— Яртэль, — представила женщина, ткнув плетью в одну из девушек, чувственную коротконогую блондинку с кожей цвета слоновой кости, которая тут же послушно придвинулась ближе ко мне не переставая извиваться в танце.
Пожалуй, стоит упомянуть, что есть одно существенное различие между сексуальными предпочтениями гореан и землян. Дело в том, что сексуальные вкусы гореан, по моему мнению, намного шире и терпимее, чем таковые у землян, или, по крайней мере, у представителей западной цивилизации, и имеют тенденцию избегать статистического подхода к красоте человеческой женщине. Например, многие из земных женщин, которые, поддавшись навязчивому влиянию пропаганды, невольно привыкли считать себя не отвечающими повсеместно одобренным стереотипам женской желанности и красоты, могли бы обнаружить, вполне вероятно, к своему ужасу, что их, как рабынь, очень высоко оценивают на гореанских невольничьих рынках. Если же у них вдруг остались какие-либо остаточные сомнения относительно данного вопроса, и они, возможно, думают что могут избежать той строгой дисциплины, что с их точки зрения более подобает для «настоящих красоток», просто потому, что они не считают себя таковыми, их заблуждение легко может быть рассеяно плетями рабовладельцев. Кроме того, хотя я предполагаю, что вопрос не так важен, гореане также умеют ценить женщин за такие их черты, как интеллект, эмоциональную глубина, очарование и индивидуальность. Для них это необыкновенное удовольствие владеть такой женщиной.
Однако самое фундаментальное качество, которое ценят гореане в женщинах, на мой взгляд, это ее потребность в любви и ее способность к любви. Насколько она нуждается в любви? И как сильна и любвеобильна она. В конечном итоге, именно такой вид женщины наиболее привлекателен для мужчины, беспомощная и полная пленница любви заключенная в ошейник.
Безусловно, не меньшее удовольствие, особенно вначале, доставляет покорить женщину, преподать ей ее место. Немногие удовольствия могут сравниться, например, с тем, чтобы взять непокорную женщину, предпочтительно ту, что ненавидит Вас, и, независимо от ее желаний, вынудить ее отдаться Вам с полным и изящным совершенством услужливой рабыни. А после того, как она осознала себя рабыней, после того, как она сама пришла к пониманию этого, с ней можно делать то, что пожелает ее владелец, скажем, оставить себе или продать, несомненно, получив с нее прибыль. А после, оказавшись на рынке в качестве товара, в конечном итоге, если ей повезет, она может оказаться в руках превосходного хозяина, того, чьей преданной любящей рабыней, она сама пожелает стать.
— Луиза, — указала женщина плетью.
Невысокая, стройная, изящная, рыжеволосая девушка с необыкновенно белой кожей немедленно выдвинулась дальше из шеренги рабынь, танцуя передо мной.
«Луиза» — земное имя. Меня заинтересовало, не была ли она доставлена с Земли. Конечно, зачастую земные женские имена дают гореанским рабыням. Их почти однозначно расценивают, как имена, подходящие для рабынь, а девушки, носящие их, сразу рассматриваются как рабыни. Гореан часто забавляет, когда Земная девушка, оказавшись на гореанском невольничьем рынке, настаивает на своем имени том или ином, не зная, что на Горе оно рассматривается не более чем рабской кличкой. Это рассматривается, как если бы она добровольно призналась в своей неволе. Ей, конечно, могут дать тоже имя заново, но теперь это будет кличка рабыни, выбранная рабовладельцем. Иногда, по-видимому, чтобы она могла лучше понять свою зависимость от желаний мужчин, и свое подчинение мужской власти, ей могут дать другое земное имя. Бывает и так, когда в той же самой партии имеется не одна землянка, их имена могут быть поменяны, например, имя Одри достанется прежней Карэн, а именем Карэн будут звать прежнюю Одри. Однако чаще всего землянкам сразу дают гореанские имена, и обычно гореанские рабские имена. Многие рабовладельцы полагают, что эта процедура сглаживает и ускоряет переход от прежних земных свобод, к которым они привыкли, к их новой реальности абсолютной гореанской неволи. Когда прежняя Стейси Смит или Бетти Лу Мэдисон обнаруживает, что отныне она, скажем Сабита, Дилек, Тука, Цисек или Лита, это помогает убедить ее, что старая жизнь теперь осталась позади, исчезла навсегда. Теперь ей стоит поспешить, и я бы посоветовал, очень постараться стать самой прекрасной, самой замечательной, самой желанной Сабитой, Дилек, Тукой, Цисек или Литой, какой только она может.
Я присмотрелся к стройной девушке, танцующей передо мной. Грудь маленькая, но хорошей формы. Мерцающий свет, игравший всеми оттенками красного особенно прекрасно смотрелся, блуждая по столь светлокожему телу. Стальной ошейник изумительно выглядел на ее шее.
— Ты случайно не с Земли? — поинтересовался я, перейдя на английский.
— Да! — воскликнула пораженная девушка.
— Не прекращай танцевать, — велел я ей опять же по-английски.
— Вы с Земли? — с внезапной надеждой спросила Луиза.
— Когда-то был, — кивнул я.
— Я — землянка! — всхлипнула она. — Посмотрите, я в рабстве!
— Именно этим я и занимаюсь, — усмехнулся я. — И должен признать, Ты очень соблазнительно выглядишь в рабстве.
Она закинула руки за голову, продолжая извиваться передо мной.
