отом попробуем результат. Что у тебя сегодня?
– Цветы, – лаконично отозвалась я, загадочно улыбаясь. – Есть зефир?
Галия оказалась так заинтригована, что зефир у нее нашелся в избытке. Я растопила его, чтобы соединить в однородную массу. Когда та немного остыла, раскатала ее в большой пласт, из которого ножом вырезала десятка полтора цветков, похожих на крупные ромашки. Эту идею подал мне сад Юнта: многие цветы в нем закрывались на ночь и постепенно распускались вновь с первыми утренними лучами солнца.
Я уже собрала с десяток «бутонов», поместив их основания в маленькие шоколадные чашечки размером с наперсток, когда Глен вернулся с очередной опустевшей тарелкой из-под нанизанных на шпажки кусочков ветчины, сыра и хлеба и сообщил:
– Они хотят шоколада.
Мы с Галией, которая помогала делать новые шоколадные «наперстки», одновременно вскинули головы и удивленно посмотрели на него.
– Горячего шоколада, – уточнил Глен, выразительно глядя на меня. – И чтобы ты сама его подала. Кажется, господа офицеры жаждут твоей компании.
По его губам скользнула сальная улыбочка, от которой мне стало не по себе. Впрочем, сегодня у меня уже не было оснований подозревать, что генерал заставит развлекать компанию своих друзей каким-то непристойным образом. Уж если он ни разу не воспользовался мной сам, едва ли станет отдавать друзьям. Поэтому в обморок я падать не торопилась, лишь подскочила и снова метнулась к плите, лихорадочно соображая, какой вариант приготовить.
Остановилась на умеренно сладком и средне-густом, с терпкими нотками и добавлением ароматной корицы. Разлила по четырем чашкам, которые Галия помогла разместить на подносе. Немного подумав, я все же решилась поставить на поднос и маленькую тарелку с четырьмя зефирными «бутонами».
Пока я шла к гостиной, неся в руках груженый поднос, сердце все равно тревожно билось, а руки едва заметно подрагивали, из-за чего изящные чашки из тонкого фарфора пронзительно позвякивали о блюдца.
Глен проводил меня до гостиной и открыл дверь, но внутрь я вошла одна. Вошла и замерла у порога, пригвожденная к месту четырьмя парами глаз. Все разговоры мгновенно стихли, лишь приглушенная музыка, доносившаяся из смешного аппарата, стоявшего в углу, продолжала играть.
Мужчины сидели, разделившись на две пары. Генерал Шелтер и его самый старший гость – за одним небольшим столиком, на котором между ними стояла клетчатая доска с какими-то фигурами. Капитан Моран и еще один молодой офицер – за другим столом, они играли в карты. В гостиной было довольно жарко, поэтому Моран и его партнер по игре сняли мундиры и расстегнули несколько верхних пуговиц на рубашках. Генерал и его старший товарищ переносили жару лучше и целостность формы не нарушили. В воздухе висел сигаретный дым и пахло алкоголем, что всколыхнуло не самые приятные воспоминания, и сердце в моей груди снова тревожно трепыхнулось.
Первым опомнился Моран: вскочил с места, за считанные секунды оказался рядом и перехватил тяжелый поднос.
– Давай, я сам поставлю.
Он отнес поднос на большой круглый стол, которого обычно я в этой комнате не видела, но сегодня на нем были расставлены закуски и напитки. Нашлось местечко и для шоколада.
Пока капитан занимался моей ношей, ко мне подошел второй молодой офицер, улыбавшийся мне как старой знакомой.
– Добрый вечер, Мира. В прошлый раз мы не успели познакомиться, ты слишком быстро упала в обморок. Позволь представиться – майор Анжей Винт.
Он протянул мне руку, и я подала ему свою. Майор слегка сжал ее и тут же наклонился, коснулся губами тыльной стороны ладони.
– Совершенно очарован, – понизив голос, сообщил он, глядя мне в глаза явно с каким-то намеком.
Мне совершенно не хотелось разбираться, с каким именно, поэтому я торопливо высвободила руку и отвернулась, тем более ко мне как раз подошли генерал Шелтер и четвертый мужчина. Он, наверное, был даже старше моего отца, но оставался подтянутым и в какой-то степени привлекательным. Карие глаза светились симпатией, губы кривились в дружелюбной улыбке. Мужчина смотрел на меня с плохо скрываемым любопытством и какой-то… радостью, что ли. Причины второго я не понимала.
– Мира, позволь представить тебе полковника Олдриджа Лингора, моего доброго друга и наставника. Он очень хотел с тобой встретиться.
Голос генерала Шелтера, когда он представлял мне старшего товарища, прозвучал непривычно мягко.
– Я наслышан о вас, барышня.
Полковник Лингор легонько поклонился и протянул ко мне сразу обе руки. Я неосознанно повторила его жест, и он сжал мои ладони в своих. Хоть целовать не стал. Голос его тоже звучал очень мягко и даже, я бы сказала, нежно, как будто лаская. Но не как мужчина ласкает женщину, а скорее как мать – ребенка.
– И очень хотел увидеть своими глазами. И попробовать ваш шоколад. Очень надеюсь, что вы составите нам компанию, хотя бы ненадолго.
