят. Опять же с помощью громкоговорителя, освобожденным рабам было предложено организоваться, взять любой понравившийся им транспорт, вещи и все необходимое и валить отсюда подальше. К себе мы их не звали, потому что вокруг уже вовсю бушевала эпидемия вируса, косящего все живое почем зря и надо быть совсем идиотом, чтобы сейчас приглашать к себе в гости левых людей. Оно может не гуманно и бесчеловечно, но своя рубаха ближе к телу, а много жизней, есть, как известно только у кошек.
К утру следующего дня, цыгане покинули Кирчи, перед тем как убраться восвояси они подожгли все постройки в селе. Видимо, хитрые ромалэ хотели прикрыть свой отход стеной дыма и огня. Что ж вполне разумно, вот только из Кирчей шло только две нормальные дороги: одна в Куравлевку, через взорванный мост, а вторая, к федеральной трассе М-2. поскольку первой дорогой они точно не могли поехать, значит, сто один процент, воспользуются второй. В трех километрах от села, дорога спускалась в низину и проходила по дну ложбины зажатой между двух крутых скальных склонов. Когда в эту ложбину втянулась колонна из двадцати машин, прогремели сразу три мощных взрыва, а потом через короткий промежуток еще три взрыва. Взрывная волна прошлась, подобно тарану по дороге, отразилась несколько раз от монолита близких скал и вернулась обратно. Вторая серия взрывов была уже потише, но здесь были не простые фугасы и осколочные мины направленного действия. Пусть, МОНки были самодельные, собранные из газовых баллонов, но сапер, собравший их, знал свое дело туго — ни одна машина не выскочила из огненного мешка.
Когда облако пыли и дыма немного рассеялось, а в огненном смерче перестали взрываться топливные баки автомобилей и запасные канистры с горючкой, стало ясно, что в искореженных консервных автомобильных банках еще есть живые. Слабые голоса и крики о помощи, в том числе детские, вонзились в мой мозг раскаленной спицей. Первым порывом было броситься бежать к дороге, чтобы голыми руками растаскивать раскаленный добела металл, вытаскивая сгорающий заживо детей.
— Погодь! — схватил меня за рукав куртки Степаныч. — Им уже не поможешь!
Я сбросил руку здоровяка со своего плеча и, плюхнувшись на колени, уткнулся лицом в землю, впервые в жизни, я искренне молился. До этого момента даже не знал, что знаю наизусть «Отче наш», а вон как получается, как припрет, так, как-то нужные слова сами лезут из глотки.
— По-другому нельзя было, — тихо бормотал сидевший на корточках, рядом со мной Степаныч. — Они бы обязательно вернулись бы. Может не сразу, а через год или два, но обязательно бы вернулись, чтобы мстить.
— Там были дети, — простонал я.
— Знаю. Дети выросли бы и вернулись, чтобы отомстить.
— Зачем ты меня с собой взял, — на обратном пути спросил я у Степаныча. — Сам бы замечательно справился. Я же толком тебе с зарядами и не помогал.
— Ты половину вины на себя взял, а это и есть самая важная помощь, — немного подумав, ответил сапер.
— Скотина, ты Степаныч.
— Знаю, но когда я умру, я должен быть уверен, что моя дочь и мои внуки в надежных руках.
Спросите, откуда у нас оказались пулеметы и гранатомет? Отвечу! Степаныч оказался запасливым хомяком и на хуторе, у него был знатный арсенал армейского добра, все это было заныканно в схроне под землей. О том, что наш гостеприимный хозяин в былые годы воевал на Кавказе я знал еще от дяди Толи, но на все просьбы рассказать о войне в Чечне, Степаныч отмалчивался или откровенно посылал на хер. Даже его дочь Зина, и та не знала ничего о боевом прошлом отца. Я давно заметил эту особенность у всех, кто участвовал в настоящих боевых действиях — они или вообще не рассказывали о войне, или отделывались общими фразами. А вот если герой пел соловьем, повествуя о своих подвигах и скопище поверженных врагов, то, скорее всего перед вами болтун и пустобрех!