— Бля, налейте мне еще! — Восклицает мажор, со скрипом отодвигая стул.
— Налей ему за мой счет, — подмигиваю бармену. Мое настроение улучшается.
Взгляд Дыма скользит по столу. Он еще не теряется в лице, но уже близок к панике и тщетно пытается взять себя в руки. Наверняка, пытается понять, в чем и когда просчитался. А ответ рядом. Он близко. Стоит в метре позади него и смотрит на меня преданно и верно.
— Прервемся минут на пять. — Эрлих откладывает карты в сторону.
С радостью встаю и иду к бару. Проходя мимо опустившей глаза Сони, бросаю взгляд на Глеба и замечаю довольно громко:
— Посмотрим, на чью сторону встанет сегодня удача. Всё как в старые времена, да, Дым?
Пропускаю его замечание мимо ушей.
Мне нужно срочно охладиться. Встаю и иду к бару. Моего запаса прочности все еще хватает на то, чтобы держать себя в руках и ступать твердо. Но сердце в груди стучит молотом.
«Огромные деньги! Все заначки и накопления членов моей команды, Сонин взнос… Я могу всё это потерять в два счета…»
И от осознания этого напряжение только возрастает.
— Он прочитал Макса, — шепчу на ухо своей спутнице, облокачиваясь на барную стойку.
«Как? Как такое могло произойти? Почему он не поверил в нашу легенду? На чем мы погорели?»
— Держи себя в руках, — тихо говорит Соня, подходя ближе и поглаживая меня по плечу.
Дрожь ее пальцев электричеством проникает через ткань мне прямо под кожу.
— Стараюсь. — Уверяю ее.
Она садится на стул рядом со мной.
Напряжение, царящее в помещении, можно ножом резать. Даже девчонки Макса притихли. Все переглядываются, бросают друг на друга полные непонимания взгляды. Швед расстегивает ворот рубашки: он не знает, как вести себя дальше, то ли играть роль до конца, то ли забить и броситься в уныние.
Только Майор кажется на удивление спокойным и беззаботным. Он цедит свой виски мелкими глотками и со скучающим видом разглядывает десятки бутылок на светящихся полках. Еще бы. Разгадав наш замысел, этот говнюк чувствует себя победителем, но теперь слово за удачей, и еще неизвестно, на чью сторону встанет эта чертовка.
— Как ты? — Поворачиваюсь к Соне.
Она выглядит не на шутку встревоженной и напуганной. А я, если честно, просто рад, что мне впервые есть на кого опереться в трудный момент. Даже если проиграю, даже если буду виноват перед своими товарищами, даже если мне придется возвращать им эти деньги до скончания своих дней, то эту девчонку, забравшуюся в самое сердце, отпускать от себя я уж точно не намерен.
Плевать, какие у нее планы на жизнь. Плевать, хочет она быть со мной или нет. Если уж я что-то решил, то не отступлю. Точка.
— Ужасно нервничаю. — Придвигается она. Почти шепчет, чтобы неспешная мелодия, льющаяся из динамиков наверху, могла заглушить ее голос. — Скорей бы всё закончилось…
— Закончится. — Обещаю, принимая из рук Фила стакан со спиртным. — Но я могу потерять всё.
— Ты не потеряешь. — Ее голос срывается.
Даже если Соня сама не верит в успех, она пытается поддержать меня — здорового, взрослого мужика, едва не теряющего от испытанного смятения присутствие духа. И это вдохновляет.
Кладу свою ладонь на ее ладонь и тихонько сжимаю.
— Хорошо бы. — Пытаюсь улыбнуться.
Она не смотрит на меня. Гипнотизирует взглядом наши руки на полированной поверхности барной стойки. Мне так нужен ее взгляд — сам не знаю, почему. Зарядиться? Почувствовать силу? Поверить, что всё будет хорошо? Без понятия. Но Соня не смотрит, и ее тревога передается мне, скручивая тугими узлами желудок.
— Продолжим? — Уже менее бодро зазывает Марк Иосифович.
Правильно, ни к чему оттягивать момент истины.
Мы возвращаемся за стол. Я снимаю пиджак, вешаю на спинку стула, закатываю рукава рубашки.
— Как настроение? — Интересуется Майор. Он бросает насмешливый взгляд на татуировки на моих руках, которые мы, между прочим, начинали делать одновременно с ним, у одного старого мастера в коммуналке в центре города. Тогда казалось, что вся жизнь у нас впереди, и уж точно никто из нас не ожидал подвоха от другого. — Готов проиграть?
— Я никогда не проигрываю. — Ставлю локти на стол.
Чувствую настоящий адреналиновый прилив сил.
— Когда-то нужно начинать, Дым. — Он ехидно скалится, потирая руки.
Глубоко вдыхаю. Все затаили дыхание. Кроме легкой музыки и стука Сониных каблучков ничего не слышно. Она обходит стол, с волнением глядя на стопки фишек. Обхватывает себя руками и поглаживает ладонями собственные предплечья, будто замерзла.
Марк Иосифович сдает карты. Драматизм ситуации накаляется молчанием всех, кто находится сейчас в помещении и неотрывно следит за игрой.
— Соня. — Вдруг громко говорит Майор, выпрямляясь.
Мы даже не успели посмотреть на свои карты. Девушка замирает рядом с моим плечом. Молчит, но я слышу, как громко она вдыхает перед тем, как затаить дыхание. И от этого меня, почему-то, бросает в дрожь.
