И кстати, ночные кошмары меня не преследовали, да и совесть особо не мучила, через пару дней эпизод с подрывом колонны, как-то сам собой стерся из памяти.
Вот такие вот пироги с котятами.
С тех пор я и моя команда живем на хуторе у Степныча, где, честно говоря, все просто и незамысловато: работаем по очереди на скотном дворе, работаем по очереди в поле и на огороде, работаем по очереди в лесу на заготовке дров и подножного корма на зиму, так же по очереди стоим в карауле и ходим в патруль по округе.
Из одного из таких вояжей Сеня и Артем притащили подранка — мужика в армейском камуфляже «цифра» с двумя огнестрельными ранениями. Из оружия у него был пистолет «Глок» с полупустым магазином, а к руке пристегнут небольшой чемоданчик с кодовым замком. Раненый был без сознания.
— На кой ляд вы его притащили? — встретил я этих придурков закономерным в условиях бушующей эпидемии вопросом.
— Дык, у него же огнестрел! — глупо возразил мне Артем. — Температуру измерили — пониженная! Опять же на руке, чемоданчик интересный, жутко хотелось посмотреть, что, там внутри?
— И чё, опилили бы руку, и притащили бы только чемоданчик, на фига было целиком его сюда тащить? — по-чёрному пошутил я.
Моей шутки не оценили, раненного тут же уволокли в хозяйство Тамары, нашей отрядной медичики, а я побрел к Степанычу, чтобы порешать вопрос, что нам теперь делать с этим неожиданным подарком. Мы с фермером, теперь, вроде как были лидерами нашей небольшой общины. В ходе короткого разговора было решено разойтись в разные стороны и обследовать подступы к хутору. Надо было понять, откуда приплелся подранок и чем нам это может грозить. Очень сильно смущал, этот чертов кейс на его руке. Уж больно штука специфическая, такие украшения просто так не надевают себе на запястья.
Степаныч пошел в ту сторону, где был найден подранок, чтобы пройти путь по его следам, а я двинул немного западнее, в той стороне два дня назад слышали шум вертолета.
За один световой день мне не получилось обернуться, пришлось заночевать в лесу. Хоть на дворе уже стояла поздняя осень и по ночам температура скатывалась в минус, ночевка вышла весьма комфортабельной, у Степаныча было около десятка мест в окрестных лесах, где можно было переждать ночь. Я ночевал в небольшой сторожке, больше похожей на большой деревянный ящик — пара метров шириной, столько же в длину и полтора метра в высоту. Топчан есть, на голову вода не льется, а в тайнике есть раскладная, миниатюрная печка-щепочница. Что еще надо? Пожрать и выпить? Так это я с собой и так взял.
Ничего интересного во время обхода, я так и не увидел, все было тихо и спокойно, места здесь не хоженые, цивилизация из этих мест ушла еще в девяностые и обратно так и не вернулась.
Идя обратно к хутору мысли, были только о сытом ужине и теплой заднице, моей новой жены. С Зинкой мы общий язык нашли быстро, можно сказать с первых минут, уже через час после того, как наша команда переехала на хутор, я её вовсю пользовал в бане. Ничего так, понравилось, бывало, конечно, и лучше, но за неимением гербовой, пишем на простой бумаге, как говорил, или, писал, кто-то из классиков русской бюрократии.
Хозяйкой, она и правда, оказалось хорошей: готовила вкусно, дом содержала в чистоте, да и до секса была охоча, так, что жизнь, можно сказать налаживалась.
Добра мы с собой привезли очень много: несколько тракторов, десяток разномастных автомобилей, приличный запаса топлива, запчастей, шесть блок-контейнеров, набитых всяким хозяйственным инвентарем, вещами, провизией, медикаментами и еще черт знает чем. С этим всем богатством, наша коммуна вполне могла прожить в автономном режиме несколько лет, так что нам никакие вирусы и эпидемии были не страшны. Совать нос во внешний мир, мы как-то не собирались, тем более, что постоянное прослушивание радиоэфира давало понять, что ничего хорошего там не происходит. Страна окончательно валиться в тартарары, чёртов обезьяний грипп распространяется со скоростью курьерского поезда, умерших от него уже даже не нормально не хоронят, а закапывают в общих могилах, предварительно сжигая.
Взялся же на нашу голову, этот хренов мужик в «цифре», с прикованным к руке «чумаданом»!
Скорее всего, на ужин будет запеченная в печи рыба. Степаныч владел двумя ставками запруженными карпами и белым амуром. Рыбные блюда оставляли большую часть нашего рациона. На первое чаще всего была уха, на второе запеченная или тушеная рыба. В мирные, былые времена Степаныч вылавливал рыбу и сдавал её оптом, а поскольку сейчас покупателей в товарных объемах не находилось, поэтому мы и сидели на рыбной диете. Но после полугодичного столования тушенкой с макаронами, рыбная диета никого не напрягала.
Подходя к хутору, первое, что я заметил, это запах горелой резины. Откуда он мог здесь взяться? Никто покрышки жечь не будет, во-первых, они в хозяйстве весьма полезны, а во-вторых, лишних покрышек у нас просто не было. Могли пережигать старую траву или мусор, но не резину? Второе, что привлекло внимание, это мычание коров и блеяние овец. Странно, в это время скотина должна быть на выгоне и постись, дожевывая, остатки растительности. Еще пара недель, повалит снег, и животина будет сидеть в коровниках и овчарнях, поедая сухое сено. Почему они не на выпасе? — задумался я, перекидывая СКС с плеча и меняя направления движения. К хутору решил подойти другим путем, через заросли камышей.
