Пленникам скрутили за спиной руки и провели внутрь.
Когда-то здесь был частный сектор, дома перестроили, вместо газонов разбили огороды. При виде процессии на улицу вышли несколько бедно одетых женщин. Дети тоже были, они цеплялись за матерей, пораскрывав рты. Все дети – чистые и с виду нормальные, без видимых пороков развития. Или Сектор на общину не действует, или с уродами обращаются по примеру Древней Спарты. В конце улицы виднелась церковь – новая, построенная добротно, но неумело, из некрашеного дерева.
Туда и вел пленников Андроний.
Взойдя на крыльцо, поп остановился и повернулся к пастве.
– Братия и сестры! Господь Бог наш уберег меня от ошибки. Движимый милосердием и заботой, чуть не привел в наш дом отродье бесовское, хамелеона, Сектора порождение, вид мужчины принявшего. С отродьем спутники, повинны или нет – позже решим.
– На костер всех! – взвизгнула какая-то тетка, живо напомнив Даниле о казни в Икше.
– На костер успеем, сестра Маша. Хамелеона убить надобно, железу извлечь, чтобы не ожила тварь бесовская. То сейчас сотворим. Спутников его до дознавания запрем, помолимся, чтобы Господь надоумил, как поступить с ними.
– А на вид – пацан как пацан, – вздохнул плюгавый мужичок.
– Дьявол, брат Остап, разные обличия принимает.
Данила остро ощутил свою беспомощность. Сейчас, приняв за мутанта, линчуют Чуба, а потом и за них примутся. Тупые скоты!
– Мужики, да вы чё, с ума посходили? – пытался договориться Рома. – Да какой я вам хамелеон, вы в своем уме? Человек я. Че-ло-век! Меня Романом зовут. Разве хамелеон говорить умеет? Нет. А у меня имя есть! Да вы что?!
Его не слушали, вытолкнули к ступеням церкви. Здесь он сообразил, что это конец, и попытался вырваться – куда там! Его скрутили и втащили наверх. Перекрестившись, Андроний достал изогнутый острый нож – Рома задергался, но солдаты веры держали крепко. Марина тихо заплакала. Засопел Кондрат.
Дикари. Потомки, блин, ацтеков. Кондрат выругался, его ударили под дых:
– Не богохульствуй!
– Господу помолимся! – провозгласил Андроний. – Сейчас проверим, человек ли!
Солдаты веры разорвали на дергающемся Чубе футболку. Рома орал, ругался – испуганно, отчаянно.
Андроний ухватил его за волосы, запрокинул голову и полоснул по горлу.
Крови не было. Не веря своим глазам, Данила смотрел на рану: вместо перерубленной гортани – желтоватая соединительная ткань.
Рома продолжал таращить глаза и хватал воздух разинутым ртом. Рана зарастала на глазах. Подергиваясь, края ее сходились. Хамелеона начала бить дрожь, неестественно вывернулись руки, удлинились пальцы… Андроний перекрестился ножом и заорал:
– Отче наш, Богородица Дева, радуйся, избавь нас от искушения, аминь!
И ударил еще раз – прямо в раскрытый глаз.
Марина рывком опустилась на корточки, закрыв лицо руками.
Подобный удар был болезненным даже для антропоморфа. Хамелеон вскрикнул тонким голосом и упал. Андроний и помощники набросились на тварь, заходили вверх-вниз ножи. Хамелеон вскрикнул в последний раз. Перевернув корчащееся существо на спину, Андроний оседлал его и с хрустом, обеими руками вскрыл грудную клетку.
Ноги Ромы дернулись.
Андроний заорал: «Аллилуйя!» и воздел над головой дымящийся, пульсирующий, как сердце, комок желтовато-розовой плоти. Железу.
* * *
Шли плечом к плечу. Рэмбо прикрывал тыл, Хоббит приготовил к бою огнемет. Щетинистые тени сосен переместились с дороги на деревья, освещенными оставались лишь вершины елей. В лесу чихнула неизвестная тварь, боковым зрением Шейх уловил движение и остановился: что-то черное и двуногое, хихикая, метнулось от ствола к стволу, затаилось.
– Хамелеон, наверное, – проговорил Хоббит. – Не тронешь – не нападет.
Шейх и сам чувствовал: нет опасности, но присутствие твари, которой не должно существовать, заставляло вздрагивать от каждого шороха.
– Ах ты! – Хоббит указал вперед: по дороге с севера текла молочная река тумана.
Чужеродного, густого, как клубящиеся тучи. Шейх прислушался к чувствам: опасность едва-едва ощутимая, скорее, просто неприятные ощущения, вызванные непониманием. Здравый смысл гнал вперед, глубинные, давно забытые страхи детства рвались наружу и вопили: «Беги! Спасайся! Если увидишь то, что прячется в тумане, навсегда потеряешь душу! Будешь вечно блуждать по туманному лесу!»
– Что это? – не выдержал Рэмбо.
– Не знаю, – Хоббит зябко поежился. – Если и опасное, то самую малость. Нам надо найти место, где бы мы ночью отсиделись. Идем, впереди, в паре часов ходьбы, заброшенная гостиница, там заночуем.
Двинулись, все так же держа оружие наготове. В метре от тумана остановились. Туман преграждал путь сплошной стеной, клубился и выбрасывал белые протуберанцы; он тоже замер, будто принюхиваясь, присматриваясь к людям, пытаясь их пощупать перед тем, как проглотить.
– Ну, Сектор с нами! – Зажмурившись, Хоббит шагнул вперед, Шейх и Рэмбо – за ним.