— Соня, мне не нужна твоя помощь. — Поведя бровью, ухмыляется Вадим. Его взгляд направлен прямо на нее. — Отойди от него, пусть сегодня всё будет по-честному. Я хочу сыграть с Дымом, как мужчина с мужчиной — лицом к лицу, без уловок и трюков.
Тянутся бесконечные секунды, во время которых я не вижу ее лица. Зато я могу видеть, как Макс и Фил переглядываются в ошеломлении.
— О… — ее голос за моей спиной отдается тонким писком, — о ч-чем ты?
Она, видимо, пытается держаться. Хочет изобразить искреннее непонимание в голосе. Но то, как криво улыбается мой соперник, глядя на нее, выдает ее с головой.
— Отойди и сядь на свое место. — Приказывает он ей грубо.
«Ничтожество, — кричит мой разум, — кому же ты поверил, Глеб? Ей? Как ты мог? Впустил вора не только в свой дом, но и в душу. А эта продажная тварь не только отымела тебя, но еще и унизила прилюдно!»
Мое сердце замирает, когда я слышу ее тихие, неуверенные шажки. Спина покрывается холодным потом. Девчонка проходит мимо и останавливается у бара. Медленно поворачивается
Я стискиваю зубы с такой силой, что чувствую, как глаза наливаются кровью. Мне хочется встать и придушить ее собственными руками. А лучше себя — дебила, который первый раз в жизни решил довериться кому-то, и так неудачно.
Когда наши глаза встречаются, я внутренне содрогаюсь. У нее во взгляде вина, сожаление, муки совести, но мне уже все равно. Меня не трогает ни ее дрожащая нижняя губа, ни ходящие ходуном плечи.
Поворачиваюсь к Майору и глубоко вдыхаю.
— Поехали? — Бросает вызов он.
— Эм… — Теряется Марк Иосифович. — Всё нормально, господа? Я не понимаю, что происходит… Но мы можем всё отменить, если кто-то из вас считает, что…
— Мы продолжаем! — Не даю ему договорить.
Мне понятно желание старика всё исправить, но это было бы для меня еще большим унижением.
— Х-хорошо. — Он прочищает горло.
Карты неуклюже и как-то судорожно подпрыгивают в его умелых руках.
Соня отворачивается к барной стойке. Я вижу, как она дрожащими руками пытается убирать волосы за уши. Не знает, куда себя деть. Мечется, трет шею, будто задыхается, заламывает пальцы. Вижу, как Макс сверлит ее ненавидящим взглядом.
Передо мной и Майором ложатся карты. Протягиваю руку, беру их. Приподнимаю, заглядывая под «рубашку». Еле удерживаюсь, чтобы не сглотнуть.
Делаю ставку.
Он ее уравнивает.
Все происходит словно в тумане.
На стол ложатся карты «в открытую». Каждый из нас в страшнейшем накале складывает в голове возможные комбинации. Меряю взглядом противника и увеличиваю ставку. Улыбнувшись, Майор тут же ее уравнивает.
Марк Иосифович выкладывает еще несколько карт лицом вверх.
Швед уже вертится на стуле, словно на иголках. Телки его больше не интересуют, только игра. Да и те, хоть и тупые курицы, но тоже замолкли, будто бы осознают всю важность происходящего.
Снова повышаю ставку.
Майор снова уравнивает.
Все звуки доносятся до меня, как через пелену. Они сливаются в сплошное пронзительное гудение, давящее на виски. По венам вместо крови течет что-то ледяное и обжигающее. Мне дурно. Предчувствие чего-то ужасного следует неотступно.
Наши с Майором взгляды схлестываются, как тяжелые мечи. Со звоном и летящими во все стороны искрами. Мы готовы порвать друг друга на клочки, но решают здесь всё эти чертовы маленькие картонные прямоугольнички — карты.
Сгребаю сразу половину своих фишек и отодвигаю от себя, к середине стола. Вадим кивает и, не забыв улыбнуться, тоже повышает свою ставку ровно на столько же. Мы снова следим за движениями рук старика.
— Итак… — произносит он, выложив карты.
У меня с трудом получается вздохнуть. Шестеренки в голове крутятся с бешеной скоростью. «Черт, черт, черт…»
— Что-то не сходится, Дым? — Весело интересуется соперник, заметив мое замешательство.
Кровь бешено стучит в висках, но я делаю усилие и выдавливаю улыбку.
— У меня? Хм, наоборот — все просто прекрасно.
«Гребаный ублюдок».
— Что ж. — Майор радостно стучит пальцами по краю стола. — Раз так, то давай сразу по-крупному?
— Легко. — Через силу заставляю себя поднять руки и толкнуть к середине стола все фишки. — Ва-банк.
— Обожаю, когда ты такой. — Майор делает то же самое. — Чересчур самонадеянный, уверенный в себе. Так приятнее тебя обламывать.
Он смеется.
Переворачиваю свои карты и облизываю губы.
— Стрит. — Пожимаю плечами.
Чувствую, как медленно и противно катится меж лопаток капелька пота. Ёжусь.
Лицо Майора не меняется при взгляде на комбинацию из карт моих и лежащих посередине стола. Он чертовски спокоен, и от этого у меня ступни прирастают к полу. Пару секунд Вадим тратит на то, чтобы убедиться, что все верно, а затем издевательски медленно переворачивает свои карты.
У меня в глазах рябит или я вижу короля и туза?
Черт…
На какое-то мгновение весь зал начинает качаться и кружиться перед моими глазами. Во рту пересыхает, ру