Большой бревенчатый дом пятистенок, поставленный на высокий бетонный цоколь, к нему примыкает веранда, большой сарай, гараж и баня. Дальше два дома поменьше и поставленные друг на друга четыре блок-контейнера. Немного поодаль, за пределами хозяйского двора еще два блок-контенера, большой навес, под которым стоят машины и трактора. Метрах в ста, длинный коровник, три коробки овчарни, конюшня и два ангара, собранные из профнастила. Вот, собственно говоря, и весь хутор Степаныча. Между жилыми постройками и коровниками большая площадка, где обычно бросали свои машины, приезжавшие к Степанычу рыбаки. Сейчас на этой площадке кто-то растянул резиновые шланги для полива, облил их бензином и поджег. Пламя стихло, и резина шлангов едва тлела, источая вверх зловонный, вонючий, черный дым. Шланги были разложены по окружности диметром около десяти метров. Получилось здоровенное выжженное кольцо, хорошо заметное с большой высоты.
Ну и на хрена это сделали? — подумал я, оглядывая хутор в оптику бинокля. Как будто сигнал для посадки вертолета готовят, не хватает только буквы «Н» в середине круга.
Может раненного решили вывести на вертолете? А как его вызвали? По рации? Вполне возможно! Привели в чувство подранка, он оклемался и дал координаты, по которым можно вызвать подмогу, наверное, не за «спасибо», а за какой-нибудь хороший барыш. Вроде все логично…
Хотя, постойте, а зачем шланги жечь? Шланги были новые, в катушках, мы их сами Степанычу и привезли. Опять же, а почему скотина до сих пор в коровниках и судя по тому, как дерет глотки, то не кормлена и не доена.
Я сменил позиции, отойдя немного в сторону, и вновь оглядел хутор и хозяйственные постройки. Двор охраняли три пса, здоровенные алабаи: Машка, Феник и Барон. У собак был отдельный вольер, обнесенный сеткой рабицей. Псы были мертвы, они лежали вповалку по середине вольера, грязно-белая шерсть, почернела от засохшей крови. А вот это уже странно! Даже если предположить, что собаки одним махом заразились бешенством, стали опасны для окружающий и Степаныч решил их застрелить, то трупы бы, сразу же убрали бы, чтобы не травмировать внуков. Своих двух внуков девочку Машу пяти лет и мальчика Сережку, Степаныч любил больше всего на свете и баловал при каждом удобном случае. Предположить, что Степаныч убьет своих псов, я еще мог, но подумать, что он не уберет трупы, подальше от любопытных глаз, я бы никак не мог.
Что же здесь происходит?!
Идти к дому с карабином наперевес глупо, если в доме засада, то меня враз срисуют. Надо наблюдать и ждать!
Долго ждать не пришлось, входная дверь распахнулась и наружу вышел мужчина с «калашом» в руках. Из одежды на нем были джинсы, кроссовки и легкая куртка на голове тело, под курткой угадывались бинты перевязки. Тот самый подранок, которого вчера утром притащили Сеня и Артем.
Оклемался?
А почему с оружием в руках?
В то короткое мгновение, пока входная дверь была открыта, я успел заметить лежавшее на полу тело. Только не все тело целиком, а ступни ног. На одной ступне был тапочек с легкомысленным розовым пушком на носке, вторая была босая, но татуировку на щиколотке, в форме розы, я успел разглядеть, а может, и не успел, а предположил, что она там. Такая же была у Зины на правой щиколотке, и тапочки у неё были с розовым пушком на носке.
Мужик постоял пару секунд на крылечке, несколько раз тревожно зыркнул по сторонам, а потом медленно, тяжело хромая побрел к выжженному кругу. Я убрал бинокль в подсумок и перехватил карабин, вскидывая его к плечу. На СКСе был установлен коллиматорный прицел, красная точка марки легла на корпус мужика. В этот момент, подранок неожиданно остановился, вздрогнул всем телом и неуклюже плюхнулся на землю, пытаясь уйти из зоны обстрела.
Бах! Бах! Бах! — СКС выстрелил три раза, первые две пули ушли мимо, но вот третья, попала в плечо мужику, он вскрикнул, выронил автомат и откатился в противоположную сторону, но, тут же, перекатился обратно, чтобы вновь схватиться за оружие.
Бах! Бах! — приклад карабина толкнул в плечо, пули легли туда, куда указывала красная точка прицела — в голову подранка.
Из дома никто не выбежал, не пришел мужику на помощь. Может он действовал в одиночку? Вполне возможно!
Сменив обойму в карабине на полную, я, опасливо озираясь по сторонам, побежал к дому. Рванул ручку входной двери на себя и тут же влетел внутрь, уходя с открытого квадрата дверного проема. Через распростертое на полу женское тело перескочил прыжком и юркнул в кухню. Посреди просторной комнаты, обмотанный скотчем, сидел на стуле окровавленный Степаныч. Я тут же бросился к нему и освободил рот.