Лишь единожды Шейх попадал в такой туман в горах, когда опустилось облако и в полуметре ничего не было видно. Вот и сейчас – идешь за смутно маячащей впереди спиной Хоббита и хочется протянуть руку, схватить его за рюкзак, чтобы не растворился, не сгинул в тумане. Звуки исчезли, было ощущение нереальности, даже сказочности происходящего, Шейх шаркнул берцем о раскрошившийся асфальт, сзади откашлялся Рэмбо – нет, все в порядке, мир никуда не делся, вот они, звуки.
– Осторожно, – предупредил Хоббит, но поздно – по лицу хлестнула ветка. Обычная ветка с зелеными листьями.
Дорога впереди поросла самосевом, и пришлось обходить по заболоченной лужайке. Прозвенел над ухом комар – добрый знак.
Туман закончился внезапно. Шаг – и вот ровная асфальтовая дорога с пунктирной разметкой, черно-белые столбы и никакой тебе разрухи и запустения. От жары асфальт сочится смолой…
Донесся протяжный сигнал, Шейх развернулся прыжком: из тумана прямо на него катил самосвал. Что такое?!! Алана от неожиданности парализовало, он видел разевающийся рот водителя за лобовухой – тот пытался свернуть, затормозить, но визга тормозов не последовало. Понимая, что поздно, Шейх скользнул влево и не успел – влип прямо в бледно-зеленую морду машины.
Боли не было. Он пронесся сквозь самосвал, увидел, как работают поршни, крутятся, трепещут многочисленные детали, как металл становится прозрачным. Мгновение – и многотонная махина промчалась, тормозя. Выскочил водитель в рабочем комбинезоне странного вида, не замечая Шейха, пробежал вдоль дороги в поисках трупа. Почему-то теперь уже он не видел свою несостоявшуюся жертву.
Обгоняя самосвал, прогрохотал блестящий, будто сошедший с конвейера «Москвич» со странными номерами: 45–38 ЮАВ. Со старыми советскими номерами!
Шейх зашагал вперед и налетел на что-то колючее – ветви. Молодая сосна, которой тут нет, но она существует! А Шейх здесь, и он не существует!
– Темпоралка! – крикнул Хоббит, выходя на обочину слева, и Алан вздохнул облегченно: он не стал призраком, Хоббит тоже здесь.
– Пространственно, эти… пространственно-временные глюки, – объяснил проводник. – Чем ближе к Глуби, тем больше шансов напороться. В принципе штука неопасная, но неприятная.
– А мы назад вернемся? – дрогнувшим голосом спросил появившийся вслед за проводником Рэмбо.
– Вернемся, но из-за этой пакости время скачет: то галопом несется, то тянется. Когда вернемся, может пройти несколько часов. Вот весело будет: среди ночи – да в Секторе, да около самой Глуби! – он повысил голос, будто сам только осознал опасность. – Ну, в-вашу же мать!
Шейх прикрикнул:
– Не истерить! Что дальше делаем?
– Что-что… Ждем. Идти стремно, движемся-то мы по тому миру, опасному, понимаете? Можно в болото забрести. Нас кто-то сожрать может. Подкрасться и сожрать – вот чего я боюсь.
– Да? Тогда вот вам, – Рэмбо дал очередь, повернулся, выстрелил назад. – Так побоятся. А что, выходит, мы и тут, и там?
– Ага, – разинув рот, Хоббит проводил взглядом проехавший мимо мотоцикл с коляской. – Вот же попадалово.
Крыса, сидевшая на его плече, чихнула. Хоббит напрягся, вслушиваясь, и приложил палец к губам:
– Тс-с-с!
Сверху лился едва различимый звон. Шейх задрал голову: как в ускоренной съемке, с неба пикировали тучи, разрастались, клубились… Звон усилился, пространство подернулось зыбью, будто вскипело. Тучи осели еще ниже и замерли, в нос ударил запах хвои и стоячей воды. Под берцами возник поросший мхом асфальт, в тумане вокруг – молодые ели.
Позади судорожно вздохнул Рэмбо.
– Что это было?
Хоббит гаркнул с облегчением:
– Закончилось! Короткая, хорошо… Все, теперь идем.
Шли молча, вздрагивая от каждого шороха. Не оставляло ощущение, что кто-то крадется следом. Начало смеркаться.
– Как по кругу ходим, – прошептал Рэмбо.
– Я предупреждал! – бормотал Хоббит. – И ведь не видно в тумане… Где эта чертова развалина?
Медленно опускались сумерки. Деревья и трава теряли краски, наливались чернотой. Идущий впереди Хоббит споткнулся и выругался. Выяснилось, что зацепился он за молодого парня в охотничьем костюме цвета хаки. Глаза белые, остекленевшие, лежит на животе, голова повернута, кожа синевато-белая, на шее – две ранки.
– Чупакабры, – Хоббит тронул труп носком ботинка. – Свежий, еще не окоченел. Не из тех ли он, кого мы преследуем?
– Если так, то хорошо. – Шейх нагнулся, поднял валяющийся рядом карабин, проверил и выбросил. Похлопал труп по карманам, вынул сигаретную пачку, кинул Рэмбо.
Тот поймал ее и сразу же закурил, не выпуская винтовки: его настораживал шорох и щелчки чупакабр, не решающихся напасть на троих. Пока не решающихся…
– В нагрудном кармане, – подал голос Хоббит, – должен быть паспорт. Достань, пожалуйста, и дай мне. Выберусь, в Ловчий клуб отдам, пусть разбираются. Он может в пропавших числиться, родичи волнуются.
Шейх выполнил его просьбу. Он и сам хранил паспорт в нагрудном кармане камуфляжа именно на такой случай. Хоббит спрятал документ погибшего и продолжил, озираясь: