ь. Ну, и дали залп. Мой наводчик с 50 метров в бронегроб снаряд влепил прямо в окошко мехводу. И по пехоте тоже сыпанули – они без оружия только в передних трех рядах были, а дальше автоматчики. В общем – размололи. Ну, и нам досталось – с батареи тут еще четверо. Так что, товарищ капитан, и наши могут прискакать и немцы. Гансы скорее – сейчас наши все к Беелицу едут, там танки немцы в атаки кидают.
Берестов кивнул. Видимо, совпадало с его мыслями. Не спеша, но и не медля озадачил свое воинство. Готовиться к прорыву. Загрузить машины тяжелыми и офицерами, которых тут оказалось трое, причем все – как раз первой категории. Остальным прикрыть прорыв своих. Волкову и паре бойцов кидать "лампочки", это даст время хотя бы до моста домчаться, пока фрицы проморгаются, потом распределил кто в каком секторе вражий огонь будет давить.
Танкист фаустпатроны притащил.
— Вот вроде и умные немцы, орднунг как бы, а хоть бы кто придумал из них хоть веревку к этой трубе примотать, черта лысого его кроме как в руке потащищь, неудобно, холера их дери, немудрено, что бросают их все время… — ворчал глухой.
Покорячились, загружая раненых в кузова. Нервировала постоянная, хоть и не шибкая, перестрелка. Пулемет немецкий больше не барабанил, да и скобарь с холма давал экономные короткие очереди. Вроде бы и нет боя, а стукотанье редких выстрелов на нервы давит все время. Враги рядом. Ждут чего-то. Знать бы – чего?
Аккуратно прикинул Волков куда слепящие "лампочки" кидать. Эх, маловато стекляшек. Ну да должно хватить – начштаба решил, что машины на полном ходу отчаливают от стены и гонят на мост. Волков и его гранатометчики швыряют лампы по очереди и по команде туда, куда старшина наметил. Вспышки прицеливающегося пулеметчика и прочих стрелков ослепят и ошарашат, да и дым должен прикрыть. Стрелять все равно будут, конечно, но не прицельно, и тут надо давить стрелков ответным огнем, потому как третья машина получит от прибывших на холм приказ – нестись сюда. А там – в тесноте, да не в обиде. Кутину велят прикрыть остатками боезапаса, не жалея.
Вроде все рассчитано верно.
Расположились в простенках на втором этаже. Граната в руке мигом стала мокрой от пота. Вытер ладонь о галифе, опять взмокла тут же.
И понеслось. Взвыли моторы внизу, через три секунды – Волков зачем-то посчитал их – рык картавый капитана за спиной и Волков, коротко размахнувшись, швырнул свою стекляшку влево, в намеченный целый кусок крыши напротив. Зажмурившись, метнулся в простенок, гаркнув:
— Первая!
Сверкнуло отблеском.
— Вторая! — крик с того конца здания.
Отблеск.
Уже семь секунд прошло!
— Третья! — по соседству звонко.
Опять взблеснуло.
Волков отчетливо представлял себе, как газуют оба водителя, как сучат переключением передач, выходя на максимум, как несутся, ожидая в спину очереди.
Немцы стреляли, но растерянно и жидко. Наверное, земляк все же приголубил пулеметчиков в самом начале. Очень хотелось в это верить. Молчит МГ!
Метнули еще по гранате, сменив очередь на обратную, так хитромудрый капитан сказал, чтобы задействовать психологию зольдатов. Черт его знает, может и прав, очень не хочется пулю словить на броске. А так – поди угадай, откуда полетит.
Пуля треснула в стену, влетев в оконный проем. Следом дернулась и осыпалась стеклянным крошевом фотография усатого хрыча в шляпе с перышком, что стояла на тумбочке.
— Немцы!!! Из дыма бегут!!! — отчаянный крик с дальнего края. Старшина, морщась в душе, высунулся на секунду, кинул взгляд. Дым был хорош и сейчас из него серыми тенями бежали темные фигурки. Показалось, что много, но не больше двух десятков.
— Гранаты к бою! — заорал старшина, выдергивая из-за пояса колотушки и как можно поспешнее, свинчивая с них колпачки. Держались жестянки на полобороте, готовился к бою, подоткрутил уже. А 15 секунд уже прошло!
Там где был глухой танкист, ухнуло дважды, пыхнуло из коридора пыльной волной и кто-то взвизгнул, очень похоже на девчачий голос. Трещали ППШ с чердака.
— 17, 18, 19 – гранатами – огонь! — рявкнул Волков и деранув за висящий на шнурке словно от бухгалтерских счетов взятый кругляшок, швырнул зашипевшую колотушку в окно. И тут же – вторую – с другой стороны простенка. Первую бросил со всей силушки, вторую – слабее. Сосед точно так же поступил. Глуховатые взрывы на улице. Высунулся на секунду, обрадовался от души – угадал на дальность, пыль, дым – и атакующих помене стало, зато они куда ближе. Две гранаты кинул уже вяло, а последнюю – просто уронил в окно. И угадал – кто-то заверещал по-заячьи прямо внизу. Выглянул – среди пыли и дыма возится с десяток немцев, ну то есть некоторые копошатся, некоторые не двигаются, но это уже не очень важно.
