Сайед обнаружил Самира у другого конца заграждения наверху здания, в месте, наиболее защищенном от неприятеля, засевшего на противоположной стороне улицы. Самир протянул Сайеду спутниковый телефон, выданный ему женоподобным заместителем Иванова перед тем, как Сайед улетел из Москвы.
– Алло, – сказал он, поднеся его к уху.
– Друг мой, как идут дела?
Сайед нахмурился, узнав голос Иванова, который, как ему показалось, был в сильном подпитии, хотя до вечера оставалось еще довольно много времени.
– Прекрасно, – ответил Сайед и быстро выглянул за угол.
Солнце отразилось от чего-то на другой стороне улицы, и у Сайеда возникло жуткое ощущение, что это прицел снайперской винтовки.
– Как ваш чудесный город?
Сайед отодвинул телефон от уха и скептически на него посмотрел. С Ивановым что-то было не так. Сайед знал, что он ненавидит Бейрут. Вздохнув, сириец снова поднес телефон к уху.
– В настоящий момент немного напряженно, но ничего такого, с чем я не могу справиться.
– А что случилось?
– Захват территории одной из вооруженных групп. В результате возник небольшой конфликт.
– Твои друзья-мусульмане?
– Нет, – ответил Сайед, разозлившись на намек, прозвучавший в словах Иванова. В особенности на то, что мусульмане больше всего на свете любят убивать друг друга и перестают это делать, только когда переключаются на евреев, индусов или христиан. – Марониты.
– А… собачьи клещи Ближнего Востока. Мне кажется, вы уже тысячу лет пытаетесь их уничтожить.
– Что вы хотите?
– Моя посылка… – не слишком внятно ответил Иванов. – Она готова? Ты ведь не решил вступить в переговоры с иранцами?
– Я выполняю условия нашей сделки. Когда вы заберете посылку? Насколько я понимаю, вы по-прежнему намерены отправить сюда своего человека?
– Да… хотя я размышляю о том, не приехать ли самому. – Русский надолго замолчал, а потом добавил: – Ты же предлагал… не так ли?
– О! – выдохнул Сайед, удивленный тем, что Иванов решил принять его неискреннее приглашение посетить Бейрут. – Конечно.
– Прекрасно. Я прилечу через три дня. Возможно, раньше.
– Великолепно, – соврал Сайед. – Я все подготовлю. А сейчас мне нужно идти. У меня тут кое-какие срочные дела. Прошу вас, звоните, если вам еще что-нибудь понадобится.
Сайед нажал на красную кнопку и отключил связь. Затем окинул взглядом печальный пейзаж с обгоревшими и разрушенными домами и подумал о том, что не имеет ни малейшего представления, как станет принимать в этой куче мусора столь важного гостя, как Иванов.
Повернувшись, чтобы спуститься по лестнице, он столкнулся лицом к лицу с Имадом Мугнией, вторым лидером «Исламского джихада». Мугния, известный своим взрывным нравом, выглядел так, будто был готов кого-нибудь прикончить.
– Имад, что случилось? – спросил Сайед.
Мугния оглянулся назад, на лестницу, и знаком показал двоим телохранителям, чтобы те отошли и дали ему возможность поговорить с Сайедом наедине.
– Кто это был? – спросил он. – Я слышал разговор.
– Иванов.
– Что он хотел?
– Думаю, оскорбить меня, но я не заглотил наживку.
– Что-то еще?
– Он собирался прислать сюда кого-то из своих людей, чтобы забрать шпиона, но передумал и намерен прилететь сам.
– Он просто взял и передумал… прямо сейчас?
– Да, – подтвердил Сайед, пытаясь понять, почему Мугния задает такие вопросы. – А что?
Имад снова оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что его никто не услышит, и хриплым голосом проговорил:
– Мои банковские счета… в Швейцарии… все они пусты.
– В каком смысле пусты?
– Они опустели… все пропало… там ничего нет.
Сайед не сомневался, что произошла какая-то ошибка.
– Это невозможно.
– Я три раза проверил. И речь не только о двух счетах «Исламского джихада». На моих личных счетах, с которыми ты мне помогал, тоже больше ничего нет. – В его голосе появились обвинительные нотки.
– Такого просто не может быть. Наверняка произошла ошибка. Ты звонил в Гамбург?
Мугния кивнул.
– Мой кузен сегодня предпринял шесть попыток.
– Он сумел дозвониться до Дорфмана?
– Герр Дорфман мертв, – покачав головой, ответил Имад.
– Мертв?!
– Вчера ночью его убили в собственном доме.
Сайед почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Именно он предложил кандидатуру Дорфмана Мугнии и остальным.
– Ты единственный из нас знал банкира. Ты уверенно заявил, что мы не пожалеем, воспользовавшись его помощью.
Сайед прекрасно понял, к чему он ведет. Им требовалось обвинить кого-то в том, что произошло, и он был самой удобной мишенью.
– Ты уверен, что он мертв?
– Настолько, насколько это возможно отсюда.
Сайеду совсем не понравилось, как на него смотрел глава «Исламского джихада».
– Обещаю тебе, мы разберемся. И даю слово, я не имею к тому, что произошло, никакого отношения. Идем со мной, – сказал Сайед, решив поскорее убраться с крыши на случай, если Мугнии вдруг взбредет в голову сбросить его вниз. – Давай сходим в мой банк здесь, в городе. Я уверен, что произошла ошибка. Я тоже имел дело с Дорфманом.
