— Я знала, что ты придешь. — Брюнетка появляется у столика неожиданно.
Наклоняется, касаясь губами моей нижней челюсти.
— Привет, — вежливо уклоняюсь, боясь, что она испачкает меня своей помадой.
Агата обиженно надувает губки. Смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц. Надо признаться, даже со слоем яркого грима она выглядит неплохо. Мягкая грудь колышется, подаваясь наружу из тесного корсета, как тесто из кастрюли. Тонкая талия кажется еще тоньше в наряде из черного шелка с пайетками, а крутые бедра, плавно покачиваясь, притягивают взгляды всех присутствующих в зале мужчин.
— Отлично выглядишь, — замечаю сухо.
Указываю ей на стул.
— Пришел, чтобы украсть меня? — Девушка садится напротив, изящно закидывая ногу на ногу. — Могу отпроситься, если у тебя долгоиграющие планы.
Не сразу придумываю, что бы ответить такого, чтобы не оскорбить ее. Стриптизерша в моей иерархии стоит на ступень выше шлюхи — чуть дальше от самого дна, поэтому можно было и не церемониться, отметая ее наивные предположения на счет моих намерений, но ссориться не хочется: Агата нужна мне для дела.
— Нет. — Наклоняюсь над столиком, чтобы никто посторонний не услышал моих слов. — Я не за этим.
— Просто посидим? Поболтаем? — Воркует она, наматывая прядь на пальчик.
— Есть работа. — Говорю, прочистив горло.
После встречи с бывшей девушкой Майора эта рослая танцовщица почему-то кажется мне слишком высокой, слишком громоздкой, не в меру кокетливой и совсем не желанной.
— Вот как. — Ее улыбка сменяется снисходительной ухмылкой с оттенком печали. — А я уж думала, что запала тебе в душу.
Агата смеется, пытаясь казаться веселой и отрешенной, но ее ярко накрашенные губки недовольно поджимаются.
— В прошлый раз ты мне очень помогла. — Замечаю.
Перевожу взгляд с ее пышной груди, которая непременно пригодится нам в деле, на раскосые карие глаза с поволокой.
— Ты щедро платишь, Дым. — Подергивает обнаженным плечиком. — Грех тебе не помочь.
— Через пару дней. В казино. Нужна будет еще одна девушка, чтобы вы с ней вдвоем сыграли спутниц моего приятеля. Пригласишь подругу?
Брюнетка приоткрывает рот:
— Спутниц?
— Да. — Киваю. — Просто сопровождение. Как обычно. Я в курсе, что ты ничем другим не занимаешься. Этого и не потребуется.
Хотя, зная Макса… Вполне возможно, что он и приговорит кого-нибудь из них на веселую ночку в своей компании.
— Ясно. — Агата не смотрит на меня, разглядывает свои ногти.
— Оплата как обычно.
— Угу. — Проводит языком по губам, задумчиво хлопает длинными ресницами.
Не нравится мне ее поведение. Если бы я тогда не отрубился, она не осталась бы на ночь и не имела бы теперь оснований устраивать мне сцены.
— Значит, договорились. — Довольно говорю я.
— А ты? — Вдруг говорит девушка, встречаясь со мной взглядом.
— Что я? — Спрашиваю, собираясь уходить.
— Ты там будешь? — Кладет руки поверх стола.
— Да. — Отвечаю, мечтая скорее свалить и закурить.
— Один?
Мне становится не по себе от ее взгляда.
— Нет. — Нарочито медленно пожимаю плечами. — Я буду со своей девушкой.
Этот ответ портит ей настроение. Лицо красавицы превращается в отталкивающую маску.
— Что? — Сквозь зубы цежу я.
— У тебя появилась девушка… — Ее взгляд заметно смягчается. — Никогда бы не подумала, что у такого, как ты, может быть подруга…
— Почему? — Меня эта реплика действительно удивляет.
Агата задумчиво поджимает губы.
— Да так… — Несколько раз неопределенно дергает плечом. — Она… красивая?
Этот вопрос застает меня врасплох.
Перед глазами снова всплывает образ девушки, которая весь вечер занимала мои мысли. Перевожу взгляд на сцену, затем на бар и только потом опять на Агату. Говорю с едва различимым вздохом:
— Красивая.
Ровное, симпатичное личико танцовщицы вытягивается в огорчении. Она долго кивает, будто самой себе, а затем говорит:
— Повезло ей.
Не знаю, что и сказать.
— Наверное.
— Спасибо. — Агата встает и оправляет свой экстравагантный костюм с коротеньким подобием юбки.
— За что? — Хмурюсь я, поднимаясь со стула.
— За работу. — Закусив губу, она обходит меня, обдавая волной густого сладкого парфюма. — И за искренность…
Прижимается к плечу и целует на прощание куда-то ниже мочки уха.
Иду к машине, ощущая неприятное послевкусие после этого разговора. И любят же бабы привязываться к тем, кто не давал им не малейшего повода.
— Быстро ты с ней управился, — усмехается Швед, отрываясь от экрана телефона.
Сажусь, завожу мотор.
— Ты бываешь хоть когда-нибудь серьезным, Макс? А? — Качаю головой.
— Серьезным? — Ржет он. — А это как?
8
Едва мы оказываемся в квартире, закрываюсь и начинаю носиться по комнате, открывая все ящики и доставая оттуда вещи. Пренебрегать правилом, согласно которому у мошенника всегда должны быть собраны сумки на случай отхода, было катастрофически неправильным и крайне опасным.
— Крутая у него тачка. — Мечтательно произносит Свят. — Эй, ты чего делаешь?