— Но ведь это несправедливо! — заявила землянка.
— Что именно несправедливо? — осведомился я.
— То, что я оказалась в рабстве! — крикнула Луиза.
— Танцуй еще великолепнее, — приказал я ей.
И девушка принялась крутиться передо мной даже же похотливей и очаровательней, чем прежде.
— Ты хорошо выглядишь в ошейнике, — сообщил я ей.
— Пожалуйста, — запротестовала она.
— Я бы даже сказал отлично, — исправился я.
— Вытащите меня отсюда, из этого рабства! — потребовала землянка.
— Нет, — спокойно ответил я.
— Как! — удивленно воскликнула она, на миг замирая.
— Танцуй, — напомнил я ей.
Она заплакала, и продолжила танцевать, причем танцевать хорошо. Я присмотрелся к ее движениям. Для меня совершенно ясно было, что это были движения рабыни.
— Единственная несправедливость, моя дорогая, — усмехнулся я, — заключалась бы в том, если бы Ты не оказалась в рабстве.
— Пожалуйста! — заплакала Луиза.
— Как Ты осмелилась обратиться ко мне? — прищурился я.
— Господин! — всхлипнула рабыня.
Я махнул рукой, показывая, что она могла бы вернуться в шеренгу себе подобных животных, и она, рыдая и танцуя, заняла свое место. Ошейник действительно отлично смотрелся на ее горле. Ясно, что он находился там на своем законном месте. Со временем она придет к пониманию этого и будет бояться и любить, жить и наслаждаться.
— Бирсэн, — объявила женщина, ткнув плетью в высокую худую девушку с каштановыми волосами, рассыпанными по ее плечам.
Бирсэн не замедлила представить мне свои прелести во всей красе. Полагаю, на Земле девица такого типажа, с таким строением тела, и с такой красотой, скорее всего, стала бы топ-моделью. Тем не менее, я показал, что она может вернуться в строй.
— Демет, — представила женщина в коже.
Невысокая, смуглокожая девушка с длинными вьющимися темными волосами, довольно пухленькая и пышногрудая, одна из тех, в чьей женственности не могло возникнуть ни малейшего сомнения, изящным вращением вытекла вперед и начала крутиться передо мной. Сразу бросались в глаза ее мягкие, полные, пухлые губы того вида, которые кажутся созданными для страстного поцелуя господина. Если она когда-либо была свободной женщиной, несомненно, ее должны были предостерегать от того, чтобы показать кому-либо, хотя бы краешек своих губ, чтобы не привлечь к их обладательнице внимания работорговцев. Я вынудил себя вспомнить, что пришел я сюда на своего рода рандеву, вызванный странным сообщением.
Я оставил Хурту в инсуле вместе с Фэйкой, хотя, уверен, что к настоящему времени, этот энергичный парень, был уже где-нибудь в другом месте города, а Фэйка, оставшаяся в одиночестве, сидела в комнате прикованная цепью к рабскому кольцу. Я не знал, следует ли мне ожидать сюрпризов от предстоящей встречи. На всякий случай, я предполагал, что встреча могла бы завершиться далеко немирно, а посему мне не казалось уместным, вовлекать в нее своего доброго товарища и спутника. Если все же существовала опасность, то пусть она касается только меня одного.
— Я вижу, что Демет заинтересовала Вас, — заметила служащая борделя. — Когда-то она была высокой леди в Тахари, но как Вы можете видеть, ее губы сделали неизбежной ее продажу в рабство.
Я залюбовался движениями ее соблазнительно широких бедер.
— Тебя научили покорности, Демет? — спросил я.
— А разве Господин не может прочитать этого в моих глазах? — кокетливо поинтересовалась красотка.
— Отвечай, — строго сказал я.
— Да, Господин, — ответила Демет. — Я научена покорности.
— Она одна из наших лучших девочек, разве не так, Демет? — спросила надсмотрщица, проводя плетью по животу танцующей красавицы.
— Я надеюсь, что так Госпожа, — испуганно проговорила та.
— А Ты счастлива как рабыня Демет? — полюбопытствовал я.
— Я просила продать меня, — внезапно заплакала женщина, — я хочу, чтобы у меня был единственный господин.
Демет вскрикнула в боли. Плеть женщины в коже упала на ее спину.
— Простите меня, Госпожа, — попросила она, не прерывая танец.
Остальные девушки, не менее испуганные, чем получившая удар плетью Демет, тоже немного отпрянули, но танцевать не прекратили. Я сделал вывод, что хозяйка борделя, поддерживала в своем заведении железную дисциплину.
— Ну что, мы приковываем к кольцу у Вашей циновки эту красотку из Тахари? — спросила женщина с плетью.
— Лучше возвратим ее к остальным, — ответил я.
— Лале, — Вызвала служащая, махнув плетью, последнюю из рабынь танцующих передо мной.
— Я — Лале, — представилась девушка, многозначительно извиваясь передо мной. — Присмотритесь ко мне. Я могу доставить огромное удовольствие.
Я оценил ее тело и движения. Передо мной танцевала пышнотелая, ошеломительная брюнетка среднего роста. Я даже не думал сомневаться, что она действительно могла бы доставить огромное удовольствие мужчине. Я осматривал ее со всем тщанием. Как прекрасны женщины, двигающиеся в рабском танце. И что особенно прекрасно, этот танец является всего лишь прелюдией к подчинению их себе и восторгу от обладания ими.