Большая дверь из деревянных панелей слева от Рэппа открылась со щелчком, и вошел Ольмайер, который тепло улыбнулся гостям. Он поднял вверх один из тонких пальцев, безмолвно показывая Митчу, чтобы тот следовал за ним. Рэпп взглянул на Харли – на случай, если тому нужно что-то обсудить, – но Стэн продолжал слушать телефон, поэтому Митч пошел за Ольмайером в маленький кабинет без окон.
Эта комната чем-то неуловимо отличалась от большой библиотеки, словно не имела к ней отношения. Когда Ольмайер закрыл дверь, раздался щелчок, а потом наступила полная тишина, которую нарушало лишь едва различимое гудение компьютера. Рэпп услышал звук собственного дыхания – и в следующее мгновение сообразил, что в комнате звуконепроницаемые стены. Пол был приподнят на несколько дюймов, стены и потолок являлись единым целым и были затянуты особой тканью. За столом с тройными экранами находилось несколько черно-белых мониторов системы безопасности – три друг над другом и пять в одну линию. Перед письменным столом стояли маленький, примерно сорок восемь дюймов в поперечнике, стол для переговоров и четыре простых деревянных стула. Маленький кабинет так резко контрастировал с остальным домом, что Рэпп не мог не обратить на это внимания.
Ольмайер заметил его интерес и сказал:
– В моем деле приходится принимать серьезные меры безопасности.
Он выдвинул один из стульев, предложил Рэппу сесть, взял со стола папку, которую положил на маленький столик, и проговорил:
– Я восхищаюсь тем, что вы делаете. Вы выбрали для себя не самую легкую жизнь.
Митч сдержанно кивнул, но ничего не ответил.
– Вы не жалеете о своем решении?
– Нет, – без малейших колебаний ответил Рэпп.
– У вас нет проблем со сном… или сожалений?
– Я мало сплю.
Ольмайер улыбнулся и почесал ямочку на подбородке.
– Люди вашего типа редко спят много.
– Моего типа?
– Да. Охотники. Это заложено в вашем генетическом коде. На самом деле данное качество есть у всех, только оно дремлет вот уже тысячи лет. А во многих его осталось так мало, что пользы им от него никакой. Они проводят дни на сидячей работе, которая не бросает им никаких вызовов – ни физических, ни умственных. У них нет ваших способностей и, разумеется, вашего напора и энергии.
Рэпп подумал, что в словах немца довольно много правды, просто он никогда не размышлял о подобных вещах.
– У меня здесь кое-какие документы, – сказал Ольмайер и постучал пальцем по папке. – Стэну про них известно, но он не хочет знать деталей.
– Деталей? – Митчу стало интересно, что опять задумал Харли.
– У вас очень опасная работа. Вы являетесь маленьким суденышком в гавани, забитой огромными супертанкерами. Иногда они налетают друг на друга, почти не причиняя себе вреда, но для вас их столкновения означают смерть. – Он сжал ладони, чтобы показать, как погибнет лодочка Рэппа. – В вашем деле требуется особая страховка, и знаете почему?
Митч мог бы высказать предположение, но понял, что Ольмайер предпочитает сам вести разговор.
– На самом деле нет.
– Потому что супертанкерам нет до вас никакого дела. Они погорюют о вашем невезении, но быстро утешатся. Танкер, эго капитана – гораздо важнее вас. Если хотите, считайте это кораблем государства. Вы молоды и, если вам повезет, сможете продолжать заниматься своим делом еще несколько десятилетий. Те, кто отдают вам приказы, придут и уйдут, политические ветры поменяют направление столько раз, что вы собьетесь со счета, и рано или поздно кто-нибудь в вашем правительстве начнет думать о вас как о проблеме. А те, кто управляет кораблями государства, не любят сложных ситуаций, и если для собственного спокойствия им придется потопить одну маленькую лодочку… они не станут ее жалеть.
У Рэппа возникло неприятное чувство, он посмотрел на папку и сказал:
– Что вы имеете в виду?
– Это ваша страховка. – Ольмайер открыл папку, и Митч увидел, что к первому листу прикреплен швейцарский паспорт. – Стэн заверил меня, что вы безупречно говорите по-французски.
Рэпп кивнул.
– А как ваш итальянский, немецкий и арабский?
– Я неплохо говорю на итальянском, немецкий почти не знаю, зато арабский – вполне прилично.
Ольмайер кивнул. Ответ Рэппа полностью совпадал с тем, что сказал ему Харли.
– Я подготовил для вас три отдельные легенды. Швейцарскую… – Он достал документы из папки и следом за ними еще два набора. – Французскую и итальянскую. Вам нужно запомнить все, что содержится в этих папках, – и, главное, в течение следующих нескольких недель съездить в Париж и Милан.
– Зачем?
– Теперь вам принадлежит сейфовая ячейка в каждом из этих городов и еще одна в Цюрихе, но о ней я позабочусь сам. Вам нужно положить в ячейки кое-какие предметы. То, что поможет вам выжить, если потребуется залечь на дно, – кажется, так говорят.
Рэпп нахмурился.
– Стэн знает?
– Это его идея. И моя. Мы сделали то же самое и для него много лет назад. – Он подтолкнул к Рэппу листок бумаги с тремя именами. Первые два были французскими, третье – итальянским. – Попрактикуйтесь подписываться каждым, прежде чем я попрошу вас поставить ваше новое имя на карточке образцов подписи.
Рэпп взял ручку и начал выводить на листке имя «Поль Жирар».
– Почему Стэн этим не занимается?
– Он не хочет знать деталей.
– Почему?
– Потому что каждому человеку вашей профессии необходимо иметь собственные секреты.
– Даже от своего босса и правительства?
– Особенно от босса и правительства.
Митч спрашивал себя, как ему удастся держать в памяти столько разных имен. Харли уже дал ему два – и вот появилось еще три. Он немного попрактиковался с другими именами и подписал карточки.
– В каждой ячейке, – продолжал Ольмайер, – будут лежать двадцать тысяч долларов наличными, документы – такие как свидетельство о рождении, на случай если вы потеряете паспорт, – а также кредитные карточки и водительское удостоверение на соответствующее имя. Как я уже сказал, нужно будет положить в ячейки определенные вещи, но об этом вам следует поговорить со Стэном. Кроме того, здесь, в Швейцарии, имеется счет на предъявителя, которым я буду управлять.
– Счет на предъявителя, – повторил Рэпп, не в силах скрыть изумления.
– Да. Об этом попросил Стэн. А еще он сказал, что рассчитывает на мое благоразумие в вопросах управления деньгами.
Митчу очень хотелось спросить о размерах счета, но вместо этого он сказал:
– Могу я задать вам личный вопрос?
Ольмайер кивнул и улыбнулся, как будто знал, о чем собирается спросить Рэпп.
– Почему вы делаете… помогаете нам?
– Мы обсудим это сегодня за ужином; но если коротко, я верю в свободу.
– Свобода, – проговорил Рэпп, на мгновение мысленно повторив это слово. – Довольно невнятное понятие.
– На самом деле нет. Но, если это поможет вам понять, что мною движет, вам следует знать, что я вырос в Восточной Германии и видел, что в действительности собой представляют Советы.
В памяти Рэппа всплыли черно-белые картины ужасов из документального сериала «Мир в войне», который он видел в детстве.
– Значит, вы ненавидите русских.
Ольмайер коротко рассмеялся.
– Скажем так, я верю в хороших и плохих людей, – ответил он.
Глава 40
Гамбург, Германия
К середине дня они выяснили, что Дорфман мертв, и эта новость привела Иванова в ярость. Он бушевал целых пять минут, кричал, что никогда ему не доверял, и Швец мысленно задал себе вопрос, почему тогда он позволил человеку, которому не верил, управлять такой огромной суммой денег. Потом Иванов, чья работа и натура предполагали паранойю, выдал около дюжины теорий заговора за столько же минут. Он был уверен, что Дорфман напился и открыл их тайну неправильному человеку, а тот решил прикончить Дорфмана и забрать деньги себе. С другой стороны, там была сложная система безопасности, значит, преступники обладали серьезными возможностями.
У Иванова имелся длинный список врагов, и он начал их перечислять. Например, кубинский генерал, которого он пять лет назад обманул, нарушив соглашение об обмене информацией. Как генерал вписывался в картину, Швец не понимал, но он сам попросил озвучить список возможных подозреваемых, так что ему оставалось слушать, позволив Иванову извлекать нужные сведения из пропитанных водкой мозгов. Еще был немецкий промышленник – его Иванов обчистил, оставив без денег год назад. Финансовый магнат-испанец, огромное количество евреев и большевиков, уже много лет мечтавших до него добраться… Ничто из того, что услышал Швец, не показалось ему полезным, но, с другой стороны, кто знает?
Швец взял собранную информацию и сел в самолет компании «Люфтганза», летевший в Гамбург. Перед отлетом он позвонил их человеку в консульстве и попросил его задействовать свои связи в местной полиции, чтобы получить отчет с места преступления. Когда он прибыл в Гамбург в пять тридцать шесть вечера, Петров уже ждал его с отчетом в руках. Швец уже встречался с Петровым, но коротко и несколько лет назад. После обмена любезностями Швец попросил отвезти его в банк, сел на пассажирское место и принялся читать отчет. Дорфману вонзили нож в бедро и застрелили единственным выстрелом в голову. Его жену нашли в подвале связанной, с кляпом во рту. Она рассказала, что двое мужчин в масках вошли в дом примерно в десять вечера; она не слышала, чтобы они разговаривали, и не смогла их описать, только сообщила полиции, что они были примерно одного роста.
Собаки нисколько не пострадали, что было само по себе странно. Одну заперли в подвале вместе с женой Дорфмана, другую нашли на первом этаже, где та бродила по комнатам. В какой-то момент псина наступила в лужу крови возле головы Дорфмана и стала оставлять на полу кровавые следы. Признаков взлома полиция не обнаружила, и никто из соседей ничего не видел. Швец посчитал любопытным тот факт, что преступники не тронули ни жену, ни собак. Это, скорее всего, отметало причастность к убийству фракций в Москве, соперничавших с Ивановым, хотя если б они спросили Швеца, он посоветовал бы им поступить именно так, чтобы сбить Иванова с толку. Кроме того, Швец пришел к выводу, что они имеют дело с профессионалами.