Соня не делает попыток отстраниться, просто улыбается, горько так, печально, и вновь поднимает глаза к потолку.
— Лучше бы ты убил меня, чем вот так…
— Как? — Беру в ладони ее лицо, вынуждая посмотреть на меня. — Как, малыш? Я же всегда только тебя одну любил. И люблю. Любого порву за тебя. Ты же моя.
И вдруг вижу в ней маленькую послушную девочку. Она снова становится той Соней, которую я помню. Той, которую я сам лепил под себя, податливую и готовую отдаться без остатка.
— Девочка моя. Моя хорошая. — Шепчу словно в бреду, видя, как тает лед в ее взгляде. — Я думал о тебе. Каждую минуту думал, каждую секунду. Мыслями только с тобой был. Искал тебя везде.
Не выдерживав этой пытки, притягиваю ее к себе и целую. Яростно, страстно, горячо. Кусаю неподвижные губы, заставляя их отвечать мне. И сколько бы она не противилась, знаю, что только я способен разжечь этот огонь.
И, как бы не хотелось, ей никогда не удастся стереть из памяти ни наши безумные ночи, ни риск, на который шли вместе, ни наш дикий секс без резины, когда мы сливались в единой целое, как чертовы сиамские близнецы, а потом так и засыпали, не разъединившись.
— Ты не обещал мне верности, — задыхаясь, шепчет она, когда мои губы уже спускаются вниз по ее подбородку к шее, а оттуда к вздымающейся груди. — А это было важно для меня. Очень важно.
Жадно целую каждый сантиметр кожи, добираясь до аккуратного декольте. Небрежным движением стаскиваю лиф и припадаю губами к напряженным розовым соскам. Чувствую, как ее колотит от возбуждения. Как тело бессовестно предает свою хозяйку. У нее нет ни сил, ни желания отталкивать меня. Соня вжимается в стену и, всхлипывая, тяжело дышит.
— Я заслужил. — Говорю, выпрямляясь и прислоняясь лбом к ее лбу. Перехватываю ее руки и яростно сжимаю. — Всё это заслужил. Понимаю. Я когда тебя там увидел, чуть не озверел. Больше я тебя не отпущу.
Она бессильно закатывает глаза к потолку. Ее тело умоляет сдаться, приоткрытый рот толчками выталкивает воздух, обнаженная грудь трется о мой пиджак.
— Нам же так хорошо вместе. — Одним уверенным движением подхватываю ее под бедра и приподнимаю. Она не сопротивляется. — Давай, все вернем? — Подхожу к столику, осторожно опускаю ее на него и забираюсь руками под обширную юбку. «Бедная. У нее уже все бедра в мурашках. А дыхание такое рваное, будто вот-вот кончит от одних моих прикосновений». — Я свободен, Соф. Заберу тебя, оборву все концы, у нас будет куча денег, обещаю.
Когда мои пальцы находят тонкое кружево трусиков, с ее мягких губ слетает нечаянный хриплый стон. Еще чуть-чуть, и Соня сама попросит отыметь ее прямо здесь и сейчас.
— Сделаю все, чтобы заслужить твое прощение. — Придвигаюсь ближе, впиваясь в ее бедра пальцами, и улыбаюсь, чувствуя, как ноги девушки инстинктивно обвиваются вокруг моей талии. — Моя девочка… Я же вижу, что ты все еще моя…
— Нет, — выдыхает хрипло в попытке отодвинуться, — нет, Вадик, пожалуйста, уйди…
Подтягиваю ее к себе и остервенело целую. Несмотря на некоторое сопротивление, быстро забираюсь пальцами под трусики и обнаруживаю то, что она так жаждала скрыть от меня — желание, горячей влагой насквозь пропитавшее ткань белья.
— Хочешь. — Усмехаюсь, оторвавшись от ее губ. — Ты по-прежнему готова, как только видишь меня рядом.
И тут же получаю затрещину, от которой огнем опаливает щеку.
Пока я хлопаю глазами от неожиданности, на столике начинает трезвонить ее телефон. «Любимый» — светится на дисплее рядом с рожей Дыма.
— Пусти! — Вырывается она, судорожно накидывая лямки.
Резким движением я отшвыриваю телефон на другой конец стола и отхожу. Прикладываю ладонь к горящей щеке.
— Он тебе не подходит. — Говорю, видя, как она оправляется, пряча взгляд.
— Это не тебе решать! — Ее голос от волнения приобретает высокие нотки.
— Дым никого не любит. — Тяжело дыша, опускаю руки и сжимаю кулаки. — Ему все безразличны. Он же гребаный робот!
— Да неужели? — Смеется Соня, поправляя волосы и тревожно глядя на экран телефона.
— Я давно его знаю. Он ни с кем никогда не зависает, долбаный задрот. Жалко ему тратиться на шлюх. Жмотяра. А нормальные телки такому не дают. Вот поэтому этот урод на работе и помешан. Может, у него вообще не стоит?
— О, еще как стоит! — Она насмешливо кривит губы.
— У Дыма постоянная баба и кольцо? — Резко хватаю ее руку, впиваюсь глазами в бриллиант на ободке, а затем с ненавистью отбрасываю от себя. — Да не смеши, это на него не похоже!
Я не знаю, что еще сказать, чтобы заставить ее одуматься. Мое сознание никак не хочет мириться с тем, что моя женщина достанется этому чистоплюю с до хера раздутым самомнением.
— Зато на меня похоже… — Соня медленно переводит взгляд с моего лица на кольцо на своем пальце. Обиженно прижимает руку к сердцу. — Глеб делает всё, чтобы я была счастлива. И он лучше будет землю жрать, чем ради бабла кого-то трахать, понимаешь?