— Собирайся! — Рычу. — Мы уезжаем отсюда.
Стаскиваю с башки нелепый парик, сдираю вниз платье и изворачиваюсь, как змея, чтобы оно упало к ногам. Затем бодро переступаю через него и бегу к зеркалу, оценить свой видок. Хотя, какая сейчас разница: по съёбам, в темноте, в адской спешке. Кто меня там увидит?
Снова невольно прикасаюсь к губам, которые все еще горят и кажутся припухлыми после поцелуев незнакомца.
— Что значит «собирайся»? — Доносится из-за спины.
— То, что мы сваливаем! — Натягиваю первое попавшееся под руку.
Что-то бело и широкое.
— Положи на место мою футболку. — Просит брат.
Игнорируя его, хватаю шорты и быстро в них запрыгиваю. И по хрен, что мои ноги выглядят в этих парашютах, как карандаши в стакане, главное сейчас — ничего не забыть.
— Что, вообще, происходит, Сонь? — Свят плюхается на диван, вытягивает длинные ноги.
— Ты бы лучше шевелился вместо того, чтобы отсиживать свою задницу! — Восклицаю, бросая на пол спортивную сумку.
Пихаю в нее все попадающиеся под руку шмотки и утрамбовываю ногой.
— Чего-то я не понял. — Брат выглядит обескураженным. Синие глаза обеспокоенно расширяются при виде сумки, наполняемой вещами. — Крутые чуваки предлагают нам работу…
— Не нам! Забудь! И не смей даже думать о том, чтобы совать в это свой нос.
— Предлагают хорошие деньги. — Продолжает он. — Да тебе даже рисковать особо не надо!
— Какой-то тупой качок с нагловатой рожей самца будет принуждать меня к тому, чтобы я изображала его бабу? Да перебьется!
— Господи… — Свят закатывает глаза. — Проникать никуда не надо. Вскрывать, совать руки в чужие карманы, подделывать документы…
— Нужно себя подделывать, а на это я точно не согласна!
— Надо ж, будто ты не этим самым сегодня занималась. — Качает головой брат. — Ты же слышала, что он сказал? — Глядя, как я ношусь по комнате, он подтыкает ладонь под голову и лениво склоняется набок. Упирается рукой в подлокотник. — Всего один выход в свет. Вы вместе. Рядом. Твой бывший увидит, заревнует и согласится участвовать в игре. Просто заманить. Что тут сложного?
— Ты не понимаешь. — Кажется, в помещении воздух заканчивается, едва я пытаюсь вдохнуть и снова выдохнуть. — Я не могу. Не хочу его видеть. Не хочу ничего изображать. Он не по-ве-рит!
— Он кто, экстрасенс?
Устало падаю на задницу возле сумки. Роняя руки на колени, с мольбой смотрю на брата.
— Ты просто его не знаешь. — С силой прикусываю щеку изнутри. — Он страшный человек. Он… Мы с ним… Я у него последние деньги сперла! Да Майор меня своими руками… — Кладу ладони на шею и сдавливаю, наглядно изображая все то, что с удовольствием проделает со мной Вадим, оказавшись рядом.
— Слушай, — пытается успокоить меня Свят. — Этот Глеб сказал, что ты можешь ни о чем таком даже не переживать. Они тебя прикроют.
— Нет! — Огрызаюсь я.
Отворачиваюсь и бросаюсь снова закидывать вещи в сумку. Руки дрожат, отказываясь помогать впихнуть невпихуемое.
— Разве это не то, о чем мы мечтали? Хороший наставник, надежная команда, рост над собой. Да и… Мужчина, на которого можно опереться. Который всегда прикроет. Я ведь не смогу всю свою жизнь быть рядом и защищать тебя.
— Чего? — Мои плечи опускаются. — Ты? Меня? Не смеши, Свят. Сначала бы школу закончил!
— Кстати, о школе. Если мы уедем, придется доучиваться в другом месте. — Он вздыхает. — С этим как быть? Я только ко всем привык…
— Вот именно. Школа. А потом институт. — Бросаю ему в лицо его же нестиранный носок. — Даже не думай о том, чтобы заниматься всей этой хренью! — Брат умело уворачивается, но в него летит еще один. — Этот путь не для тебя, понял?
— Не понимаю тебя, Сонька. — Носки летят обратно в мою сторону. Первый попадает в шею, второй прямо по носу. — Ты почему сама от себя бежишь? Ты ведь больше ничего не умеешь, так хватала бы свой шанс, совершенствовалась.
— Я лучше асфальт буду жрать, чем с ним встречусь! — Встаю, беру пакет и иду в коридор, собираю в него обувь.
— Злость полезнее отчаяния. — Доносится мне в спину.
И Свят больше ничего не говорит, давая мне обдумать услышанное.
— И что мне дала моя злость? — Спрашиваю, подставляя стул, чтобы достать с верхней полки узелок, туго набитый деньгами.
— Помогла не свихнуться. — Старый диван скрипит, возвещая о том, что Свят устраивается удобнее, даже и не думая вставать. — Думаешь, я не вижу, как ты себя изводишь? Куришь без меры, будто там, на кончике фильтра, твое обезболивающее. Кричишь во сне, плачешь в душе, бродишь по городу, как призрак, километры наматываешь. На лысо вон себя побрила. Ты когда на дело идешь, тебе ведь легче становится, да? Я ж не тупой. Вижу, что твоей ярости выход нужен. И боли тоже.
— Чего? — Ухмыляюсь, возвращаясь в комнату. Делаю вид, что мне смешно, но взгляд у братца такой сочувствующий, теплый, проникновенный, что улыбку мгновенно стирает с моего лица.