Косой все-таки не стал заморачиваться с раненым пулеметчиком, а может тот и правда был безнадежен, но Пашка его добил одиночным выстрелом, а потом принялся стаскивать с трупа обувь.
Грузовик был на ходу, завелся сразу, я так и оставил его тарахтеть на холостом ходу, дернув ручник. Убитого водителя вытащил на землю с другой стороны и из вредности бросил перед пленницей, а потом из тех же вредных побуждений, ну и плюс, чтобы растормошить её и расположить к допросу, ткнул лицом в окровавленное месиво грудной клетки трупа. Полежит, подышит вонью разодранных внутренностей, глядишь поразговорчивей будет, да и хороших, людей вроде меня перестанет посылать в жопу.
В кузове валялся немецкая автоматическая винтовка HKG3А3, местного, турецкого производства. Калибр 7,62мм, постоянный пластмассовый приклад серо-зеленого цвета и примкнутый магазин на двадцать патронов. Видимо это автомат девки, что сейчас валялась, уткнувшись мордашкой в развороченную грудину трупа. Скорее всего барышня выпала из машины и потеряла автомат.
Я подобрал «немца», повесил его на плечо, а потом приспособил трофейные подсумки с магазинами на поясе. По ощущениям немецкий НК был более весомым аргументом в перестрелке, чем укороченная М-4, во-первых, калибр «злее» — 7,62 у «немца» против 5,56 «пиндоса», а во-вторых, сама по себе автоматическая винтовка казалась массивней и надежней, да и отдаленно она напоминала АК. Опять же к эМке у меня осталось всего два полных магазина. Так, что выбор в пользу HK G3 был очевиден.
— Что тут Иваныч? Пленный? — спросил подбежавший Косой.
Парень тащил на себе трофейные ботинки, связанные за шнурки и перекинутые через плечо.
— Да, пленный, которого, между прочим, ты прозевал во время досмотра машины, если бы эта раззява не потеряла бы автомат, то скорее всего ты бы сейчас уже общался с предками.
— Эта?! — удивленно округлил глаза Пашка.
— Ага, баба, — подтвердил я. — Между прочим она по-русски материться, так, что надо бы её допросить на предмет, оставшийся охраны в вилле, и разберись с пулеметом, надо его перезарядить, — приказал я.
— Сделаю! — как-то уж слишком поспешно и с неприкрытым энтузиазмом отозвался парень. — Ща, только Женеву позову, чтобы сподручней было одновременно допрашивать языка и пулемет снаряжать.
Я проверил бардачок грузовика и отмахнувшись от Косого побежал в сторону пикапа, которого безуспешно пытались завести. Мимо меня пронесся Серега со своим ручником «миними», на бегу он оповестил, что Винт уже распотрошил одного пленника, пикап хрен заведется, а он встает на блокировку подходов, чтобы прикрыть нас. Я пожелал ему удачи и зашагал быстрее.
— Пиздец японцу! — категорично заявил Петрович. — Передний мост намертво заклинило и похоже, сцепление к чертям собачьим порвали.
— Снимайте с него все ценное, грузимся во вторую машину и двигаем к вилле. — приказал я. — Винт, чего у тебя? Интересное что-нибудь есть?
Винт допрашивал пленных, к процессу он подошел творчески, видимо сказывался боевой опыт и специальная подготовка. Пленных было двое, примерно одного возраста парни лет по двадцать. Один лежал на земле с заткнутым кляпом ртом, его тело было окровавлено, а из одежды на нем только трусы, судя по запаху, он еще и обосрался. Второй, сидел на земле, со связанными за спиной руками, выпученными от страха глазами и мокрыми штанами. Степан выбрал следующую тактику допроса: он методично и хладнокровно истязал одного пленника, при этом вопросы задавал второму пленнику. В итоге: один в крови и дерьме, второй цел и невредим, но обоссался и отвечает на все вопросы с энтузиазмом сексота.
— На вилле остались женщины и пара стариков из обслуги. Наш турчонок изобразил нервный срыв, и должен быть где-то тоже там. Хозяин виллы с ближайшей свитой куда-то укатил вчера вечером, когда вернётся неизвестно. Так, что усадьба должна упасть к нам в ладони, как спелый, вызревший плод. Надо только спешить, а то вернётся хозяин со своими нукерами. А тебя чего интересного?
— Машина на ходу, только лобовухи нет, двоих в минус, одного взяли живым. Прикинь, эта баба, молодая, довольно симпатичная, только с татуировками на щеках.
— С какими татуировками? — заинтересовался Винт.
— Письменная какие-то арабские, столбиком на щеках, а что? Её сейчас Косой допрашивает.
— Твою ж мать! — прошипел Степан, вскакивая с корточек. — Где эта девка?
— Вон возле грузовичка, — пожал я плечами, не понимая такой резвой прыти от спецназовца. — Видишь, на земле копошатся, похоже они её решили допросить внутриматочно, — пошутил я.
Возле грузовика творилось форменное непотребство: Женева держал распластанную на земле девушку, а Косой, со спущенными до колен штанами, явно пытался к ней пристроить, но та активно сопротивлялась, чем заметно мешала Пашке. Я на все это безобразие смотрел философски, с одной стороны насилие — это отвратительно и мерзко, а с другой стороны, девка — по сути, взятый в бою трофей, вроде автомата висящего у меня сейчас за спиной, поэтому тут дело такое — из трофейного автомата стреляют, а трофейных девок используют по их прямому назначению. Может НК калибра 7,62, тоже против чтобы из него стреляли, но кто ж его спрашивать будет? Вот и с пленницами та же история: кто их спрашивать будет?
— Стоять! Стоять, бляди, а ну прекратить!!! — гневно выкрикнул Винт и для наглядности несколько раз выстрелил в сторону насильников. — Прекратить я сказал!
Пули взъерошили землю в паре метром от Женевы и Косого, чем тут же обратили внимания на крики Винта. Степан побежал в сторону копошащихся на земле тел, я двинул следом, совершенно не понимая, что тут происходит. Не думал, что Степа Винт, такой поборник нравственности и морали. Или здесь что-то другое?
— Чё не так-то? — злобно скалясь спросил Косой, когда мы с Винтом к ним подбежали. — Вон старшой сказал её допросить, мы и допрашивали, — Пашка кивнул на меня.
— Нормально вы так её допрашивали, — пошутил я, чтобы хоть как-то разрядить напряженную обстановку. — А мужика так же бы допрашивали?
Автомат Косого недвусмысленно был направлен в сторону Винта, Женева тоже стоял недовольный, явно раздосадованный тем, что им пришлось прекратить столь приятный процесс.
— Ты если хотел быть первым, то так бы и сказал, — насупился Витя Женева. — Мы не гордые могли бы и подвинуться в очереди, понимаем же, что командирам всегда первым должны давать.
— Успел засунуть или нет? — осматривая пленницу строго спросил Винт у Косого. — Только правду отвечай?
— Нет не успел, и очень этим фактом не доволен! — огрызнулся Пашка. — Да, что за дела Степан? С какого хуя ты так о ней печешься? Она тебе, что родственница?
— Вы два дебила! — категорично заявил Степан. — Эта девчонка стоит не меньше тысячи золотых монет, а может все пять тысяч. Причем она ценна только пока девственница и как-только ты бы попортил её, то её ценность тут же бы утратилась, а она бы на невольничьем рынке была оценена, как обычная шалава. Так, что ты только чуть было не спустил в презерватив косарь золотом.
— С какого фига? — потрясенно прошептал Косой. — Эта чё за баба такая? А она точно девственница?
— Думаю, да, но проверять не советую, не дай бог попортим. Видишь вот эти татуировки, в переводе с арабского, здесь написано — «революционные монахини», еще они известны, как «Амазонки» или «Зеленые монахини». Был такой мужик Муаммар Каддафи, по совместительству лидер Ливии. Вот у него и был батальон личных охраниц, состоящих из смазливых бабенок, прошедших специальную подготовку. — рассказывая, Винт из фляги поливал девушке на лицо, приводя её в чувства. — Правда, ему это не сильно помогло, в 2011 году его захватили при попытки уйти из осажденного Сирта и зверски убили.
— Что-то не сходиться, — усомнился я в словах Винта. — Если Каддафи убили двенадцать лет назад, то сколько этой пленнице лет? На вид ей не больше двадцати.
— Все верно, она к Амазонкам Каддафи не имеет никакого отношения, просто на Ближнем Востоке есть пару мест, где практикуют торговлю вот таким вот специфичным товаром, — Степан кивнул на пленницу. — Есть специальные школы-тюрьмы, в которых обучают молоденьких девушек охранному ремеслу, а потом их продают состоятельным дядькам. Одно из главных условий — охраница должна быть девственницей. Я не знаю, насколько серьезная у них боевая подготовка и действительно ли они могут выполнять функции телохранителей, но стоят такие барышни на невольничьих рынках очень и очень дорого. Так, что с этой минуты, относиться к ней, как мешку с золотыми монетами, холить её и лелеять! Всем понятно?
— Ну, хоть один адекватный человек попался, — едва шевеля разбитыми губами, прошептала пленница, — руки развяжите.
— Ага, щаззз! — огорошил её Винт. — Смотрите в оба, чтобы не сбежала, если все удачно сложиться обменяем её на Виту! Ну, что грузимся в машину и айда громить турецких богатеев, — нарочито весело прокричал Степан.
Выпотрошив все ценное из сломанного пикапа и добив истерзанного языка, забрались в кузов грузовика. Наша дружная команда покатила в сторону турецкой виллы. За рулем сидел Петрович, рядом с ним, выстави ствол ручника через разбитую лобовуху Серега. Остальные, включая двух связанных пленных расположились в кузове. Набились как шпроты в банку, тесно и дружно, чтобы во время стремительной поездки не поваливаться за низкие борта, держались друг за дружку. Подъезжая к вилле, с испугом подумал, что сейчас достаточно одной длинной пулеметной очереди, чтобы всех нас отправить на встречу к праотцам.
Метров за пятьдесят спешились и рассыпавшись цепью ломанулись к забору виллы, грузовик заложив вираж, рванул к воротам, Серега с ручником остался стоять на невысоком пригорке, прикрывая наш рывок пулеметом. На бегу я вжимал голову в плече, горбился и всячески старался сделаться как можно незаметнее и меньше. Так и виделось, что сейчас мой силуэт ловит в прицел автоматической винтовки или пулемета бородатый турок, при этом гадина щериться и довольно скалиться. И вот его палец выбирает слабину спускового крючка и…