Хорошо, что патронов с собой взяли от души, потому можно было давить огнем. И давили, плотно накрыв атаковавшую группу, стреляя не высовываясь всей тушкой в окна, а направляя огонь наискосок, запомнил старшина такую манеру фланкирующего огня у финских еще дотов. Вдобавок и гранат добавил Волков пару, а потом услышал пальбу внизу на первом – задыдыкал немецкий автомат Берестова. Кинулся на помощь начальству, на лестнице – вот точно бог хранил, чудом под чьи-то пули не попал, они щепанули перила, у лица чуть не со свистом мелькнули острые деревянные щепки, заскочил на первый этаж, крича на всякий случай, что это он, Волков – и правильно сделал, потому как начштаба занял очень хорошо позицию и заметил его старшина не сразу, обратив сперва внимание на двух немцев – один лежал животом на подоконнике, свесившись головой и руками в комнату, второй вяло корчился у самого дверного проема.
— Что у вас тут? — спросил капитана.
— Лесут, — лаконично ответил тот.
Кто-то запричитал, заохал в соседней комнатушке, по звукам – вроде тоже свой. Волков аккуратно сунул нос. Удивился. Этот боец был из санитаров, стоял на втором этаже вместе с танкистом, как тут оказался – непонятно. Вид у паренька был самый замурзанный, словно его тушкой улицу протирали.
— Ты тут откуда? — вопросил Волков.
— Меня в окно кто-то выкинул, — пожаловался перепачканный и испуганный санитар, размазывая штукатурную пыль по расцарапанным мордасам и растерянно моргая белыми ресницами.
Новое дело! И тут же дробно загрохотало наверху. Пули сыпанули с характерным стуком. Уцелел чертов МГ! На чердаке крики, стоны! Вот же чертовщина!
— Что там у вас? — заорал, приложив руки ко рту Волков.
— Накрыли нас! С кирхи лупит, гаденыш! — ответил незнакомый голос.
— Живы?
— Не все! Один наповал, двое ранены! Нам отсюда не выйти – сквозь перекрытие скипидарит, сука! Под стенки жмемся!
— Весело тут у вас! — азартно сказал за спиной голос Кутина.
Вот уж кого не ожидал! Оглянулся – точно, наводчик собственной персоной.
— А ты чего тут делаешь?! — рявкнул старшина.
— Согласно приказу, вас забирать! — невозмутимо ответил земляк и у Волкова вспыхнуло острое желание дать ему в ухо.
— Ты нас прикрывать должен!
— Нечем. Последняя обойма. И разброс большой. Хотя дома поджигает хорошо. Три штуки запалил. Но дым на нас сносит, не видно толком, — очень спокойно и уверенно возразил Кутин.
Волков растерянно глянул на капитана. Как ни странно – а тот был тоже спокоен, набивал в рожок пузатенькие странные патрончики, щелкал ими расторопно и прислушивался к звукам снаружи. Пальба, в общем, затихала, только МГ тарабанил и тарабанил. Кто-то в ответ сверху бахал из винтовки, но это было бесполезное занятие. До кирхи, как помнил по впечатлению первому, было метров четыреста по прямой, прицельно бить пулеметчик не даст, значит просто ствол высунув в белый свет, как в копейку, лупасят. Свой пулемет молчал почему-то. Старшина вопросительно уставился на начальство.
Берестов пихнул не глядя снаряженный магазин патронами вниз в подсумок, спросил у Кутина – где машина, сколько времени ему надо, чтобы с ходу прицелиться и хватит ли угла возвышения для стрельбы с улицы в окошко кирхи. Наводчик расторопно ответил, а потом напомнил, что «эрликон» – зенитка вообще-то. Развернуть ее в такое положение – и хоть вертикально лупи. А прицеливаться ему, если сначала прикинет что и как – секунды три хватит.
Начштаба приказал готовить зенитку, раз уж ее притащили сюда. Коротко пояснил, что придется выехать задним ходом в проулок и пока пулеметчик не успел прицелиться – вдуть ему в окошко обойму. Кутин кивнул сосредоточенно. Сам Берестов быстро и бесшумно, под прикрытием стены скользнул в комнату, откуда была видна кирха, судя по тому, что пули из МГ все еще стучали сверху, сделал он это незаметно.
Вернулся быстро, щепкой на засыпанном пылью и битой штукатуркой полу простую схему нарисовал, показал, как можно пулемет заткнуть. Надо сказать, толково получилось. Одна беда – Волков не был уверен, что сможет задним ходом вывести грузовик. А водитель, что с зениткой приехал похуже старшины водит. Его потому на холме и оставляли, что парень-то боевой, автоматчик замечательный, а водит… Ну не всем дано. И получается, что надо как-то со второго этажа вызывать танкиста, который задом, как передом ездит, виртуоз – миллиметровщик. Но он – глухой, не доорешься. Особенно когда пулемет по-прежнему сыпет по чердаку и через потолок шьет и второй этаж. Поперекликались с теми, кто там сидит – вроде все живы, под стенками попритихли.
Кое-как удалось по цепочке приказ передать. Дальше уже проще было, какую-то простыню глухой использовал и по ней, как беглый каторжник из романа, спустился. Минут десять ушло на то, чтобы не слишком нагличая прикинуть, что кто и как делать будет. Скобарь с холма снова заработал, видно позицию менял, чтоб кирху под прицел взять, бойцы, запертые на чердаке и втором этаже стали постреливать часто, хоть и не прицельно – под пулеметной струей не забалуешь – но все же отвлекая и на себя внимание.
А на машине дернули трое – танкист, Волков на подножке и сосредоточенный Кутин на сидушке артиллерийской растопырившийся. Полдороги до того пеше разведали и там как раз стоял один из легкораненых, сам вызвался. Остальное было на свой страх и риск.