— Я — алар, — сказал Хурта. — Города всегда воевали с нами. Испокон века пастбища противостоят стенам. Независимо от того на чьей стороне я окажусь, и против кого будет направлен мой меч, он будет бить наших врагов.
— Я тоже своего рода наемник, — заметил я, — но, обычно я выбирал свои мотивы с большей тщательностью, опираясь на правду.
— И так должен поступать каждый, — согласился Хурта, — если он хочет улучшить свою судьбу.
Я с интересом посмотрел на него.
— Правда, — сказал Хурта, — если Вас интересует именно это, то мне она кажется очень трудной для понимания. Я не уверен, существуют ли такие вещи вообще. По крайней мере, я никогда не испытывал, не видел, не ощущал правду. Если она действительно существует, то мне кажется вероятным, что она была бы своей для каждой из сторон, как солнечный свет или воздух. Думаю, ни одна война не вспыхнула бы, если бы обе стороны, по той или иной причине, не были искренне уверены в своей полной правоте. Ну а раз уж, обе стороны всегда правы, остается только бороться каждому за свою правду. Ну, а если это имеет место, почему мужчине нельзя получить плату за возможный риск, который он берет на себя, участвуя в отстаивании правды той или иной стороны?
— А Ты когда-нибудь пробовал на вкус, или видели, или ощущал честь? — поинтересовался я.
— Да, — кивнул Хурта. — Я пробовал честь, и видел ее, и чувствовал ее, но это, не то же самое, что пробовать на вкус хлеб, или видеть скалу, или чувствовать женщину. Это другое.
— Возможно, то же самое и с правдой, — предположил я.
— Возможно, — пожал плечами Хурта. — Но этот вопрос кажется очень сложным и неоднозначным для меня.
— Мне он кажется таким же, — признал я. — Я сам часто удивляюсь, почему столь многим другим это кажется настолько простым.
— Это точно, — вздохнул Хурта.
— Впрочем, возможно, они просто одаренней нас, в поисках правды, — предположил я.
— Возможно, — протянул Хурта, — но почему, тогда, среди них возникают такие непримиримые разногласия?
— Не знаю, — признал я.
В этот момент принесли кольца, тяжелые серебряные и золотые кольца, достаточно большие для запястья или плеча, и Генсэрикс распределил их между своим высоким соратниками. Потом, из того же самого сундука, он раздал монеты остальным. Даже мне достался серебряный тарск. Как оказалось, у аларов хватало богатств. Кстати тарск был отчеканен в Тэлнусе. Еще одна маленькая монетка в копилку доказательств возможных связи между движением армий Коса и появлением фургонов аларов на Генезианской дороге.
— А много ли в городах таких женщин, как она? — полюбопытствовал Хурта, кивая на Фэйку.
— Тысячи, — заверил я его.
— Пожалуй, нам стоит изучить приемы осады, — улыбнулся Хурта.
При этих словах Фэйка немного отпрянула и сжалась.
— Таких женщин можно задешево купить в любом городе, — пояснил я, — на невольничьих рынках, на открытых торгах в домах работорговцев, или просто с рук, у частных рабовладельцев. Уверен, Вы могли бы иметь таких же среди своих фургонов, стоит только захотеть. Достаточно только намекнуть и к Вашему лагерю пригонят целые караваны невольниц, чтобы Вы могли осмотреть их, попробовать и приобрести понравившихся. Не вижу проблемы в вопросе.
Интересно, но я не заметил рабынь среди фургонов. Это совершенно отличалось от Народов Фургонов с далекого юга. Там красивые рабыни, в возмутительно открытых чатках и курлах, кальмаках и курах, с крошечными кольцами в носах, попадались среди фургонов на каждом шагу.
— Насколько я помню, Ты упоминал, что среди тех, кто иногда приходил к Вашим фургонам, были и работорговцы, — заметил я.
— Да, — кивнул Хурта, — но обычно затем, чтобы скупать наших пленниц, захваченных во время набегов или войн.
— Но почему же так мало рабынь среди Ваших фургонов? — поинтересовался я.
— Наши свободные женщины убивают их, — развел руками Хурта.
Фэйка задохнулась от ужаса, а я подумал что, возможно, будет разумнее убираться отсюда подобру-поздорову, и чем скорее, тем лучше. Моя рабыня была красоткой, причем чрезвычайно сексуально возбуждающей, иногда почти невыносимо для мужчин. У меня не было никакого желания рисковать своей собственностью в этом месте. Она точно была тем видом женщины, который, в ее беспомощности и ошейнике, в ее уязвимости и короткой тунике, вызывает ревнивую ненависть, иногда почти на грани безумии, в свободных женщинах, особенно невзрачных и сексуально неудовлетворенных.
— Ой! — вскрикнула Фэйка.
Это тот, кого звали Соратом сомкнул свою руку на ее плече. Хватка у него была стальная. О природе его намерений трудно было не догадаться. Он явно положил глаз на мою рабыню.
— Стоять, — спокойно произнес я, уже захватывая его руку своей.
— Стоять? — удивленно переспросил парень.
— Вот именно, — сказал я. — Стоять.
— Ты не алар, — усмехнулся он. — Так что, я возьму ее.
— Нет, — заявил я.