Я перевела вопросительный взгляд на Шелтера, не зная, чего от меня ожидают: чтобы я осталась или вежливо откланялась и исчезла с глаз долой. Генерал едва заметно кивнул, и я снова перевела взгляд на полковника.
– Конечно. Очень приятно познакомиться. Вы угощайтесь шоколадом, пока он не остыл. Он сегодня особенный.
Шелтер рядом выразительно кашлянул и посмотрел на меня, чуть нахмурившись. Я поторопилась заверить:
– Не настолько особенный. Просто я добавила к нему кое-что необычное.
Заинтригованные, мужчины вместе со мной переместились к столику. Я указала им на тарелочку с «бутонами».
– Вот, положите это в чашку.
Полковник Лингор первым последовал моему совету. От высокой температуры содержимого чашки тонкостенный шоколадный «наперсток», державший «бутон», растаял и зефирный цветок раскрылся, ложась водяной лилией поверх горячего шоколада. Мужчины охнули и рассмеялись. Все, кроме генерала, конечно.
– Потрясающе, – похвалил Лингор. – Настоящая магия. Тебе с ней повезло, Оллин, надеюсь, ты это понимаешь.
– Угу, каждый день умираю от восторга и радости, – хмыкнул Шелтер с едкой ухмылкой.
Меня это совершенно не обидело. Тем более генерал, как и все, взял себе чашку с тающим зефирным цветком и отнес к своему месту. После чего придвинул стул для меня, предлагая сесть рядом с ним и полковником.
– Мира, иди лучше к нам! – позвал майор, тасуя карты. – Мы возьмем тебя в игру, а в шахматы втроем играть нельзя.
– Нет, она будет сидеть здесь и смотреть, как я играю, – неожиданно резко осадил его генерал, жестом приглашая меня садиться.
– Но почему? – тоном обиженного ребенка протянул Моран.
– Потому что я так хочу, – отрезал Шелтер, садясь в свое кресло.
Полковник Лингор снова улыбнулся, майор Винт вздохнул, а капитан Моран махнул рукой, веля майору сдавать.
– Значит, ты родом из Оринграда, Мира? – уточнил Лингор, переставляя на доске фигуру в форме коня.
Я не знала правил игры, в которую они играли, поэтому с любопытством изучала доску, уставленную красными и черными слонами, конями, человечками и каким-то еще непонятными фигурками.
– Да.
– Шоколад – это просто твоя бывшая работа или настоящая страсть?
Вопрос прозвучал для меня непонятно, поэтому я пожала плечами, наблюдая за тем, как Шелтер передвинул фигуру другого цвета – слона – на квадратик, где стоял человечек. Последний поле просто покинул.
– А в чем смысл этой игры? – поинтересовалась я и потому, что мне было любопытно, и потому, что совершенно не хотелось и дальше отвечать на вопросы о себе, каким бы положительным ни казался полковник Лингор.
– В общем-то, все как на настоящей войне: две армии идут друг на друга, но всем солдатам умирать не обязательно. Достаточно загнать в угол короля и свергнуть его, – ответил Шелтер.
– Свергнуть? – переспросила я.
Полковник Лингор более подробно объяснил мне название фигур, как они ходят, что означает «поле бито», как одна фигура «убивает» другую, что такое «шах» и что такое «мат». За это время они с генералом успели сделать по несколько ходов.
– А почему вы не убиваете коня полковника? – спросила я у генерала, когда мне показалось, что я разобралась с игрой, но Шелтер вдруг пошел совсем не так, как я того ожидала.
– Потому что потеряю ферзя, – невозмутимо пояснил генерал, неторопливо доставая из шкатулки сигарету, пока полковник обдумывал ответный ход.
– Но если вы его не убьете, вы потеряете пешку, – заметила я.
Полковник Лингор тихонько рассмеялся, но как-то невесело.
– Как верно заметил Оллин, здесь почти все как на настоящей войне: иногда приходится жертвовать пешками, чтобы достичь главной цели.
Заявив это, он… не тронул пешку, а просто переместил своего ферзя. Я нахмурилась, вновь ничего не понимая. Вопросительно посмотрела сначала на полковника, а потом и на генерала. Последний улыбнулся мне сквозь облачко дыма, от которого я невольно закашлялась. До сих пор не понимала, как он может так спокойно вдыхать столь едкий дым. У меня от него перехватывало горло.
– Как я уже сказал, необязательно погибать всем, надо только поставить в безвыходное положение короля и напасть на него, – спокойно пояснил генерал. – Для этого необходимо стратегически верно разместить фигуры на доске, а потом объявить шах и мат.
– Оллин, тебе стоит научить девочку игре, – предложил вдруг Лингор.
– О, нет-нет, – запротестовала я. У меня и так голова шла кругом от противоречивых правил. – Генералу будет неинтересно со мной играть.
– Я бы с этим поспорил, даже на деньги, – тихо хмыкнул полковник, бросая на генерала насмешливый взгляд исподлобья.
Тот сделал вид, что ничего не заметил.
– Я никогда не смогу у него выиграть, – пояснила я свое предположение.
– У Оллина никто не может выиграть.
И вопреки собственному заявлению несколько минут спустя полковник Лингор объявил генералу Шелтеру шах и мат.
– Вот видишь, тебе все еще удается меня обыграть, – проворчал генерал, явно недовольный проигрышем.