— Бля… — Делаю шаг навстречу. — Это всё давно в прошлом. Я все понял… Да прости ты уже меня… — Тяну к ней руки.
— Убирайся, — она уворачивается от меня, как от мерзкой жабы.
Отходит назад.
Ее слова причиняют мне нестерпимую боль.
— Соф…
— Убирайся, я сказала! — Ее трясет. — Он никогда так со мной не поступит, как ты. За это я его и люблю.
— Малыш, я все исправлю, только дай мне шанс. — Прошу.
А внутри закипает гнев.
— Уходи, пожалуйста, Вадим. — Мотает головой, пятясь к окну, за которым раскинулось темное море. — Уходи.
— Я знаю, что ты врешь. — С трудом сглатываю. Ощущение такое, будто камни глотаю. — Ты все еще моя…
— Я люблю другого, Вадим. — Она прячет взгляд.
И это дает мне надежду.
— Я докажу тебе. — Стиснув зубы, бросаюсь к выходу.
— Мне ничего от тебя не нужно… — Слышится за спиной.
— Докажу! — Бросаю на прощание.
И хлопнув дверью, убираюсь прочь.
17
Когда я вхожу в номер, который служит нам штаб-квартирой, вижу Марка Иосифовича, лениво потягивающего коньячок из пузатого бокала.
— Где парни? — Прикрываю дверь.
Старик пожимает плечами.
— Давно должны были вернуться.
Черт. Не люблю я, когда что-то идет не по плану. Плохо, если они там наследили. И гораздо хуже, если их там застали. Но все равно больше переживаю за мальчишку, ведь она так не хотела его отпускать, но я настоял, я позволил. И теперь хоть волосы на жопе рви, но обратно не отыграешь.
— Вот и мы. — Слышится от двери.
В номер входят запыхавшийся Фил и довольный брат Сони.
— Слава Богу. — Выдыхаю облегченно.
Снимаю пиджак и бросаю его на диван.
— Пришлось повозиться с его чемоданом. Замок заело. — Фил кладет на стол фотоаппарат. — Отснял все документы.
— Вас там никто не видел?
— Нет. — Отвечает за него Свят и кладет прямо на стол какой-то пакет. — Вот, кое-что нарыли в мусоре.
— Что там? — Интересуюсь, заглядывая внутрь.
На дне пакета покоятся обрывки бумаг.
— Не знаю пока. — Паренек пожимает плечами. — Возможно, чеки. Вдруг, что-то интересное?
— Башка у тебя варит, молодец. — Хлопаю его по плечу.
— А где сейчас Майор? — Спрашивает Фил, садясь на диван поближе к своему ноутбуку.
Развожу руками.
— В моем номере, где же еще?
— Значит, все вышло?
— Не знаю. — В горле пересыхает.
— Ну… а как там у вас все прошло? В зале?
Марк Иосифович кряхтит, вставая с кресла:
— При виде Дыма он побледнел, будто восставших из ада узрел.
Мне трудно судить, потому что для меня все прошло, точно в тумане. Поэтому просто хмуро пожимаю плечами:
— Вроде все нормально. — Нащупываю в кармане пачку сигарет. — А то, что он пошел за ней в номер, только подтверждает, что Майор у нас на крючке.
— Отлично.
— Супер! — Радуется парнишка, воздевая кулак к небу, как какой-нибудь супергерой.
До чего же он все-таки потешный.
— Нужно будет сказать брату спасибо. — Кручу меж пальцев сигарету. — Этот крючок в виде его бывшей нам очень пригодился. Если бы не девчонка…
Мое сердце сжимается, когда я представляю, каково ей там. Тревога, страх, надежда, сомнение — все смешивается в большой ком эмоций.
— Как ты думаешь… — Фил отрывается от экрана, чтобы что-то у меня спросить, но вдруг осекается, взглянув на мальчишку. — Она…
Понимаю, о чем он. Об этом не возможно не волноваться. Пятьдесят на пятьдесят. Чувства были, и, кажется, никуда не делись. У обоих. Но у меня нет другого варианта, кроме как доверять ей.
— Она профессионал. — Говорю твердо.
— Но мы ставим на карту всё, что у нас есть. — Фил виновато приподнимает брови. — Прости, Глеб.
— Я в ней уверен. — Зажимаю сигарету зубами и иду к балкону. На полпути останавливаюсь. — Девочка знает, что делает, Фил. Давай лучше переживать о деталях игры, хорошо?
— О’кей. — Кивает он.
— И разберись пока с находками из номера Майора.
Оставив взволнованный взгляд парнишки, застывшего возле стола, без внимания, выхожу на свежий воздух. Море угрожающе шумит, вздымая черные волны. Ночной ветерок прохладой щекочет ноздри. Я облокачиваюсь на перила и закуриваю. Дым, смешиваясь с запахом соли, почему-то теряет свою горечь.
Закрываю глаза. Снова и снова прокручиваю в голове сцену встречи.
Соня держалась на удивление стойко, а вот на Майора было жалко смотреть — он выглядел уязвленным, загнанным в клетку хищником. Черт. А как тогда выглядел я? Вот же дерьмо…
Если они захотят, то, объединившись, уничтожат меня. Лишат абсолютно всего. Еще и унизят. Нужно быть готовым и к такому раскладу. Нужно. Быть. Готовым…
И когда я успел превратиться в тряпку, которая всё пускает на самотек? Которая добровольно отпускает нити, за которые нужно волевым решением дергать в процессе операции? И почему меня вообще беспокоит сейчас, как она там с ним справится?
— Так ты веришь ей, или нет? — Раздается голос за моей спиной.