— Это — наш лагерь, — взмутился Сорат.
— А это — моя рабыня, — спокойно ответил я.
— Дай ее мне, — потребовал парень. — И я верну ее Тебе еще более счастливой, и всего с несколькими синяками.
— Нет, — стоял я на своем.
— В лагере я делаю все, что мне захочется, — грозно заявил он.
— Признаться, я сомневаюсь, что это всегда имеет место, — заметил я.
Он в бешенстве вскочил на ноги. Я спокойно поднялся вслед за ним. Он был немного ниже меня ростом, но был чрезвычайно широким в плечах и сильным. Весьма обычное телосложение среди народа аларов.
— Ты брал нашу еду, — напомнил Сорат.
— И я был рад сделать это, — ответил я. — Благодарю.
— Ты — гость здесь, — сказал Сорат.
— И ожидаю получать достойные уважение и гостеприимство, — заметил я.
— Да пусть он возьмет ее на несколько енов, — миролюбиво предложил Хурта.
— Он не спросил меня, — пояснил я.
— Ну так, пусть спросит, — предложил Сорату один из парней.
— Он не знает топора, — заметил Хурта. — И он не из фургонов.
— Ну так, пусть решат топоры! — проревел Сорат.
— Превосходно, пусть будут топоры, — согласился я.
Искусству боя на топорах я обучался в Торвальдслэнде. У меня не было ни малейшего сомнения, что тамошние ярлы во владении топором могли бы дать фору любому народу.
— Только пусть это будут не топоры, я рукояти от них, — решил Генсэрикс.
Признаться, это предложение меня несколько удивило, но я мог только приветствовать его. Это казалось славным и щедрым жестом со стороны Генсэрикса. Подозреваю, не каждый вождь аларов будет настолько внимательным. Этим способом худшее что, вероятно, ожидает проигравшего, это то, что разобьют голову. Мужчины у костра поворчали, но согласились с предложением вождя. Они все казались мне довольно славными парнями. Сорат, кстати, что меня весьма порадовало, тоже кивнул. Очевидно у него, по крайней мере, после того как прошел первый гнев, и сознание протрезвело, более не возникало никакого особого желания убить меня. Скорее всего, он был бы удовлетворен, если бы избил меня до потери сознания. В этом случае, по утру, я бы очнулся голым, привязанным к столбу вне кольца фургонов. Возможно, когда мои добрые хозяева решат откочевать на новое место, через несколько дней, которые я потратил бы на размышления о своей неблагодарности, живя на воде, что наливали бы в лунку подле меня, и на овощах, брошенных мне как тарску, меня бы освободили, и даже вернули бы мне хорошо использованную Фэйку, вероятно с новым клеймом народа аларов на ее коже, чтобы я мог вспоминать, время от времени, об этом инциденте.
Наконец принесли две длинных тяжелых рукояти, и вручили мне одну из них. Ну что ж, вес и баланс были превосходные.
— Остерегайся, друг, — предупредил Хурта. — Сорат хорошо владеет топором.
— Спасибо, — поблагодарил я.
Рядом всхлипнула Фэйка.
— А Ты, приготовься к своему будущему, — посоветовал я женщине.
— Господин? — озадаченно переспросила она.
— Женщину надо держать? — уточнил один из аларов.
— В этом нет необходимость, — ответил я, и приказал: — Стой здесь, Фэйка
— Да, Господин, — всхлипнула она.
Теперь рабыня не сдвинется со своего места, и будет стоять там на коленях, пока свободный человек не разрешит ей двинуться.
Сорат демонстративно поплевал на руки и, ухватившись за рукоять, пару раз взмахнул ей, со свистов взрезав воздух. Я вышел на открытое место чуть в стороне от костра, оставляя его за спиной.
— Видишь? — донесся до меня голос одного из мужчин. — Он занимает позицию с огнем за его спиной.
Кое-кто из остальных одобрительно кивнул, по-видимому, также отметив это.
Воины предпочитают оставлять солнце и ветер за своей спиной, конечно когда это возможно. Яркий свет солнца, даже если он не ослепляет, все же довольно утомителен, особенно если сражение затягивается не на один ан. Преимущества от ветра в спину также очевидны. Это и увеличение дальности полета и убойной силы стрел, это и дополнительный импульс в атаке, и пыль с песком летят в глаза врага, а не в твои собственные.
Размахнувшись, как колуном, Сорат изо всех сил нанес удар сверху вниз своим топорищем, который я умело заблокировал. Его удар был слишком простым, слишком очевидным, как если бы он собирался просто смести меня своей силой или, возможно сломать мою рукоять, но в любом случае, успеха он не имел. Мой противник отступил, присматриваясь ко мне уже внимательнее.
— Уверен, что на алара Ты не стал бы нападать подобным образом, — заметил я.
Для него уже должно бы стать ясным, что после блока я воздержался от очевидного контрудара своим топорищем снизу вверх по его шее. Таким ударом, по крайней мере, топором Торвальдслэнда я бы просто снес ему голову.
— Ты уверен, Незнакомец? — сказал насмешливый женский голос.
Я немного отстранился, чувствуя, что на какое-то мгновенное между Соратом и мной наступило перемирие, но все же не выпуская его из виду. Парень не смог бы начать движение, не будучи мной обнаружен.