– Ну-ка, скажи мне еще раз… откуда ты знаешь Дорфмана?
Сайед, который уже добрался до первой площадки, вдруг резко остановился и посмотрел на Мугнию.
– Меня познакомил с ним Иванов шесть лет назад.
– И он только что звонил тебе, но ничего не сказал про Дорфмана?
– Ни слова.
– Проклятые русские… вечно они строят козни.
Глава 37
Цюрих, Швейцария
Рэпп и Ричардс пропустили бо́льшую часть веселья. Из-за разницы во времени и недосыпа в течение предыдущих нескольких дней оба приняли предложение Ольмайера и отправились в отведенные им комнаты. У Митча сил осталось лишь на то, чтобы снять костюм и отбросить покрывало с кровати; он не стал чистить зубы, даже не задвинул шторы, рухнул лицом вниз на громадную кровать и тут же уснул. Иногда у него такое получалось: он ложился на живот, закрывал глаза – и «спокойной ночи, Айрин». Единственная проблема появлялась, когда он просыпался. Если Митч спал лицом вниз, у него пересыхало в носу и наливались кровью глаза.
Лежа на руках и прижимая их животом к постели, он открыл один глаз, и первая мысль, появившаяся у него в голове, звучала так: «инь или ян, жизнь или смерть». Ему стало интересно, нормально ли так много думать о подобных вещах, или, может, стоит поговорить с Льюисом, когда тот вернется домой. Конечно, если вернется. Рэпп улыбнулся. Он не имел ни малейшего понятия, почему его развеселила идея, что кто-то может его убить, но она показалась ему забавной. Вероятно, поскольку существовал серьезный шанс, что тот, кто попытается с ним разобраться, просто не знает, с кем захочет связаться. Рэпп не обсуждал это ни с кем, даже с Льюисом или Кеннеди, но он прекрасно справлялся со своей работой и становился все лучше.
В свои двадцать три года он уже близко познакомился со смертью. Сначала его отец, потом Мэри… теперь же, меньше недели назад, он посмотрел в глаза человека и спустил курок. И, когда жизнь начала покидать его тело, ничего не почувствовал. По крайней мере, не испытал вины, печали или страха. Как будто на него снизошло невероятное спокойствие. И такое странное нападение на дом Дорфмана вчера вечером… Когда Митч согласился работать с Кеннеди, он не предполагал, что ему придется делать подобные вещи. Убить человека так, как он убил Шарифа, Рэпп мечтал тысячи раз. Но о том, что они сделали с Дорфманом, – никогда. Ни разу его буйное воображение не рисовало ему картин, где он держал в руках любимого пуделя человека, которого застрелили в голову.
Неожиданно и совершенно бессознательно Рэпп вскочил с кровати и принялся делать отжимания, размышляя о старой поговорке: «Если ты не занят тем, что живешь, ты умер». Он сделал пятьдесят отжиманий, решил, что ему требуется пробежка, и достал спортивный костюм. Часы показывали четыре тридцать семь дня. Его кроссовки для бега были совершенно новыми, поскольку старые он выбросил в мусорное ведро в Стамбуле. Митч решил, что в таком большом доме обязательно должен быть спортивный зал, – и не ошибся. Видимо, кто-то из прислуги услышал, как он спускается по лестнице, встретил Рэппа в прихожей и проводил назад, вверх по лестнице, потом по коридору, мимо его комнаты в дальнее крыло дома. В зале были окна на трех стенах, «бегущая дорожка», велотренажер, гребной и универсальный тренажеры, а также несколько гантелей.
Рэпп встал на дорожку, выбрал горный маршрут и нажал на кнопку «старт». В течение следующих тридцати минут дорожка поднималась и опускалась, и все это время Митч удерживал темп одна миля за шесть минут. Когда на дисплее появилось сообщение, что он пробежал пять миль, Рэпп нажал на красную кнопку и спрыгнул на пол, тяжело дыша и чувствуя, как пот заливает лицо. У него даже не осталось сил для заминки. Когда Митч стоял, согнувшись и уперев руки в колени, он на мгновение подумал, что его сейчас вырвет. Именно в этот момент она вошла в зал. Рэпп выпрямился, поморщился и попытался сделать полноценный вдох.
– Вот вы где, – сказала она на безупречном английском. – А я вас всюду ищу.
Рэпп не сумел скрыть удивления, увидев перед собой самую красивую женщину из всех, кого ему доводилось встречать в жизни, – и, оказывается, она его искала. Все еще не отдышавшись, он попытался заговорить, но не смог, почувствовав новый приступ тошноты, и тут же подумал, что нужно поскорее открыть одно из окон, иначе его вырвет прямо в присутствии красавицы. Он поднял вверх палец и пробормотал:
– Извините.
Рэпп распахнул окно, вдохнул свежего прохладного воздуха, и тошнота начала отступать.
– Извините, – повторил он, обернувшись. – Я немного не в форме.
Светловолосая красавица положила руку на бедро и окинула его оценивающим взглядом.
– А мне ваша форма нравится.
Рэпп нервно рассмеялся и, не зная, что сказать, ответил:
– Вы выглядите потрясающе… тоже, я хотел сказать… вам совсем не нужны физические упражнения… вот что я хотел сказать.